40 лет Санкт-Петербургской типологической школе - В. Храковский

TTER тотально-терминальные глагольные лексемы

GTER градуально терминальные глагольные лексемы

ISTА инцептивно-статальные глагольные лексемы

АСТI беспредельно-процессные глагольные лексемы

Богуславский И. М. О семантическом описании русских деепричастий: неопределенность или многозначность?// Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1977. Т. 36. № 3.

Бондарко А. В. Таксис // Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис / Отв. ред. А. В. Бондарко. Л., 1987.

Вимер Б. Аспектуальные парадигмы и лексическое значение русских и литовских глаголов: Опыт сопоставления с точки зрения лексикализации и грамматикализации // Вопр. языкознания. 2001. № 2.

Гловинская М. Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. М., 1982.

Зализняк Анна А., Шмелев А. Д. Введение в русскую аспектологию. М., 2000.

Коротаева Э. И. Из наблюдений над деепричастным оборотом // Проблемы истории и диалектологии славянских языков: Сборник статей к 70-летию члена-корреспондента АН СССР В. И. Борковского / Отв. ред. Ф. П. Филин. М., 1971.

Маслов Ю. С. Вид и лексическое значение глагола в современном русском литературном языке // Очерки по аспектологии. Л., 1984 [репр. ст. 1948 г.: Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. Т. 7. Вып. 4].

Breu W. Komponentenmodell der Interaktion von Lexik und Aspekt // Girke W. (Hrsg.). Slavistische Linguistik, 1995. Milnchen, 1996. (Slavi-stische BeitrSge. Bd 342).

Breu W. Семантика глагольного вида как отвлечение от предельных свойств лексем (иерархическая модель компонентов) // Семантика и типология славянского вида II / Ред. Ст. Кароляк. Krakôw, 1997.

Breu W. Zur Position des Slavischen in einer Typologie des Verbalaspekts (Form, Funktion, Ebenenhierarchie und lexikalische Interaktion) // Breu W. (Hrsg.). Problème der Interaktion von Lexik und Aspekt (ILA). Tübingen, 2000. (Linguistische Arbeiten, 412).

Koschmieder E. Durchkreuzung von Aspekt- und Tempussystem im Prâsens // Zeitschrift ftir Slavische Philologie. 1930. Bd 7.

Lehmann V. Aspekt // Jachnow H. (Hrsg.). Handbuch der sprachwissenschaft-lichen Russistik und ihrer Grenzdisziplinen. Wiesbaden, 1999.

Lehmann V. & Hamburger Studiengruppe. Interaktion chronologischer Fak-toren beim Verstehen von Erzâhltexten (Zur Wirkungsweise aspektuel-ler anderer und Defaults) Il Kempgen, S. (Hrsg.). Slavistische Linguistic 1992 (Referate des XVIII. Konstanzer Slavistischen Arbeit-streffens Bamberg 14.—18.9.1992). München, 1993. (Slavistische Bei-trâge, 304).

Rüîiâka R. Studien zum Verhâltnis von Syntax und Semantik im modemen Russischen I. Berlin, 1980.

ValeckienèA. Funkcinè lietuviq kalbos gramatika. Vibius, 1998.

Van Valin R. D. Jr., LaPolla R. J. Syntax. (Structure, meaning and function). Cambridge, 1997.

А. П. Володин

Проспект позиционной грамматики[17]

0.1. Базовые понятия морфологического анализа были выработаны в ходе многовековой исследовательской традиции на материале индоевропейских языков. Это прежде всего само понятие морфемы как элементарного (простого, далее неделимого) языкового знака и разного рода классификации морфем. Важнейшими из них являются содержательная классификация морфем (корни и аффиксы) и позиционная классификация аффиксов относительно корня. Эмпирической базой индоевропейских языков были обеспечены такие позиционные группировки аффиксов, как префиксы, инфиксы и суффиксы (или постфиксы); понятия «циркумфикс» (неразрывающая прерывная морфема, представленная и в индоевропейских языках) и «трансфикс» (разрывающая прерывная морфема, характерная для семитских языков) вошли в научный обиход общей морфологии позднее, см. [Мельчук 1963]. Кроме того, традиционная позиционная классификация аффиксов включает еще термин «окончание» или «флексия»— важнейшее понятие для индоевропейской морфологии. По этому параметру индоевропейские языки характеризуются как «флективные» или «флектирующие». Предложенный Э. Сепиром для типологической характеристики индоевропейских языков термин «фузия» [Сепир 1934] до сих пор не стал общепринятым, хотя наименование «фузирующие языки» представляется более адекватным, входя в ряд противопоставлений с языками агглютинирующими и изолирующими.

Функциональная классификация морфем предполагает их деление на разные группы по участию в построении словоформы. По этому параметру аффиксальные морфемы делятся на словообразовательные и словоизменительные (деривационные и реляционные). Эта классификация представляется недостаточной и неполной, поскольку классифицируются только аффиксы. В современной морфологии функциональная классификация морфем предполагает их деление на обязательные и необязательные. В общем случае обязательными морфемами являются корни, аффиксы же могут быть как обязательными, так и необязательными.

0.2. С учетом сказанного предельно обобщенная модель индоевропейской словоформы может быть представлена в следующем виде:

(1) (m)+(r)+R+(m)+F

Нотация: R — корень, F — флексия, тm— аффикс (левее R — префикс, правее — суффикс). Знак (m) предполагает, что в данных позициях аффиксов может быть более одного. Знак (г) отражает наличие в индоевропейской словоформе композитивного механизма, ср. ниже, 0.4. В модели не отражена инфиксация, как не характерная для современных индоевропейских языков.

Прописными буквами выделены обязательный элементы. Модель представляет собой цепочку; тем не менее, индоевропейская словоформа традиционно делится на две части — основу и окончание (флексию). Языки, имеющие флексию и не имеющие ее, противопоставлялись как «органические» и «механические». Этот «лингвистический расизм» был преодолен уже в XIX в., но, тем не менее, еще А. А. Реформатский противопоставлял агглютинацию и фузию как две «тенденцию» морфологического конструирования и различие между ними выражал формулой: фузионная словоформа есть бином, агглютинативная — цепочка [Реформатский 1965].

0.3. Я полагаю, что все языки, имеющие морфологию, могут быть разделены по позиционному параметру на две группы, в зависимости от присущих им моделей словоформы:

(2) R+(m),

(3) (m)+R+(m).

Модель (2) предполагает, что в данном языке слово регулярно начинается с корня. Вся грамматическая информация, передаваемая обязательными аффиксами, располагается начиная с правой границы словоформы. Эта модель распространена в Евразии: тюркские, тунгусо-маньчжурские, монгольские языки, а также японский и корейский. В Америке, кроме эскимосско-алеутских языков, такую же модель словоформы имеет язык кечуа (Боливия, Перу, Эквадор).

Модель (3) не предполагает, что в данном языке слово регулярно начинается с аффикса, но оно может начинаться с аффикса; это модель с нефиксированной позицией корня. Грамматическая информация в языках этого типа предшествует корню в глагольных словоформах (показатели лица, времени и наклонения), а иногда и в именных словоформах (показатели посессивности). Эта модель распространена в Северной и Южной Америке, а также в Африке (языки банту). В Евразии она представлена отдельными островками, специально об этом см. [Володин 2001]. Теоретически возможна модель словоформы

(4) (m)+R,

но вряд ли она реализуется в каком-либо конкретном языке. Корень — слишком важный компонент, чтобы регулярно замыкать словоформу. Есть языки, где корень сдвинут почти к самой правой границе словоформы (таков, например, кетский язык, ср. ниже, 1.3.3.), на уровне непосредственного наблюдения словоформы часто кончаются корнем, но в системе корень всегда «прикрыт» аффиксами. Выражение «префиксальные языки» не является точным термином.

0.4. Весьма существенным представляется наличие в системе языка композитивного механизма, который отмечается, в частности, в индоевропейских языках, ср. (1). Таким образом, вышеприведенные модели могут иметь следующие варианты:

(2а) (r)+R+(m)

(3а) (m)+(r)+R+(m).

Модель (2а) характерна для уральских языков, модель (3а) — для большинства палеоазиатских языков, распространена она и в американо-индейских языках, ср. ниже, 1.3.1–1.3.3. Развитие композитивного механизма может приводить к возникновению инкорпорации, т. е. к формированию организованных как словоформы единиц, которые возникают в речи (устной или письменной) для выражения тех или иных синтаксических отношений. Инкорпорация — не более чем частный грамматический прием, в качестве типологической характеристики этот термин неадекватен.

Инкорпорация представлена, например, в чукотско-корякских языках, она получила заметное распространение в современном финском языке; из числа индоевропейских языков инкорпорация может быть усмотрена в немецком.

0.5. Итак, индоевропейские языки, если рассматривать их с линейной точки зрения, характеризуются моделью словоформы типа (За); их существенное отличие от других языков состоит в том, что они имеют элемент F (флексия), морфему, в которой сосредоточена грамматическая информация. Это предполагает, что префиксы в индоевропейских языках являются деривационными элементами и как таковые относятся к числу необязательных. В агглютинирующих языках, характеризуемых моделями (3), (3а), словоизменительные, обязательные элементы могут располагаться левее корня.