Стрела в печень - Андрей Готлибович Шопперт

Семён, как и Анхен минуту назад, полоснул по Бирону взглядом, тоже молнии синие выпустив. Хоть глаза и карие. Как удалось⁈

— Иван, всех на десять сажен от господина Бирона отгони. И чтобы молчали мне как рыбы.

— Да, Акай, ты тоже своих угомони и пусть отойдут маленько, и не дышите мне под руку.

— Генерал я…

— Головка! Делай, что велено. — Иван Яковлевич и сам завёлся. Ссука. Не Анхен. Хоть и она тоже. Судьба. Попадёшь тут же растерзают, не попадёшь… Да, не попадёшь, не скажут, естественно, но все, в том числе и Анна будут считать трусом.

Между тем Анна Иоанновна подошла к тому самому щиту, где Брехт самолично улучшил произведения Казимира Севериновича. Так поляк, разве поляки могут чего путнего нарисовать. Брехт хорошо видел, как Анхен рассмотрела дырявый щит, надела шапку остроконечную чуть набекрень и повернулась. Ну, господа присяжные заседатели. Тронулись. Брехт проверил порох на полке. Заглянул зачем-то в ствол карамультука, чего хотел увидеть, что железка цельная без дырдочки? Так нет, всё нормально. И тут словно кто его руками без головы занялся. Иван Яковлевич вскинул карамультук прицелился выше кончика шапки на десяток примерно сантиметров и нажал на спусковой крючок. Время остановилось. Он видел, как медленно пополз вниз курок с кремнем, как он ударил об огниво на полке, как вспыхнул на ней жёлто-красными язычками порох, Бабах. Отдача толкнула плечо. Да калибр всего миллиметров двенадцать, от силы тринадцать, но навеска пороха увеличена раза в полтора. Лягнуло не слабо, а про подушечку на плечо Бирон и не вспомнил.

— Ура! — После выстрела Брехт зажмурился. Теперь под громовое ура открыл сначала один глаз, а потом и второй. Анна Иоанновна стояла у щита живая. А вот малахая волчьего остроконечного на ней не был. Блин. А ведь специально чуть выше целился.

— Кхе.

— Спасибо Иегудиил. Не забуду. Пудовую свечку поставлю.

— Кхе. Кхе.

— Ладно, копеечной обойдёшься. Жадина.

Событие шестнадцатое

Если адмирал просит сделать что-либо, как только будет удобно, делать это надо немедленно, удобно тебе или нет.

Сесил Скотт Форестер

Не всегда Пётр Великий побеждал. Бывало, так ему наваляют, так наваляют, что предыдущие все победы оборачиваются только большой кровью. Положил десятки тысяч солдат и даже взял, например, Азов и приличный кусок Украины, а потом бах и Прутский поход. И полный кердык. Всё что нажито непосильным трудом пришлось вернуть и Азов, и Таганрог бросить, и срыть там укрепления, и приличный кусок правобережной Украины отдать. Так ещё может и не кончилось бы всё так хорошо, так как Петра окружили вместе с небольшим войском, и могли вообще в плен там взять или убить. Существует легенда, скорее всего — враньё, что Екатерина отдала все свои драгоценности, чтобы подкупить пашу какого-то — главного переговорщика, дабы тот и армию с Петром отпустил из окружения, и Москву с Петербургом не требовал (шутка). Тем не менее, Азов отдали и всю азовскую флотилию порушили по этому договору. Её сейчас нет. Так, догнивает несколько судёнышек в Воронеже.

Зато есть человек, который построил ту первую флотилию двадцать лет назад. Человек интересный. Он сейчас сидел перед Брехтом и рассказывал о последних пяти годах своей жизни. Так-то круто. В 1725 году этот норвежец в звание вице-адмирала был назначен управляющим адмиралтейской конторой. И поймал там какого-то дальнего родственника Долгоруких на воровстве. Ну и покричал на него, и велел всё уворованное вернуть. А этот офицер пошёл конем. В смысле, сел на коня и поскакал в Москву к своему то ли брату шурина, то ли дяде деверя. Ну, ускакал и ускакал. Нет. Плохо кончилось для норвежца. Шуридеверя этого звали Иван Долгоруков. И он, возбудившись после совместной попойки с родственничком, пошёл к Петру второму и тот подмахнул, тоже пьяный в дюбель, указ о разжаловании адмирала в матросы. Срывают с адмирала погоны, или чего том у моряков в том времени, и дают швабру в руки, палубу драить.

Норвежец не из робких был и не смерился. Написал жалобу адмиралу Апраксину — Президенту Адмиралтейств-коллегии. Главный адмирал, сподвижник Петра пошёл к алкашам и по столу кулаком стукнул. Помогло. Вора не уволили, а повысили, но чин вице-адмирала Бредалю вернули. С места всё же сдвинули и отправили на ревизию Сестрорецких заводов. Пётр Петрович Бредаль ревизию провёл, нашёл кучу случаев воровства и просто бардака, написал длиннющую бумагу и отправил Петру второму. Но тот уже заболел оспой, а вскоре и умер. Адмирал ждал — ждал и решил, сам съездить в Москву к новой императрице.

И попал к новому министру Обороны господину Бирону на приём. Сидят уже два часа обсуждают создание первой азовской флотилии, кофий попивая.

Из разговора с адмиралом Брехт понял, что это не флотоводец. Он флотостроец. А значит, и задействовать его нужно там, где он больше всего пользы может принести.

— Пётр Петрович, ты, конечно, уже человек не молодой, сколько тебе? — на вид лет пятьдесят. Морщинки в уголках рта и у глаз. А вот седые ли волосы у адмирала, не проверишь. Адмирал в парике. Не дошла ещё московская мода до Санкт-Петербурга. Кто не приедет оттуда, обязательно на овечку Долли похож. Этот тоже в кучерявом белом, обсыпанном пудрой, длиннющем парике. Выбросит. Как и все, кто в нём в кабинет Бирона заходят. Он им выбор предлагает. Парик или должность. Никто за «чужие» волосы больше, чем за «свой» чин не держался пока.

— Сорок семь годков, уж точно не старик, — говорили на смеси русского и немецкого. Уж больно сильный акцент был у адмирала, половина слов на русском не понятна. На немецком не многим лучше, а вот на смеси вполне нормально.

— И хорошо. Нужно вспомнить молодость тебе, адмирал. Нужна вторая Азовская флотилия. Нужны разные корабли. Что-то типа чаек казацких нужно пару сотен. Если на одной, скажем, двадцать пять человек, то эта москитная флотилия перебросит десант в пять тысяч человек, вернётся назад за провизией, и вместе с провиантом привезёт ещё пару тысяч человек. А семь тысяч бойцов в тылу врага — это серьёзная сила. А ещё нужны артиллерийские, что ли, суда, пусть они вообще разовыми будут. Всё одно по Чёрному морю нам плавать не дадут. Нужно ими захватить Азов и Керчь, скажем. Главное в тех судах не скорость, а возможность поставить крупнокалиберную артиллерию, чтобы укрепления крепости разнести.

Не нужно всяких косых парусов и прочей морской премудрости. Нужны прочные борта и низкая осадка. Баржи такие. Но чтобы артиллеристы были прочными многослойными бортами защищены от вражеских ядер и пуль. Может, даже все пушки поставить на палубе, а борта конкретно для каждой пушки отдельные делать. С трёх сторон. Дуб морёный или лиственница, потом песок, потом снова дуб. Подплывают и стреляют морячки по крепости Азову, а самим им ружейная пальба и попадание даже малокалиберной артиллерии турецкой не страшны.

— Так жалко. Построить корабли для одной битвы, а потом выбросить, не лучше ли…

— Не лучше. Корабль сам по себе не нужен, нужна плавучая крепость. А для перевозки людей чайки. Главное — не красивый корабль получить, а людей сберечь. Люди — главное богатство, его беречь надо. Их беречь. Представляете, сколько нужно времени и средств, чтобы из новобранца — крестьянина от сохи, воспитать опытного канонира, скажем или матроса, который прошёл не одну компанию, обстрелян уже. Научился побеждать, и не наваливает в штаны от звука, пролетающего мимо, ядра пушечного. А корабли построим ещё. Чайные клиперы. Будут со скоростью в двадцать узлов гонять по океанам все в белых парусах. Красота! Будем из Китая чай возить, а то Анна Иоанновна жалуется, что дорог больно чаёк. Она женщина рачительная.

— Иван Яковлевич, а правда, что ты стрелял в Государыню⁈ Мне вчерась рассказали преображенцы, так я не поверил, решил сам узнать.

Смешные глаза у Бредаля, один серый, а второй карий и когда он их выпучивает очень прикольно выглядит.

— Правда. За что орденом Чёрного Орла обещала она меня наградить. Уже послала письмо королю Прусскому. (У России сейчас всего два ордена Андрея Первозванного и Александра Невского. Обоими