История отравлений власть и яды от античности до наших дней - Франк Коллар

Согласно Светонию, Кассий Север обвинил в отравлении Луция Нония Аспрената, человека, близкого к Августу. Последний захотел, чтобы процесс разворачивался по правилам, и ничего не сделал ради избавления своего друга от суда. Явившись в трибунал засвидетельствовать ему свою поддержку, Август не произнес ни слова. В политическом смысле значение этого дела было не слишком велико, но позитивно: принцепс продемонстрировал щепетильность в юридическом вопросе.

После подозрительной смерти консулов Авла Гиртия и Пансы Цетрониана распространялись не столь лестные для наследника Цезаря слухи. При этом Панса состоял в союзе с будущим прин- цепсом в борьбе против Антония. Будучи ранен, консул якобы получил вместо лекарства яд по наущению своего друга, который стремился устранить возможных соперников в собственном лагере. Возможно, разговоры пошли из-за ареста врача после кончины Пансы. В любом случае этот слух хорошо показывает настроение народа в преддверии смены политического режима. Новая безграничная высшая власть завоевывалась не на выборах и постепенно концентрировалась в одном лице. Она отчуждалась от общества, хотя формально периодические выборы и коллегиальная работа должностных лиц сохранялись.

Третья супруга Августа Ливия отличалась честолюбием и целеустремленностью. Если кто- то из влиятельных лиц мешал осуществлению ее намерений, она не останавливалась перед употреблением яда. В полном противоречии с римскими традициями, не позволявшими женщине заниматься политикой, Ливия боролась за власть, пользуясь доступным ей оружием. Считается, что она желала видеть принцепсом своего сына от первого брака Тиберия и расчищала ему путь к высшей власти. Обычно Ливии приписывали целую серию отравлений. Ее обвиняли в смерти в 23 г. до н. э. Гая Клавдия Марцелла, племянника императора, затем внуков Августа: Гая и Луция. Август усыновил их и поставил на высокие должности, однако они неожиданно умерли в расцвете юности. Наконец, на счет Ливии относили смерть в 14 г. н. э. самого Августа.

Гипотеза об отравлении Марцелла родилась потому, что поверить в неожиданную смертельную болезнь молодого и крепкого человека было трудно. Впрочем, писавший в III в. Дион Кассий подчеркивал, что причиной смерти многих здоровых людей становились низкие санитарные нормы той эпохи. Что касается внуков принцепса, то Тацит объяснял их смерть роком или хитростью мачехи, а Дион Кассий намекал на их отравление Ливией, воздерживаясь от прямого обвинения. Наконец, история с Августом гласила, что фиги, любимое лакомство принцепса, отравили якобы прямо на деревьях. Эти плоды, кстати, часто использовались в замыслах отравителей. В данном случае они стали фатальными для императора, обуреваемого старческим чревоугодием. Перед этим Август давно болел, и врачи, обследовавшие останки, не обнаружили ничего подозрительного. Никто не выдвинул обвинения против Ливии. Экспертиза, подобная проведеиной в данном случае, была призвана рассеять слухи. Впрочем, она подчас, напротив, способствовала их распространению, поскольку порождала мысль о сговоре между экспертами и вдохновителем преступления. Как бы то ни было, за Ливией укрепилась слава близкой к власти отравительницы. Впоследствии аналогичная фигура встречалась в истории часто. Дело в том, что преступления такого рода очень хорошо соответствовали новому механизму приобретения власти, которое осуществлялось теперь как частное дело, в рамках семейного круга. Отравления, реальные, подозреваемые и вымышленные, относились к той же семейной сфере. Август умер, не оставив наследников мужского пола, и таким образом усыновленный им и заранее избавленный от некоторых соперников Тиберий смог занять трон. Однако правил он в постоянном страхе перед ядом.

Писатели 11 в., например Тацит, изобразили правление Тиберия как тиранию, противопоставив его правлению Августа. Деспотизм власти подчас маскировался уловками, когда с помощью ложных доносов и клеветы жертва доводилась до самоубийства. Так, например, всадник Вибулен Агриппа, сраженный выступлениями обвинителей, явился в Сенат и публично проглотил яд. Правда, отравление оказалось неудачным, и в конце концов за свои недоказанные преступления он был задушен.

Примерно к 20 г. относится история venfcia Эмилии Лепиды, внучки Марка Эмилия Лепида, в прошлом невесты одного из погибших внуков Августа, Луция Юлия Цезаря. Эта женщина не отличалась строгой нравственностью и к тому же занималась астрологией, что давало как будто Тиберию основания для опасений. Впрочем, не исключено, что все было выдумано для оправдания репрессивных мер.

Что же касается дела Германика, то в нем выразилось стремление устранить опасного претендента на власть. Племянник Тиберия Германик был женат на внучке Августа Агриппине Старшей и наравне с Тиберием рассматривался как претендент на наследование. Август приказал Тиберию усыновить Германика, а впоследствии тот прославился военными победами. Дабы удалить популярного героя из Рима, Тиберий послал его умиротворять восточные провинции. В 19 г. молодой человек умер в Антиохии в возрасте 34 лет. Перед кончиной он долго мучился и сам выражал уверенность, что отравлен. Он обвинял в преступлении наместника Сирии Гнея Кальпурния Пизона и его Жену Планцину. Светоний считал версию отравления обоснованной. Дело в том, что на трупе, выставленном на форуме в Антиохии, обиаружи- лись пятна, на губах умершего выступила пена, а после погребального костра нашли сердце, оставшееся в целости. Тацит не был столь категоричен, однако и он сообщал, что на дом Германика была наведена порча и что каждый день враги героя являлись справиться и увидеть собственными глазами, как действует яд или порча. Вероятно, отраву приготовила смесительница ядов Мартина, близкая к жене наместника. Ее собирались отправить в Рим для допроса, но женщина внезапно умерла в Брундизии, причем в узле ее волос нашли припрятанный яд. Тацит сравнивал смерть храброго воина со смертью Александра, стремясь одновременно и восславить Германика, и подчеркнуть низость его врагов. Тем не менее так и осталось невыясненным, какую кто играл в этом деле роль. По словам Диона Кассия, Тиберий намеревался возбудить процесс против Пизона, дабы продемонстрировать, что он лично не имеет отношения к преступлению, которое, впрочем, совершенно не огорчило Ливию.

Вдову Германика Агриппину Старшую до конца жизни преследовал страх отравления. Консул-суффект Сеян предостерегал ее об опасности со стороны Тиберия. Сидя за столом вместе с императором, Агриппина не притрагивалась ни к какому блюду и, не таясь, дала своему рабу попробовать фрукт, предложенный ей лично Тиберием. Последний тогда громогласно объявил, что проявит суровость ко всякому, кто обвинит его в отравлении. Вероятно, он рассматривал подобное обвинение как оскорбление величества. Эта история ярко свидетельствует об атмосфере подозрительности, царившей при дворе, а также о невероятном цинизме, который демонстрировал правитель, использовавший яд. Редко кому из жертв удавалось избежать его ловушек. Однако в конце концов он и сам погиб, попавшись в западню, как и подобает тирану.

Жертвой первого покушения стал не сам император, а его наследник Друз Младший, который погиб в результате заговора Сеяна. Последний, обладая большим влиянием, не пользовался любовью; его обвиняли в отравлении своего ненавистного соперника, сына императора. Сеян якобы использовал яд, который вызывал симптомы, похожие на болезнь. Тацит сдержанно сообщил, что слухи о замыслах Сеяна продолжали циркулировать и в его время. Злоумышленник убедил императора, что Друз хочет его убить, и посоветовал давать сыну первым пробовать все напитки. Когда евнух подал Тиберию отравленный напиток, приготовленный Сеяном, тот, остерегаясь, протянул его сначала Друзу. В результате наследник императора погиб. Тацит сомневался в реальности подобной слишком уж тонкой уловки. Он не мог поверить, что Тиберий готов был послать на смерть дорогого ему человека, не дав ему, по крайней мере, шанса объясниться. Но опять-таки даже если вся данная история — плод фантазии, она тем не менре отражает негативное восприятие режима Тиберия. В нем считались возможными самые подлые удары, в том числе и убийство членов семьи принцепса. У Диона Кассия эпизод отравления Друза изложен сходным образом, хотя сам Тиберий не замешан в преступлении. В самом деле, император не выказал никакого огорчения по поводу кончины сына, но он при этом все же наказал авторов злодеяния.

Сам Тиберий умер в 37 г., и его смерть приписывали преступлению Калигулы, усыновленного императором сына Германика. Торопясь занять место Тиберия, наследник якобы боялся применить холодное оружие; он приготовил яд, который не подействовал, и в конце концов задушил жертву. При этом в средневековых текстах сохранился только яд, потому что именно он, по мнению средневековых мыслителей, соответствовал идее законности тираноубийства. Уже Квинтилиан в «Наставлениях оратору» хвалил врача, составившего яддлятирана. Однако Иоанн Солсберийский, написавший в конце XII в. трактат «Поликратик», не мог читать «Наставлений оратору», ставших известными в XV в. Тем не менее средневековый автор вступал в полемику со Светонием и писал, что «хотя отравление во все времена было отвратительно и составляло преступление, но все полагали, что яд, от которого он умер, был необходим и благодетелен». Благая цель оправдывала отравление. И, путая истории смерти Германика и Тиберия, Иоанн Солсберийский добавлял, что наличие яда доказывала неподверженность сердца императора сгоранию. В глазах христиан Тиберий являлся отвратительным тираном, тем цезарем, при котором Иисус был распят на кресте. Принцепс погиб от того же оружия, которое привело его к власти. И для христианских авторов не имело значения, что его отравитель оказался еще хуже своей жертвы.