Убийство под микроскопом: записки судмедэксперта - Марк Фурман

Прервем пока подробное изложение дальнейших обстоятельств. Замечу, что расследование осложнилось еще и тем, что один из основных свидетелей убийства и драки – Алексеев, скрывшись с места преступления, длительное время находился в бегах. Когда его задержали, почти три года спустя, уголовное дело разрослось до четырех солидных томов, но основной преступник – убийца – так и не был установлен, поскольку участники инцидента давали разноречивые показания, перекладывая вину друг на друга.

Работал тогда во Владимирской прокуратуре дотошный и настырный следователь Геннадий Егоров. Незадолго до того момента, когда он принял «висяк» – длительно и бесперспективно расследовавшееся убийство, Егоров побывал на курсах усовершенствования в Санкт-Петербурге, где ознакомился с практикой проведения ситуационных экспертиз. Именно ему, Егорову, и принадлежит идея привлечения к участию в следственном эксперименте опытных мастеров-самбистов, спортсменов, отлично разбирающихся в разного рода единоборствах.

СПРАВКА

Под следственным экспериментом юристы понимают действия, производимые для проверки того или иного факта или версии по делу, путем постановки соответствующих опытов. В ходе его проверяется истинность обстоятельств, о которых рассказывали свидетели, обвиняемые, потерпевшие. Главное требование любого следственного эксперимента – максимально точное воспроизведение фактов и событий в условиях, близких к действительности.

ЕЩЕ ОДИН СЛУЧАЙ

Предваряя экспериментальное расследование Г. Егорова, приведу такой показательный случай из практики опытного судмедэксперта – С. С. Абрамова. Его экспертизы отличаются особой достоверностью и высоким качеством исполнения.

Итак, некий Т. пробыл в колонии строгого режима долгих 1,5 года и был освобожден после повторной экспертизы, проведенной в Москве.

Все случилось поздним вечером, когда Т. увидел, как внезапно на пустынной улице возникла драка. В считаные секунды участники инцидента скрылись, а на мостовой остался человек с тяжелыми ранениями. Т. поспешил на помощь к пострадавшему И., потом бросился к ближайшему телефону. Вскоре подъехали «Скорая помощь» и милиция. При проверке автомобиля Т. в багажнике обнаружили нож с отломанным наполовину клинком. Наутро стало известно, что И. скончался в больнице, а две недели спустя местные эксперты дали заключение о нанесении ему ранений клинком, обнаруженным в багажнике. Т. предъявили обвинение в убийстве, и приговором суда он был осужден. После настойчивых жалоб близких дело направили на доследование с назначением повторной экспертизы. В ходе ее С. Абрамов выполнил множество экспериментов с представленным ножом; вывод эксперта был категоричен: нет, это не тот нож, которым был убит И. Результаты экспертизы явились основанием к освобождению Т., а несколько месяцев спустя следствием была, наконец, установлена виновница происшедшей драмы – бывшая сожительница убитого.

… Не менее недели у нас с Егоровым ушло на подготовку эксперимента. Сначала переговорили с заслуженным тренером страны Евгением Васильевичем Чичваркиным. Поняв задачу, он мгновенно заинтересовался в установлении истины и подключил к делу своих учеников – Ф. Зезюлина и А. Гадалова, преподававших самбо в юридическом институте. Те, в свою очередь, из курсантов отобрали четырех статистов соответствующего роста и сложения (по числу участников инцидента), подробно разъяснили ребятам их задачи, провели несколько подготовительных тренировок. К намеченному времени, 19 февраля, в зале собрались все участники эксперимента, спецмашина подвезла Ю. Саманова и В. Алексеева. Присутствовали также эксперты-криминалисты областного УВД с видеотехникой и фотоаппаратурой.

Однако вернемся к событиям почти пятилетней давности. Судебно-медицинский эксперт района Борис Михайлович Касаткин (к слову, мой близкий друг, прекрасный врач и человек, рано ушедший из жизни), производя вскрытие трупа Н. Казанцева, установил, что ножевая рана располагалась на груди слева в шестом межреберьи по средне-ключичной линии, была длиной свыше пяти сантиметров, а раневой канал шел справа налево, сверху вниз, пересекая хрящ ребра и заканчиваясь в мышце сердца.

Казалось бы, свидетелей пьяной драки было достаточно. Но все они давали разные показания. Г. Егоров особое внимание уделил версиям Саманова и Алексеева, поскольку убийцей был все-таки один из них.

Итак, Саманов преследует убегающего Казанцева. Далее свои действия он описывает так: «.Антипов догнал Казанцева, сбил его с ног. Тот поднялся, его стали удерживать парни и девушки. У меня слетела фуражка, я отошел, стал ее подбирать. Когда повернулся, увидел, что Алексеев отдернул руку от бока Казанцева, в каждой руке у него было по ножу. Какой рукой он ударил Казанцева и куда дел нож, я не знаю. Когда Казанцев упал, Алексеев сказал, что надо идти отсюда, сейчас приедет милиция.»

По-иному рисует картину происходящего Алексеев: «…После того как сбитый Антиповым Казанцев поднялся, он одной рукой схватил его, другой – подбежавшего Саманова. Все стояли полусогнутые, схватив друг друга за плечи. Я стал их растаскивать руками. Вдруг увидел, как Саманов нанес удар Казанцеву рукой в левую часть груди, правое плечо его резко опустилось вниз, как бывает при ударе. Продолжая их растаскивать, я встал между Самановым и Казанцевым. Когда коснулся груди последнего, почувствовал тепло. Казанцев отбежал в сторону и упал. На руке у себя я увидел кровь. Подумав, что сейчас продолжится драка, я вынул из кармана нож, разложил его. Но драка не состоялась, я положил нож в карман, и мы ушли».

Следственный эксперимент начался ровно в десять часов утра при хорошем освещении. День выдался ясным, и яркое солнце щедро освещало широкие окна просторного спортзала. Каждый из четырех курсантов-статистов получил порядковый номер и исполнял свою роль – того или иного лица, участвовавшего в драке.

Первым в зал приглашается Алексеев, которому разъяснено, кто из статистов под какой фамилией выступает. Сам он занимает место курсанта под номером три и, уточняя позицию, самостоятельно расставляет статистов соответственно своим показаниям, данным в ходе следствия.

После Алексеева, который уже покинул место эксперимента, в зал входит Саманов. Заметно, что он волнуется: лицо потное, покрасневшее, в руке смятый носовой платок. Поскольку у него второй номер, он подменяет соответствующего курсанта, потом опять-таки лично расставляет участников.

Важно все до мелочей: место предполагаемого удара, направление условного раневого канала, положение обуха и лезвия ножа…

Хотя производством эксперимента руководит следователь, остальные его участники тоже участвуют в работе. Е. Чичваркин вместе с Ф. Зезюлиным и А. Гадаловым активно помогают ему в воссоздании сложных вари антов позиций, четко их фиксируют. Я, судмедэксперт, наблюдаю, как макет ножа, поочередно побывавший в руках Саманова и Алексеева, прикладывается к телу статиста под номером один, исполняющего роль Казанцева. Тут важно все до мелочей: место предполагаемого удара, направление условного раневого канала, положение обуха и лезвия ножа, прочие детали, известные по данным вскрытия трупа Казанцева.

Динамика разворачивающегося на наших глазах действа сходна с театральной репетицией, в которой главное действующее лицо – режиссер спектакля – следователь прокуратуры. Особенно акцентируется финальный эпизод, связанный с ударом предполагаемого ножа. Беспристрастный объектив видеокамеры фиксирует все детали происходящего. Уже отснято не менее двух кассет, по продолжительности как раз целый полнометражный фильм. Впоследствии вместе с другими доказательствами по делу он будет представлен суду.

На основании объективных данных «криминально-спортивного спектакля» были сделаны выводы ситуационной экспертизы.

В ходе эксперимента ведется протокол, а по завершении все участники, включая статистов, подписывают этот документ. Именно на основании объективных данных этого криминально-спортивного спектакля, который, полагаю, навсегда остался в памяти участвовавших в нем «актеров», и были сделаны выводы ситуационной экспертизы.

Текст ее завершающего раздела приведу без изменений с незначительными сокращениями: «1. Учитывая взаиморасположение участников инцидента, считаем, что при моделировании поз потерпевшего (Казанцева) и нападающего (Алексеева) в данной ситуации нанесение ножевого удара Алексеевым исключается по следующим обстоятельствам: ранение Казанцеву было нанесено в область грудной клетки слева на уровне 6-го межреберья по среднеключичной линии, с полным пересечением хряща ребра, восходящим направлением раневого канала и ранением сердца. При такой локализации повреждений и позе Алексеева (слева и сбоку от потерпевшего) он мог нанести удар лишь левой рукой, однако Алексеев не левша, тогда как ранение причинено со значительной силой – полностью рассечен хрящ ребра в результате сильного целенаправленного удара. Если же допустить, что нож находился в правой руке Алексеева, то при положении, воспроизведенном в ходе эксперимента, ранение должно было располагаться гораздо левее (на боковой поверхности грудной клетки), иным было бы и направление раневого канала в теле Казанцева, и с учетом использования складного фабричного ножа Алексеева длиной 9,6 см клинок бы не достиг сердца.