Тролль Ее Величества - Александр Плахотин

Дорогой сын. Говорю тебе при твоем младшем брате и твоем друге-соседе. В семье женщина — это все. Ты понимаешь? Нет… хорошо… Вот что такое женщина? Дуди, не пускай слюни, когда говорят о прекрасном, тем более когда спрашивают не тебя, а твоего старшего брата. Молчишь… Правильно! А что ты можешь о них сказать? Где ты их видел, настоящих женщин, при виде которых захватывает дух и все нутро стремится… нет, не убежать… Лукка, ты меня расстраиваешь и обливаешь горючими слезами мою старую печень. Я хочу иметь от тебя внуков, и неважно, хочешь ты сам этого или нет. Ну, кого ты видел в своей жизни, шатаясь из угла в угол по просторам нашей необъятной родины и ближнему зарубежью? Двух эльфиек и старую гномиху? Богатая экскурсия! Что-что-что? Посетил с дружеским визитом женский монастырь какой-то там мученицы? Нет, сынок, конечно, ты поднялся в моих глазах, я не спорю, опыт просто бесценен и… Этот жеребец с головой человека еле отошел через неделю? Я всегда говорила, что люди — самый хлипкий народ после гномов, и не важно, задницу какого животного по ошибке им подарила природа. Вернемся к началу нашего разговора. Рано или поздно ты поймешь, что жена в хозяйстве — вещь крайне нужная и необходимая. И необязательно для постирать, сготовить, починить, прибрать, присмотреть, родить, воспитать, погладить, собрать, посадить, прополоть, подоить, собрать урожай… А поговорить? О чем можно говорить с себе подобными, с мужиками то есть? О пиве, вине, об охоте, рыбалке, войне, картах, бабах и гоблинболе. Все! Темы исчерпаны…

А с законной супругой? О любви, нежности, завтраке, обеде, ужине, погоде, скотине, хозяйстве, строительстве, соседях, урожае, удоях, детях, внуках, правнуках, планах, старости, похоронах… чужих… По молодости, конечно, можно еще о звездах, небе, птичках, рыбках, свадьбе, сеновале. Хотя все это уже заграничная романтика! Не убедила? Тогда вопрос ребром. Ты понимаешь, что по обычаю, если не женишься ты, то тогда твой братец Дуди тоже не имеет права жениться. Что значит «ягодка созрела»? Лукка, не язви! Распустился… Ребенок имеет право на личное счастье, и я с папулей и уж тем более ты, не можем вставать ему поперек горла! И невеста уже наготове! Ты ее знаешь — Ацазза, дочь Норума-Страшилы. ДЕРЖИТЕ ЕГО!!! Лукка, Лукка, открой глазки… очнись, пожалуйста. Она невеста братика, а не твоя, слава Небу! Для такого увальня, как ты, ее еще и найти надо. Поэтому вставай, отряхивайся и слушай. Свадьба назначена через четыре месяца. Это как раз за неделю до Страшного Поста. Ты понял? Не мотай так головой, мозги рассыпешь. Или ты находишь себе девку или этим займусь я. Это ты, надеюсь, понял? Кивни, если «да». Дуди, к тебе это не относится. Что ты дергаешь меня за рукав?

— МА-МА!

— Здесь мама, и что дальше?

Дуди проникновенными синими глазами смотрел то на мамулю, то на то место, где еще полдня назад стоял мой сосед, дядюшка Берг.

— МА-МА! А где ПА-ПА?

Я остался дома разгребать мусор, появившийся после утреннего приезда родственников. А мамуля под ручку с Дуди отправилась рассматривать город. Честно говоря, я очень надеялся, что они не то что не будут заходить, а даже и не заметят новую расписную вывеску трактира «Пьяный Тролль». Не то чтобы во мне взыграла какая-то скромность, просто, зная мамин талант переворачивать все вверх дном и ставить с ног на голову, я даже не посмел бы предположить, чем лично для меня могло бы кончиться это посещение.

Выполняя главный завет послушного, а главное, разумного дитяти — «убери то, на что уже наступили», я решил растолкать того самого, с кем вчера поужинал в трактире имени меня, а ныне портящего внешний вид моего двора.

На первый взгляд малый был мне вроде бы и незнаком, а следовательно, имя его я, скорее всего, не знаю. Точнее, не помню. Первая попытка вернуть человечка к жизни ни к чему не привела, если не считать невнятное мычание и полное нежелание оного приходить в себя. Поэтому, не мешкая, я прибег к старому проверенному способу, до тонкостей отработанному еще со Скорпо в Заблудшем Лесу. Благо бочка с дождевой водой никуда со двора уходить не собиралась.

После третьего окунания парень открыл глаза, а после пятого уже стал издавать более членораздельные звуки, чем пошлое бульканье. В последний раз я держал его под водой до тех пор, пока он не начал колошматить меня по рукам, стремясь выбраться на свежий воздух.

— Как тебя зовут-то, еще помнишь? — За год с лишком проживания в этих краях фраза произносилась далеко не в первый раз.

— Михаэль… вроде… — отвечает тот, вытряхивая воду из ушей. — А ты кто?

— Лукка, — просто говорю я, разглядывая вчерашнего компаньона. — Что было вчера, помнишь?

— С трудом, — напрягает лоб Михаэль, в то же время стараясь вылезти из бочки. После очередной безуспешной попытки он с мольбой обращается ко мне: — Помог бы, что ли? Все равно без дела стоишь.

Я хватаю его за шиворот, а затем рывком вытаскиваю на землю. Как и все предыдущие, кто имел счастье и честь побывать в этом водоеме, он мокр, жалок и, как это ни странно, мучим жаждой. Кое-как он ковыляет до ближайшего места приземления и садится на здоровенный кусок бревна, который я решил в ближайшем будущем пустить на дрова. Ухватившись за голову, долго рассматривает кусочек птичьего помета на земле. Это продолжается до тех пор, пока я не всовываю ему в руки кружку пива, заботливо подброшенную дядюшкой Бергом.

Пока он утоляет жажду, я присаживаюсь рядом, посматривая на рваные облака, отарой бредущие по небу.

— Ожил? — спрашиваю его, когда он перестает стучать зубами о край кружки.

— Вроде… — Михаэль уже вполне осмысленным взглядом рассматривает мир, в том числе и меня. — Ты вроде Лукка-Висельник, тролль, ведь так?

— Ну… — забираю у него опустевшую кружку и наливаю себе пивка из дядюшкиного кувшина.

— Здорово! Никогда не думал, что словлю случай посидеть с тобой за одним столом, — радостно улыбается он. — Будет что детям и внукам рассказать.

— Что рассказывать-то, помнишь?

— А! — от души махнул он рукой. — Придумаю!

Мы молчим, рассматривая друг друга. У парня большие глаза, которые бегают по всей моей фигуре, вроде как желая запомнить увиденное на всю оставшуюся жизнь. Я уже привык к подобному, но все равно мне не по себе. Да, я умудрился прославиться на весь Бревтон, мне подарили двухэтажный особнячок и право пить на халяву, пока не упаду, и все такое. Меня узнают на улицах. Правда, сразу же переходят на другую сторону, за редким исключением пожимают руку, приглашают выпить. А один раз даже спросили моего мнения и совета. Как сейчас помню, дело касалось «повышения налогов за проживание и на производство малой и средней торговли».