На взлет идут штрафные батальоны. Со Второй Мировой – на Первую Галактическую - Алексей Ивакин

– И детей? И женщин? – удивился Автарк.

– Всех, кто способен держать в руках оружие. Всех! В данной ситуации меня совершенно не волнует пол и возраст солдат. Или вы можете предложить альтернативу?

– Их надо было отправить на принудительное модифицирование! Под конвоем! Они опасны для нашего общества! Вы понимаете это? – Маурья снова начал было орать, но Крупенников вдруг встал.

– Заткнитесь, Клаус. Во-первых, решения сейчас и до окончания боевых действий принимает Штаб обороны – с вашего, между прочим, согласия. И вы сейчас, де-юре, конечно, вообще никто.

А во-вторых? Прямо сейчас я тоже опасен для общества. Вашего, например, общества. Мне ничего не стоит своими руками свернуть вам шею, товарищ Автарк. Потому что вы несете чушь и вообще меня достали! И никто на этой планете не сможет мне помешать. Никто. Вообще никто. Вы это понимаете?

Маурья просто онемел от подобной наглости.

А комбат, как ни в чем ни бывало, продолжил:

– Вы меня зачем вызывали? Поинтересоваться мнением по поводу этих людей? Да пусть себе живут, вот мое мнение.

– Я хотел приказать… то есть попросить, конечно… Сопроводить новых сограждан в центры генетического планирования…

– Да хрен на них, на эти ваши центры по изготовлению дебилов. Во всю длину. После войны поговорим о «новых согражданах». Да и нет у вас права мне приказывать… ну, или просить. Так что идите-ка вы… лесом. Далеко и с песней. Это такая идиома, если вы не знали. А сейчас мне, извините, не до пустяков. Разрешите идти?

Не дожидаясь разрешения, Крупенников развернулся, нагло щелкнул каблуками и вышел из кабинета Автарка, оставив того в полной растерянности разевать рот.

Уже на улице майор вдохнул свежий альпийский воздух и вызвал по коммуникатору Харченко, передав ему свою просьбу. Если майор и удивился, то виду не подал:

– Все понял, Виталь, сейчас сделаем. Не переживай, к твоему возвращению все будет готово. Не, ну вот же мудак, а?! Ладно, подробности расскажешь при встрече, сейчас не стоит.

– Как у вас там?

– Без эксцессов, не переживай.

– Вот и ладно. Я вылетаю, ждите. Скоро буду.

Перекурив на воздухе, Крупенников сел в флаер и понесся домой. Домой… эх, если бы домой! На базу, конечно, где начштаба капитан Лаптев вместе с майором Харченко спешно писали приказ о зачислении двух тысяч человек, включая дряхлых старцев, грудных детей и новорожденных, в Добровольческий корпус…

Глава 4

Интерлюдия

Марк. Дина

Степь похожа на море – бесконечностью и могуществом. Только волны степной травы серо-желтые, да вместо чаек – жаворонки. И высоко-высоко жарит солнце.

Это там, в космосе, звезды называют именами. А на любой планете говорят просто – солнце.

Мальчик когда-то мечтал о том, что он полетит в космос, к новым, еще неизведанным мирам. Но из космоса внезапно пришла смерть. Пришла и разметала мир, оказавшийся таким зыбким и хрупким. Таким же хрупким, как казавшиеся нерушимыми стены родительского дома, которые чудовища из древних сказок просто проломили своими тушами.

Мальчик не помнил, как он сумел выбраться из горящего городка. Он очнулся, когда услышал в густой пшенице чей-то плач. Так он нашел Девочку.

Когда-то они ходили в одну школу. Мальчик ее не замечал – она училась на класс младше, а он уже готовился к выпускным экзаменам. Мальчику было пятнадцать, а девочке четырнадцать. Он даже не помнил, как ее зовут.

Вот теперь они и шли навстречу закату, чтобы уйти дальше от чудовищ. Девочка больше не плакала. У нее теперь был защитник. Ей было страшно, конечно, но уже не было того оглушающего всеобъемлющего ужаса, который овладел ею вначале. Защитнику тоже было страшно. Наручный комм не отвечал – никто не выходил на связь. Сигнал бедствия принять было некому. Навигатор тоже отчего-то не работал, будто кто-то отключил все ретрансляторы на планете.

Эйкумена, мать Эйкумена, что же ты бросила своих детей на гибель? Где же ты, Эйкумена? Жива ли ты еще? Придешь ли на помощь?

Они брели по бесконечной степи вслед за солнцем. Мыслей было всего две. Спрятаться. Выжить. Спрятаться – и выжить. Но как это сделать на мирной, терраформированной планете, единственный материк которой давным-давно разровнен в центральных областях огромными машинами, и распахан под поля, сады, виноградники? Климатологи провели гигантские каналы, разрезавшие поля от полюса к полюсу. Полярные ледники исправно поставляли воду для будущих урожаев. Агрономы четко распределили по зонам разные культуры: ближе к полюсам – картофель, южнее – рожь и пшеница. Во влажных районах рос рис. Ну и так далее. Проще было бы сказать, что здесь не росло, нежели перечислять все агронские сельхозкультуры…

«Наш огород», как совершенно серьезно, хоть и с долей иронии, называли свою планету жители. «Агры», как они сами себя звали вместо официального «агронцы». Тихая, спокойная и очень зеленая планета. Все это мальчик знал. А еще он знал, что в пятнадцати минутах полета от городка есть один из девственных лесов, сохраненных для нормального биоценоза и поддержания ровного климата. Туда они обычно флаеровали с родителями или одноклассниками на выходные, устраивая очередной пикничок Но сейчас придется идти дня три – это если не тормозить из-за девчонки. А ей то пить хочется, то писать, то она устала, то боится ящеров. А еще она все время заглядывала мальчику в глаза, ища там одобрения, защиты, сочувствия.

Мальчик в ответ хмурился. Мужчина, как-никак..

В первую же ночь она подползла к нему и, свернувшись калачиком, уткнулась замерзшим носом в бок. И засопела. Мальчик же спал плохо, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить девочку. И всю ночь ему снилось, что проклятые драконы снова рядом. Он вздрагивал и просыпался, и в эти моменты девочка гладила его по щеке. Гладила, не просыпаясь. А еще его будоражило тепло нежного девичьего тела, прильнувшего к нему. Ему очень хотелось обнять и прижаться к ней, но он почему-то боялся этого. Боялся и лежал на спине, слушая ее дыхание. А потом кое-как снова засыпал.

Утром, когда они проснулись, мальчик был зол и раздражен, поэтому наорал на девочку. Слишком долго она пряталась в зарослях пшеницы, когда «пудрила носик». В ответ она заплакала, и ему стало стыдно. Еще стыднее было извиниться перед ней, но он все-таки пересилил себя:

– И… извини. Как тебя зовут?

– Дина, я тебе еще вчера говорила, Марк.

– Идем, Дина. Нам нужно идти.

И они пошли дальше. Мальчик ориентировался по солнцу: этому его учили в школе, на уроках безопасности. Еще его там учили растирать зерна пшеницы и собирать росу с травы. Но росы было мало, да и не только пшеницей единой жив человек У мальчика с собой был только нож, подарок отца на пятнадцатилетие. Он не расставался с ним никогда, даже в школе. Одноклассники завидовали подарку, учителя ругались и грозили вызвать родителей в школу. Легированная сталь, наборная ручка, ножны. Зачем мальчику нож? Чтобы резать бутерброды и хвастаться. Не в деревья же кидать? Деревья они полезные, защищают посевы, препятствуют эрозии почвы, очищают воздух… вроде бы так в школе говорили?

Больше у мальчика ничего не было. У девочки, впрочем, тоже. У нее даже обуви не было, только длинная ночнушка, из-за которой мальчик всеми силами старался на нее не смотреть. Пришлось разорвать собственную рубашку и намотать на ее ступни наподобие обуви. Не хотелось выслушивать бесконечное: «Ой, я на камень наступила! Ой, тут паук! Ой, дыра в земле, сейчас выползет змея и меня укусит!».

К середине второго дня пути они, наконец, добрались до оросительного канала А52.

Вот тут-то и возникла проблема. С обеих сторон канала трехметровые бетонированные обрывы. Бурный поток воды шириной метров двадцать. И сетчатый забор, который поставили добрые эйкуменцы. Это чтобы всякая мелкая живность в воду не падала. Жалко же грызунов, погибнут ведь….

Люди были готовы пожертвовать четвертью урожая ради сохранения живности на планете. Священник экуменической церкви так и заявлял на воскресных проповедях: «Мы вторглись на эту планету, и мы здесь гости. Планета нам не принадлежит, она не наша рабыня. Права животных – это наша обязанность, сограждане»…

Да… Жаль, что нет флаера. Когда они тут летали, то даже не замечали этих ниточек-ручейков, мелькавших далеко внизу. Вот тебе и ручеек..

Нет, конечно, переплыть труда не составит. А вот как выбираться на противоположный берег? Да и забор этот… Эх, сейчас бы лазерный отцовский резак из мастерской!..

Марк помотал головой. Все это в прошлом. Отец, резак, флаеры. Да и сама Эйкумена уже в прошлом. Ее больше нет. Все человечество сейчас – это они, мальчик по имени Марк и девочка по имени Дина. Все. Больше никого во всей Вселенной нет. Так что нужно думать, как перебраться на другой берег. Заодно напиться воды, а то Марк сам уже едва в обморок не падает. Удивительно, что девчонка еще держится…