Княжна Тараканова от Радзинского - Ольга Елисеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обоснуем нашу точку зрения. Поклонники Алин становились ее невольниками, не только благодаря личной красоте и обаянию самозванки, а еще и благодаря тому, что в силу происхождения и воспитания уже были "невольниками" определенной культурной традиции - западного "ориентализма" XVIII в., в которую Алин так блестяще вписывалась. Поэтому их поведение было заранее как бы закодировано собственной культурной принадлежностью.
Что же касается Алексея Орлова, то его отношение к европейской культуре было более опосредованным. Дело здесь не в степени образованности, а в том, что Орлов сам принадлежал к тому загадочному миру, который для европейцев того времени, не смотря на все усилия России "в Европу прорубить окно", оставался за 7-ю печатями. В родном мире для Орлова не было ничего сказочного и завораживающего в бутафорском смысле слова. Турция, Персия и тем более Сибирь являлись не отвлеченными понятиями, а вполне конкретными, знакомыми частями света. В Турции жили враги, в Персии - соседи, а Сибирью, как известно, "прирастало богатство России".
Таким образом, герой, явившийся из несколько другой культурной среды, оказался совершенно не восприимчив к "бриллиантовому дыму", витавшему вокруг принцессы Володимирской. Он смог играть там, где другие теряли голову, и не смог полюбить там, где роковое чувство было неизбежно для европейца.
Нельзя сказать, чтоб самозванка не пыталась изменить ситуацию, но делала это методами, испытанными на других поклонниках, а в данном случае действовал принцип: что для русского хорошо, то для немца - смерть. Сработал старый механизм, но в обратном направлении: не принадлежа полностью европейской культурной традиции, Орлов не мог принадлежать и "авантюрьере", стать ее рабом. Стоит ли упрекать человека в противогазе за то, что он нечувствителен к иприту?
9
ЕКАТЕРИНА II: ЗАМУЖЕМ ЗА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИЕЙ
"...Марья Ивановна увидела даму, сидевшую
на скамейке противу памятника... Она была
в белом утреннем платье, в ночном чепце и в
душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее,
полное и румяное, выражало важность и
спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка
имели прелесть неизъяснимую"
А.С. Пушкин "Капитанская дочка"
В любом произведении из круга персонажей первого плана всегда выделяется главный герой. Среди друзей в "Трех мушкетерах" д'Артаньян все-таки для Дюма ближе других, в "Войне и Мире" Толстого из всего многообразия ведущих героев читатель постоянно удерживает в поле зрения Наташу Ростову. Но бывают главные герои, которые как бы не выставляются автором на первый план, а существуют за спиной остальных персонажей, направляя и их действия. Через такие образы обычно дается характеристика эпохи, нравственная оценка событий, проявляется личное отношение писателя к тому, что он пишет. Для книги Радзинского этим персонажем является Екатерина II.
Она выступает не только как важная часть любовно-этического треугольника вместе с Орловым и Таракановой. Императрица действует на страницах романа самостоятельно, раскрываясь перед читателем как правительница и как женщина. Нельзя сказать, чтоб разрабатывая ее образ писатель воздержался от фактических ошибок. С ними, как и ранее, дело обстоит хорошо. Чтобы читатель почувствовал степень их концентрации на странице авторского текста, приведем безобидный пример - описание Радзинским утра Екатерины II:
"Теперь время ее личной работы. В эти три часа, до девяти утра, она обычно пишет письма своим любимым адресатам - Вольтеру, Руссо или барону Гримму... Или пишет пьесы. Говорят, у ее пьес есть тайный соавтор писатель Новиков, последователь Вольтера, просветитель. Пройдет время, и императрица посадит своего соавтора в тюрьму. Ибо к тому времени произойдет французская революция и взгляды просвещенной императрицы переменятся. А писатель Новиков не сумеет переменить своих взглядов. Неповоротливый литератор!" В одном маленьком абзаце - три грубейших исторических ошибки.
Во-первых, французский просветитель Жан-Жак Руссо не входил в число любимых авторов Екатерины, императрица с ним никогда не переписывалась. Дело в том, что Руссо, в отличие от Вольтера, Дидро, Гримма, был чрезвычайно негативно настроен по отношению к России и одним из первых европейских авторов начал трудиться над идеей "русской угрозы". "Лучше б было пожелать, чтоб этот народ никогда не стал образованным", - писал он о русских. В своем трактате "Антидот" ( "Противоядие" ), вышедшем в 1770 г. и направленном против брошюры члена Французской Академии аббата Шаппа д Отрош "Путешествие в Сибирь", Екатерина писала: "Он задается вопросом: "Далеко ли он ( русский народ - О.Е. ) пойдет?", на который отвечает: "Я этого не знаю". А вот я знаю; и вопреки господину Руссо из Женевы,.. и вопреки аббату я решусь сказать, не боясь ошибиться, что он пойдет, и что пойдет далеко: достаточно посмотреть на те богатырские шаги, которые им уже сделаны за семьдесят лет", т.е. со времен Петра I.
"Еще такие же семьдесят лет, и мое пророчество подтвердится", заканчивает Екатерина. Императрица не знала, сколь непрост и извилист будет путь у народа, который она взялась защищать, но пошел он действительно далеко: через две мировые войны, через развал и восстановление собственной государственности, через лишение элементарных человеческих прав и через поголовную грамотность, в лагеря и в космос... Поэтому ошибка с Руссо - не мелочь, она вскрывает не только характер взаимоотношений Екатерины II с просветителями, но и ее отношение к собственной стране.
Во-вторых, русский просветитель Н.И. Новиков никогда не был соавтором пьес Екатерины II, он вообще пьес не писал, а занимался журналистской и издательской деятельности. При чем его идейные позиции всегда были настолько далеки от позиций императрицы, что едва начав выпускать журналы "Трутень" и "Живописец", он немедля вступил с журналом Екатерины "Всякая всячина" в острую полемику. Екатерина выступала во "Всякой всячине" естественно не от своего имени, как предполагает Радзинский, вложивший в уста императрицы целый пассаж с похвалами своей литературной деятельности в беседе с Алексеем Орловым. Именно потому что руководство журналом со стороны императрицы было анонимно в обществе имелась возможность вести с ним открытую полемику. Екатерина рекомендовала своим оппонентам: "Никогда не называть слабости пороками, не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, никому не думать, что он весь свет исправить может". Новикова такая позиция чрезвычайно раздражала. "Госпожа прабабка наша ( так называла себя "Всякая Всячина" - О.Е. ) ! - восклицает он, -... порокам сшили из человеколюбия кафтан... Но таких людей человеколюбие приличнее было бы называть пороколюбием". "Кто только видит пороки, не имев любви, возражает Екатерина II, - тот неспособен подавать наставления другому". О каком соавторстве при столь разных взглядах на мир может идти речь? Разве здесь дело во французской революции?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});