Желанная недотрога - Кэрол Маринелли

брата и его жену. Майкл познакомился с ней по возвращении в Англию вскоре после несчастного случая – Джемма была физиотерапевтом, и долгие часы реабилитации, проведенные в ее компании, сделали свое дело. Майкл начал все чаще упоминать имя Джеммы в беседах, и это не ускользнуло от Миа – а потом она познакомилась с новой подругой брата. Вскоре после этого Майкл сказал ей о том, что они с Джеммой любят друг друга. Молодой паре пришлось преодолеть немало препятствий, но Джемма была настроена весьма решительно – и отношения определенно пошли на пользу Майклу, который благодаря им вынырнул из депрессии. Когда Миа выходила замуж за Рафаэля, брат поддержал ее, не осознавая, однако, что этот шаг она делает исключительно ради него. Сейчас же он часто повторял: «Миа, тебе не следовало это делать». Миа в ответ на эти слова лишь стискивала зубы, хотя ей отчаянно хотелось напомнить брату, что, оформи он страховку, этих жертв не было бы. Гнев ее все еще тлел в ней, не находя выхода, – ведь Миа понимала, что Майкл уже заплатил за свою глупость сполна. Поэтому она лишь улыбалась и продолжала платить по счетам. Наконец, когда они с братом избавились от долгов и могли начать жизнь заново, Миа принялась искать работу. Так стоила ли игра свеч? Сейчас, наедине с собой, она могла, наконец, честно ответить на этот вопрос. Да – она снова стала прежней Миа Гамильтон, и здесь, в Лондоне, ни одна живая душа понятия не имела, кто она такая.

Получив по почте приглашение на ежегодный благотворительный бал Романо, Миа долго разглядывала его, не зная, что делать. С одной стороны, она бы с радостью вновь увидела Данте – но стоило представить, что кто‑нибудь узнает о ночи, проведенной ими вместе сразу после похорон Рафаэля, ей становилось плохо. И потом, теперь, узнав, что такое подлинная страсть и удовольствие, Миа хотела больше… поймав себя на этих мыслях, она раздраженно сунула приглашение в ящик, стараясь не думать о том, кто с такой легкостью пробудил в ней огонь желания.

В тот день она возвращалась домой с собеседования – весьма довольная его результатами, – когда зазвонил телефон. В трубке раздался голос Данте – он по‑итальянски поприветствовал Миа, – и она встала как вкопанная, отчего несколько людей, шедших следом, едва не врезались в нее на ходу.

– Данте, – произнесла она, стараясь говорить ровно и не выдавать радости, что охватила ее при одном звуке его голоса. – Как дела?

– Я и сам звоню с этим вопросом.

– Ко мне? – Миа в замешательстве принялась припоминать, не забыла ли она какой‑то важной даты, например, годовщины со дня смерти Рафаэля. – У меня все хорошо, а что?

Однако Данте отрывисто бросил:

– Просто хотел убедиться, что после наших утех не произошло ничего экстраординарного.

– Нет, – сказала Миа. – Разумеется, нет. Все в порядке.

– Отлично, – отозвался Данте. – Просто хотел удостовериться.

И он отключился – но в душе Миа уже поселилось беспокойство. Она снова встала на самой дороге, внезапно вспомнив кое‑что. Фармацевт в итальянской аптеке предупредил, что таблетка задержит цикл на неделю… но прошло уже больше времени. Прокляв в душе Данте, который заставил ее нервничать, Миа отправилась в аптеку и купила тест на беременность. Он оказался положительным – как и второй… а потом она посетила врача, который подтвердил беременность и сказал, что ребенок родится примерно седьмого октября.

– Но я приняла таблетку экстренной контрацепции…

В ходе беседы с врачом Миа вспомнила, что во время полета домой самолет попал в зону турбулентности, и ей стало плохо – не в первый раз, она никогда не чувствовала себя хорошо в воздухе. Просто обычно, путешествуя на длинные дистанции, она принимала лекарства от укачивания – но в тот день, точнее, в ту ночь, произошло слишком много всего – и она позабыла о предосторожности. Надо же было забыть о лекарстве именно в тот момент! Конечно, она улетала из Италии очень поспешно, и из головы не шли мысли о том, что произошло между ней и Данте… в голове хватало мыслей, помимо желания избежать беременности. И вот она беременна.

Так стоила игра свеч? Миа снова и снова задавала себе этот вопрос и уже много дней подряд отвечала на него отрицательно. Ее раздирали на части страх, даже скорее ужас, и желание повернуть время вспять, чтобы ничего этого не было. Но февраль сменился мартом, потом настала годовщина со дня смерти родителей – и вот Миа лежала на кровати, с удивлением и болью констатируя факт: все необратимо изменилось, и ей пришлось пройти долгий путь, от аварии и горя, от необходимости заботиться о брате, до знакомства с Данте, который пробудил в ней неизведанные доселе чувства – и вот теперь их связывает общий ребенок. Так, может, все это было не зря… Все чаще и чаще Миа задумывалась о маленькой жизни внутри. Не говоря уже о скандале, что разразится, если общественность узнает правду, ей предстоит как‑то сообщить новость Данте. Вот тут Миа не питала иллюзий: он не будет рад услышать ее. Она знала, что совет директоров не раз увещевал его поумерить пыл и пощадить собственную репутацию в многочисленных любовных похождениях. Однако Данте не имел ни малейшего желания остепениться и обзавестись семьей: это Миа знала, однажды услышав их спор с Луиджи, – да и потом, разве он сам не сказал об этом, заявив, что она не захочет забеременеть от него. Но уже слишком поздно.

Миа знала, что выживет – ей не раз приходилось выкручиваться из разных ситуаций, – и именно эта мысль помогла ей выбраться из кровати, одеться и отправиться на третье собеседование – на сей раз с начальником.

Данте тем временем был весьма подавлен – и это не преминула отметить его мать, заглянувшая попрощаться перед круизом.

– Я в полном порядке, – возразил он в ответ на ее слова.

– Почему ты повесил все приготовления к балу на Ариану? – придирчиво спросила мать.

– Ну это же она имеет соответствующее образование, всякие приемы и организация событий – ее конек.

– Я это слышу постоянно – а между тем, за последние недели я видела ее всего пару раз. Уверена, она с кем‑то встречается.

– И что из этого?

– Ей нужно выйти замуж, а не заниматься глупостями, – вздохнула Анджела.

Эти слова Данте слышал неоднократно, и не только по отношению к Ариане – совет директоров постоянно бомбардировал и его требованиями остепениться, но у него хватало самообладания отмахиваться, – Ариану же мать не