Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах Том 5 - Иван Гончаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ведь послезавтра, так зачем же сейчас? – отвечал Обл‹омов›.
6 – Ах да, завтра нельзя, праздник,
7 – прибавил он потом, – в самом деле. Да послушай-ко, Михей Андреич, уж доверши свои благодеяния – я, так и быть, еще прибавлю что-нибудь к обеду, соус какой-нибудь…
8
– Что еще? – спросил Тарант‹ьев›.
– Присядь да напиши-ка: долго ли тебе три письма настрочить,
9 а вон Иван Иваныч переписал бы…
70
– Э! какие выдумки!
1 Чтоб я писать стал! Я и в должности третий день не пишу: вот что-то этот палец дергает,
2 да и голова затекает, как [нагнусь] [нагнувши‹сь›] нагнусь… лентяй ты, лентяй: [ничего не умеешь] пропадешь, брат, Илья Ильич, ни за копейку…
– Ах, хоть бы [Штольц] Карл поскорей приехал, – со вздохом сказал Обл‹омов›, – он бы мне всё уладил и разговаривать бы не стал. Пока мы говорим, он бы уж написал давно…
3
– Вот нашел благодетеля, – с яростию прервал его Тарант‹ьев›, – немец проклятый, нехристь! Шельма продувная…
4
– Послушай, Михей Андреич, – сказал
5 Обломов, выпрямившись
6 в креслах, – ни слова больше о моем Карле, или я слушать тебя не могу.
7
Он покраснел от досады и сильно нахмурился.
8
– О моем Карле! – с ненавистью возразил Тарантьев, – что он тебе за родня такая! Немец окаянный…
– Он мне друг вот с этих лет; я вместе с ним рос, учился, и никакая родня, никакой брат, ни земляк – никто не заменит его… [и говорить о нем] и ругать его я тебе не позволю.
9 ‹л. 21›
Тарантьев побледнел от злости.
– А! если ты меняешь меня на немца, – сказал он, сжимая губы, – так я к тебе больше ни ногой.
71
Он надел шляпу и пошел к дверям. Обломов мгновенно смягчился. [Ему не] [Он вовсе не имел] Добрый и мягкий от природы, он вовсе не хотел
1 выгонять Тарантьева и потому еще, [что этим нарушались] что это казалось ему нарушением приличия и гостеприимства и вообще сценой, выходившей из порядка обыкновенного быта.
– Никто тебя ни на кого не меняет, – сказал он кротко, – Карл сам по себе, а ты сам по себе. Ты должен уважать
2 в нем моего друга и осторожнее отзываться о нем: вот всё, чего я требую, – кажется, невелика услуга.
– Уважать немца? – с величайшим презрением сказал Тарантьев.
– [Что он теб‹е›] Да, уважать, – говорил Обл‹омов›, стараясь говорить мягче, хотя его и возмущал дерзкий тон Тарантьева. – Он стоит и твоего уважения; таких людей мало: я хотел бы походить на него да и другим желал бы того же…
– Послушай, Илья Ил‹ьич›, не выводи меня из себя,
3 или я никогда не приду к тебе. Что он за благодетель тебе, что ты ставишь его так высоко, как родного отца?
– Да, – отвечал Обл‹омов›,
4 – [после памяти покойного] после покойных отца и матери я ни к кому не был так привязан, как к нему.
– За что это, позволь спросить?
– Я уж тебе сказал, что вместе с ним рос и учился [и тогда].
– Велика важность! Мало ли кто с кем учился!
– Ну, если ты не понимаешь бескорыстной привязанности, так я скажу тебе, что он делал мне столько добра, сколько и родной брат не сделает: он устроил все мои дела, [смотрел, пока] хлопотал об них, пока жил в Петербурге и служил здесь, и вообще, до тех пор как начал странствовать [то куда] по России и за границей, заботился обо мне как о родном брате. Он три раза ездил ко мне в деревню, хозяйничал, распоряжался там за меня, наконец, взял меня в долю, в свои обороты,
72
и сделал мне тысяч 50 капиталу, который и теперь еще у него в обороте в одной торговой компании… Наконец, скажу
1 тебе, что, если б он был здесь, так ‹л. 21 об.› [он давно] с своей ловкостью [и знанием дела] давно бы избавил меня от всяких хлопот, не спросивши ни портеру, ни шампанского…
– А! ты попрекаешь мне! так черт с тобой и с твоим портером и шампанским: на вот, возьми свои деньги… куда, бишь, я их положил? вот совсем забыл, куда сунул. Проклятые… [деньги.]
Он
2 вынул
3 какую-то замасленную исписанную бумажку.
– Нет, не они…
4 Куда это я их…
5
– Не трудись, не доставай, – сказал Обл‹омов›. – Я тебя не упрекаю, я хотел только доказать, [что иногда] как много сделал для меня Карл…
– Много сделал, знаю я, – заревел Тарантьев, – этих благодетелей: это, говорю тебе, продувная шельма, бестия,
6 вот погоди, терпеть не могу этих торговых ‹л. 22› компаний, спекуляций да прочих новых затей,
7 [что] это всё мошенники,
8 я тебе говорю, а твой немец тоже уж по этой части пошел.
9 Эти спекуляторы хуже картежников. Они на чужой карман метят с своими немецкими затеями: вдруг выдумают [без денег] фабрики заводить, дома строить компанией на каких-то акциях, без гроша, облупят какого-нибудь дурака да и разбегутся: ищи их! Ненавидит душа моя [эти проклятые] этих проклятых немецких выдумок…
– К чему ты это говоришь мне? – спросил Обл‹омов›.
– А вот к тому, как ужо немец твой облупит тебя, так ты и будешь знать, как [мне] менять земляка, русского человека, на [прощел‹ыгу›] бродягу какого-то…
10
– Послушай, Михей Андреич… – начал Обл‹омов›.
73
– Нечего слушать-то; я слушал много [от тебя]: натерпелся от тебя горя-то; Бог видит, сколько обид перенес за эту нечисть поганую… Чай, в Саксонии-то там у себя и хлеба-то не видали,
1 а сюда нос поднимать приехали. Мне отец
2 сказывал, что отец-то его в сентябре месяце в одном сюртуке
3 в нашу губернию-то приехал, а тут разжирел от русского добра да и на акциях компании устроивать.
4
– За что ты мертвых тревожишь? Чем виноват отец его?
– Бестии,
5 – мрачно сказал Тарантьев, махнув рукой.
6
– Да чем же бестия отец, например?
– А тем, что без куска хлеба пришел к нам,
7 а тут вдруг сыну наследство оставил: что это значит?
– [А то, что] Оставил он
8 наследства всего 40 тысяч; 25 т‹ысяч› он взял в приданое за женой, а остальные приобрел тем, что учил детей да управлял имением, хорошее жалованье получал…
[ – Сорок тысяч! а у сына вдруг очутилось 400? вдесятеро больше: откуда это?]
– Видишь, что отец не бестия: чем же теперь бестия сын?
– Не бестия! Вдруг из отцовских сорока сделал 400 т‹ысяч›, так на что же, какими спекуляциями,
9 и в службе за надворного перевалился, и [путешествовать] ученый, теперь вон еще путешествует, пострел везде поспел: как же не бестия? разве настоящий-то русский человек умеет всё это сделать?
10
74
– Четыреста тысяч он сделал оборотами, счастливыми спекуляциями…‹л. 22 об.›
– Вот тут мошенничество и есть. [Я ни слова не] Почему не наживаться? Да наживайся честно, чтоб видно было, как наживается человек. Вот, бывало, в старые годы выгодные места были: умный человек решает дела
1 и получает благодарность,
