Мятежный Карабах. Из дневника офицера МВД СССР. - Виктор Кривопусков

Когда побеги из больницы стали массовыми, то руководство МВД Азербайджана, Поляничко, а под их давлением и генерал Сафонов стали в категоричной форме требовать от руководства нашей группы не направлять армян, даже остро нуждающихся в медицинской помощи, в больницу, а доставлять в ИВС Шушинской тюрьмы. Эти упреки и требования, в основном, были обращены в мой адрес. Но тут на моей стороне оказались важные аргументы: речь шла о соблюдении законности и защите прав советских граждан. Можно было проявить и настойчивость, и твердость.

Полковник Гудков, в свою очередь, всегда занимал твердую позицию и требовал от генерала Сафонова, чтобы административно задержанных лиц с жестокими побоями, нуждающихся в медицинской помощи и стационарном лечении, размещали в Степанакертском военном госпитале. Мы понимали, что генерал ни за что не допустит, чтобы армянские сепаратисты не только лечились, но и официально получили возможность проводить подрывную агитационную работу с солдатами и офицерами в госпитале военной группировки.

Мы же всякий раз повторяли генералу Сафонову, что если с человеком, утратившим здоровье в результате проверки паспортного режима, что-то случится, отвечать придется тому, кто настоял на отказе в медицинской помощи. Скрипя зубами, генерал Сафонов давал указание направить на фильтропункт военного врача из гарнизонного госпиталя для освидетельствования больного и назначения формы лечения. Надо признать, военные врачи были не менее сердобольными, чем местные. Они настойчиво требовали от нас вызова машин «скорой помощи» для доставки в ту же областную больницу наших узников, нуждающихся в лечении. Конечный результат оказывался таким же, как и ранее. В следующие дни ни одного из наших подопечных не было не только в больничной палате, но и в Степанакерте. Виновных в бесследном исчезновении больных, имевших перспективу уголовной ответственности, в этой ситуации найти оказывалось невозможно.

Видимо, понимая, что установка на жестокость при проведении войсковых мероприятий не приносит желаемых результатов, генерал Сафонов, после согласования с Поляничко, предложил мне выступить на очередном совещании офицерского корпуса группировки внутренних войск и начальников районных отделов милиции НКАО. Я не только изложил многочисленные факты превышения полномочий военными патрулями, зональными комендатурами, участниками оперативно-войсковых операций при проверках паспортного режима в армянских населенных пунктах, но и потребовал строгого соблюдения законности. После этого факты поборов, краж денег и ценностей, необоснованной физической расправы над армянами резко сократились.

Об интенсивности работы фильтропункта свидетельствует одна из справок, которая сохранилась в дневнике. О национальности лиц, доставленных на фильтропункт, говорить нет необходимости. Все они армяне.

Справка

о работе Фильтрационного пункта Района чрезвычайного положения Нагорно-Карабахской автномной области за октябрь — декабрь 1990 года

На фильтрационный пункт доставлено 3569 человек.

Из них: За нарушение комендантского часа 1027

За злостное неповиновение законному требованию работников ОВД и военных нарядов 193

За нарушения паспортного режима 563

Для установления личности 1261

За другие правонарушения 525

В том числе: Подвергнуто административному штрафу 559

Подвергнуто административному аресту 263

Направлено материалов в ОВД, комендатуры, другие организации и предприятия для дальнейшего реагирования 217

Предупреждено в ходе профилактических бесед 2548

В ведении нашей группы было два изолятора временного содержания (ИВС). Один находился в шушинской тюрьме, другой — в подвальной части здания УВД НКАО в Степанакерте. Азербайджанцы при задержании за правонарушения на межнациональной почве должны были направляться в ИВС шушинской тюрьмы. Правда, за всю свою практику я не помню ни одного случая, чтобы к нам в числе задержанных лиц доставили какого-нибудь азербайджанца.

Степанакертский ИВС был предназначен для армян и граждан других национальностей СССР (кроме азербайджанцев), задержанных в административном порядке сроком до 30 дней за нарушения Закона СССР от 3.04.90 «О режиме Чрезвычайного положения в НКАО и прилегающих к ней районах Азербайджанской ССР». В случае если затем этим гражданам будут предъявлены обвинения в уголовном преступлении, они должны быть переведены в тюремные камеры предварительного заключения. Место заключения определялось по усмотрению следователя в тюрьмах Азербайджанской республики. В наших условиях, значит, в Шуши или Баку.

В Степанакертском ИВС для армян мест всегда не хватало. И тогда задержанные армяне доставлялись в ИВС шушинской тюрьмы. Пребывание в ИВС этой тюрьмы для армян считалось трагедией. Охрану в шушинском ИВС осуществляли сотрудники нашей группы. Но многие моменты пребывания в изоляторе сопровождались для задержанных контактами с тюремным начальством и сотрудниками-азербайджанцами: охрана во время доставки на допросы к следователю, прогулки, лазарет, раздача пищи и т. д. Большинство этих сотрудников старалось разными изощренными способами ущемить элементарные права армян.

Когда в шушинский изолятор доставлялась большая группа задержанных, а наших сотрудников не хватало, то к сопровождению от автозака (машины, оборудованной для перевозки заключенных) до камеры ИВС привлекалась охрана тюрьмы. Так вот, даже просто при разводе по камерам азербайджанские охранники успевали жестоко избить армян. Мы всячески старались не допустить ничего подобного. Требовали от начальника тюрьмы строгого соблюдения законности. Однако полностью исключить такого рода случаи не могли. Более того, в шушинском ИВС дела армянских узников часто расследовались следователями МВД Азербайджана. И вот тут события всегда развивались по одной схеме.

Народные депутаты СССР от Нагорно-Карабахской автономной области постоянно настаивали, чтобы отбывание административного наказания, предварительное заключение и сроки наказания за межнациональные преступления их соотечественники проходили в российских тюрьмах, так как, было известно, что в Шуши и Баку армян-карабахцев постоянно избивают, насилуют, унижают их человеческое достоинство.

Правоохранительные органы Азербайджана выступали категорически против. Они убеждали союзное руководство в том, что преступники должны отбывать наказание только в тюрьмах республики. Перенос предварительного следствия на российские территории считали не целесообразным, в том числе по финансовым соображениям.

Три крана

Действие в НКАО Закона о чрезвычайном положении приостановило не только деятельность органов конституционной власти. В Степанакерте закрыли драматический театр, музеи, кинотеатры, запретили проведение культурно-развлекательных и спортивных мероприятий. Запрет распространился даже на дни государственных праздников.

Единственное, что военные комендатуры Района чрезвычайного положения оказались бессильны запретить, были похороны. Длинные скорбные процессии все чаще собирались в селах и городах. Люди шли к родным, друзьям, знакомым погибших в межнациональном противостоянии или во время проверок паспортного режима. Были еще очереди за продуктами, особенно за хлебом, которого часто не хватало из-за перебоев в поставках муки. Городской рынок стал совсем малолюдным. Блокада дорог привела к тому, что на прилавках остался самый скудный выбор товаров. Магазины в Степанакерте стояли пустые, продавались только предметы первой необходимости.

Правда, было в Степанакерте одно местечко, куда всегда можно было прийти, откуда угодно, хоть с самой окраины города, не опасаясь ничьих запретов. Оно называлось «Три крана». Там всегда текла холодная ключевая вода, чистая и удивительно вкусная, за что любили ее горожане и гости города. С далекого горного источника вода самотеком врывалась почти в самый центр Степанакерта по искусно проложенному еще в давние времена водоводу. Круглосуточный звон весело льющейся сразу из трех кранов воды, привлекал всякого прохожего. Три крана располагались на улице Кнунянца.

В верхней части этой недлинной улицы размещалось здание Управления внутренних дел НКАО, а значит, штаб нашей Следственно-оперативной группы, внизу — комендатура Района чрезвычайного положения и гостиница, где мы жили. Так что каждый день в Степанакерте для наших сотрудников начинался и заканчивался естественным ритуалом — неоднократным прохождением мимо «Трех кранов». Понятно, что и мне мимо «Трех кранов» приходилось проходить или проезжать на машине по нескольку раз в день.