В тылу врага - Прасковья Дидык

- Господин гауптман не любит, когда является кто-нибудь в нетрезвом виде. Особенно, если на задание надо идти. А я его любимец и не хочу портить себе репутацию.

- А мои любят меня во всяком виде. Вот за что любят. - Левчук стукнул об стол кулаком. - Знают, что тот, кого Хфедор Левчук стукнет вот этим маятником, сразу прикажет долго жить, - хвастал Левчук, поглядывая на Дуню. - Не хочешь, полицай, не надо. Ну-ка, Дуняша, тяпнем с тобой по одной.

Он налил себе чайный стакан, налила себе и Дуня. Только в хозяйкин стакан Мариана успела незаметно подлить воду, и Дуня легко выпила его.

- Люблю фрау за смелость. Чистокровная хохлушка ты у меня, Дуня. Род твой, правда, голытьба, но ты жинка гарна, достойна роду Хфедора Левчука, бо-га-а-того роду. Левчуков вся Полтавщина знавала и кланялась им. Господари, почти паны. Вот кто такие мы…

Мариана подумала - а не знает ли этот болтливые прислужник гитлеровцев чего про парашютистов, о которых все говорят. Она наивно спросила, надеясь что-нибудь выудить:

- И что это все твердят про каких-то парашютистов? Неужто правда, пять тысяч марок дают немцы за одного? Вот попался бы мне. То-то сразу разбогател” бы. Вы ничего о них не знаете?

- Хм. Мини да не знать. Половили всех чертей большевистских. Трое их было. Па эту охоту и я ходил. Вот этим маятником, - Левчук снова сжал кулак, - як стукнул, так поминай как звали.

Трое незаметно переглянулись, и в глазах их можно было прочесть:

“Ни черта ты не знаешь, хвастун”.

Тут вмешался Гриценко. Он постарался перевести разговор на старую тему, чтобы окончательно расположить Левчука.

- Твоя правда, Федор. Были твои деды хозяевами и, может, бог даст, вернется и к тебе богатство. Вот теперь немцы победят и все пойдет по-старому…

Левчук аж просиял от этих слов. Стараясь показать Дуне, что он бесстрашный вояка и друг немцев, Федор начал плести всякую околесицу.

“Вот болтун проклятый. Тараторит аж голова болит, а о складе с горючим ни слова, - подумала Мариана, - или хитрит или не знает”.

Но Федор уже разошелся вовсю:

- Э-э! - хлопнул он Гриценко по спине. - Немцы знают, что делают. Вот это, брат, вояки, я понимаю. У них что главное? Оперативность! Понял? То-то. Как одна партия самолетов взлетела, вторая уже готовая на очередь.

- Да ну? - протянул восхищенно Ваня. - И как они только успевают? Ведь один подвоз горючего требует сколько времени…

- Много ты понимаешь. Ничего он не требует. Протянул шланг, и готово…

- Ну, ты ври, да не завирайся, дружище. Где такой шланг длинющий взять, чтобы аж до склада хватило? - не унимался Иван.

- Эх ты, голова, два уха. Любимец гауптмана! Тебя, видно, немцы в полицаи взяли за красивые глаза. Ни черта ни в чем не смыслишь. Склад знаешь где? - Левчук сделал загадочное лицо. Мариана напрягала слух. - Тут же на аэродроме, но только… - Он помедлил и торжествующе закончил:

- …Теперь он не там, где раньше был, за каменной мельницей… Не-е-т! Теперь он, знаешь, Дуня, где? Там, где вы рыли траншеи. Помнишь, налево горка небольшая?…

- Вроде видела, но там только бочка или две с бензином стояли, только и всего… Какой же это склад?…

- То тогда было, а теперь там сотни бочек с бензином. Да-а!

Мариана молчала, стараясь не упустить ни слова из сказанного этим хвастливым пьяницей. Он действительно сообщал очень цепные сведения.

Левчук совсем раскис от выпитой водки… Ваня еле вывел его за порог и спровадил домой.

- Молодец, Дуня! Хорошего окуня поймала. Мы узнали главное, - радовалась Мариана, когда остались вдвоем.

С этого вечера Левчук повадился ходить к Дуне чуть ли не каждый день.

К счастью его перевели скоро из хутора.

- Будешь меня ждать, Дуня? - спросил он, прощаясь.

- Непременно. Как же! Только и думать буду об этом, - пряча насмешливую улыбку, пообещала Дуня.

НА ОСТРИЕ НОЖА

В течение недели разведчикам удалось уточнить кое-какие подробности о складе горючего. Он находился на аэродроме, возле рощицы, окруженный колючей проволокой, через которую пропускали электрический ток. Это усложняло выполнение задания. Мариана решила посоветоваться с “Тополем”, который лучше знал местность.

- …Есть задание! - начала она разговор. - Выполнить его надо в ближайшие дни.

- В ближайшие дни? Может быть, ночи? - пошутил Гриценко.

- Конечно, ночи.

Оба улыбнулись шутке.

- Какое задание? - посерьезнел Иван.

- Пока оно засекречено, узнаешь позже. Надо готовить взрыв. Сможешь обеспечить взрывчатку и с полдесятка гранат? Лучше бы “лимонок”?

- Есть!

На утро Гриценко доложил, что взрывчатка приготовлена. Но два последующих вечера, как назло, выдались светлые. Пришлось ждать. На третий, наконец, подул ветер, начал моросить мелкий дождь. Сразу похолодало. Начиналась поздняя дождливая украинская осень.

- Дуня, - сказала Мариана хозяйке, - этой ночью я иду выполнять задание. Не ложись спать. Будь готова ко всему. Может случиться и непредвиденное. Поэтому приглядись, не следит ли кто за домом. Если начнется облава, - знай, что меня поймали. Поджигай дом и убегай. Да-да, поджигай. Надо идти на все. И… не плачь, родная. А пройдет все благополучно, - вернусь поздно…

- Господи, о чем ты думаешь, - прошептала Дуня. - Ты всегда верь, что все будет хорошо.

- Будем надеяться, что так оно и будет. Очень хочется жить. Но в такие минуты надо быть готовой к самому худшему. Давай поцелуемся, Дуня…

Когда стемнело, Мариана надела короткую фуфайку, накрылась большой шалью и садами, по берегу пруда, направилась на встречу с “Тополем”. В руке она несла кошелку, в которой лежала взрывчатка, прикрытая сверху картофелем. Гриценко ожидал Мариану за околицей села. Оттуда вдвоем они должны были вместе пройти несколько километров к аэродрому. Но Иван об этом только догадывался.

- Наконец-то, - прошептал он, пожимая Мариане руку. - Два часа жду под дождем. Вдруг слышу шаги, решил, что ты. Чуть не выскочил. Пригляделся - фриц приближается. Тьфу, проклятый. Ну хорошо, что ты пришла. Надо торопиться… - он умолк на полуслове. Они ясно услышали невдалеке немецкую речь.

Ваня быстро обнял девушку…

- Молчи, пусть думают, что влюбленные.

Дождь усилился. Гриценко снял шинель, и они вдвоем укрылись под ней. Только теперь Мариана рассказала ему, в чем заключается задание, которое предстояло выполнить этой ночью.

- Объект взрываю я, - твердо заявил Гриценко.

- Шнур зажигаешь ты, а тол подкладываю я, - возразила Мариана.

- А как ты проникнешь на территорию склада? Риск очень велик, и ты… не имеешь права, - не соглашался “Тополь”.

- Спасибо тебе за заботу, Иван, но дело решенное. Ты вот что запомни. Если меня обнаружат, брось гранаты в разные стороны на территории аэродрома. Это запугает их, внесет панику, и мы, может быть, вырвемся. Живыми в руки нам нельзя попадаться…

…Косой дождь хлестал без устали. Намокшие листья дубняка тихо шуршали под слабым дуновением ветра. Мариана и Иван старались двигаться бесшумно. И все-таки каждый шаг отдавался острым толчком в сердце: а вдруг кто услышит.

По мере приближения к цели они все чаще останавливались, затаив дыхание, прислушивались к каждому звуку. Приседали на корточки и напряженно всматривались в непроницаемую черноту ночи. Внезапно Мариана остановилась, дернула за рукав Ивана.

- Т-с-с-с… Слышишь? Кажется, разговаривают, - шепнула она.

Иван остановился. Занесенная вперед нога так и застыла в воздухе. Мариана сдвинула платок, освободив уши. Это вошло уже в привычку: ночами она ходила с открытыми ушами.

- Показалось. Пошли, - тихо произнес Иван. Теперь они понимали друг друга с полуслова. Разговаривали короткими фразами, а то лишь одним прикосновением руки. А дождь хлестал по спине, по лицу, проникал за воротник холодными струйками. Вот они опять пригнулись к земле, вгляделись в темноту. Неподалеку еле заметно проступали какие-то столбы. Они стояли в ряд один к одному.

- Приближаемся, - шепнул Иван. Мариана в ответ только пожала его локоть. И, словно сговорившись, оба опустились на землю и последние метров пятьдесят, я может быть и больше, двигались ползком…

Уже близка и рощица.

Разведчики остановились, опять всмотрелись в темноту. Нигде ни огонька. Только еле-еле до их слуха доносился какой-то странный звук: чвак, чвак, чвак…

- Слышишь? - спросила Мариана шепотом.

- Да. Часовые, наверное, - также тихо ответил Иван, почти касаясь губами уха девушки.

Дождь. Темнота вокруг. Тишина… Разведчики подползли еще ближе к столбам. Тот же звук - чвак, чвак, чвак - становился все более явственным. Он то удалялся, то опять приближался.

Вот, наконец, и проволочное ограждение. Разведчики не прикасаются к нему: через колючую проволоку пропущен ток.