Нет - Линор Горалик

Авигдор Гефен ждал в тенечке под навесом, патриотически тянул «Маккаби», указательным пальцем скатывал и раскатывал уголок распечатанного с комма «Маарива», делал заметочки на полях бессмысленным, пижонским приборчиком местного, естественно, производства: пишешь, как ручкой, а буквы на бумаге — как напечатанные и ровненько в строку стоят. Зачем, кто сейчас пользуется бумагой??? — но гаджет, гаджет… Небось только ради этих записочек и распечатывает себе газеты вместо того, чтобы с экрана читать. Рука у него сухая, а лицо лоснится; черноволосый, пунцовогубый, ладный, с золотой цепью на шее поверх галстука и белой рубашки, с маленьким местным талисманом в качестве кулона — бирюзовым в золоте глазом. Не захотел встречаться в офисе, сказал — в парках сейчас так приятно, так мило, — да какое мило, плюс сорок! — просто хотел пообедать, развлечься мной, пока перерыв, не тратить просто так драгоценное время. Чем-то они похожи с Завьяловым, яппи-патриоты, ни шага задаром, ни слова в простоте; спросил: «Как дела у вашей подруги?» — имел в виду «Не собираешься ли ты, дорогой, перестать таскать наши сеты через границу и не планируешь ли осесть в этой благословенной земле, не пора ли нам искать себе другого Харона, готового возить наши болванки в дикую страну с дешевыми копировальными мощностями?» Поверь мне, Авигдор Гефен, не узнаешь ты от меня никакой правды; не о тебе я буду думать, когда придет время выбрать для себя сторону границы.

Акцент у них смешной, жесткий; слово «xiang» произносят как «ххххианг», с гортанным таким «х»:

— Ну, вы еще не сдались вашим строгим властям?

Прекрасное чувство юмора у этого человека.

Никакого трамвая больше, хватит, налюбовался. В этой стране я сам немедленно попадаю под страшный хай-бай угар; так недалеко до ботинок с GPSom. Как страшно все-таки затягивает рай: нет сил представить себе, что послезавтра лететь обратно. А через час не будет сил представить себе, что утром придется оторваться от этих губ, вырваться из постели, ехать к еще одному чуваку забирать болванки. Утешай себя тем, что рай — не эта страна и не этот город, и не дом, ключ от которого ты крутишь сейчас между пальцев, и не женщина в этом доме, и не ночь, ожидающая вас; рай — это тридцать минут, когда такси везет тебя из Тель-Авива в Кфар-Сабу, от всего мира — к Яэль.

Глава 16

Хорошо бы котята вместо «да» мурлыкали, а вместо «нет» — мяукали. Еще хорошо бы было, если бы котята могли, например, показать — «где болит». Тогда ветеринару можно бы было сказать, и он захватил бы с собой какие-нибудь нужные вещи, например, клизму или там зонд, если это живот, или дефибриллятор, если сердце, или, например, крем для суставов, если это суставы… Господи, какими только мыслями себя не занимаешь в ожидании человека, способного хоть как-то помочь твоей корчащейся от муки кошке! Мыслями о том, что должен привезти с собой ветеринар, и мыслями о том, как тебе удалось проморгать начало болезни. О том, что в Нью-Йорке у тебя, кажется, один только холодильник был размером со всю эту спальню. О том, что в этой квартире тебя никогда не оставляет ощущение, что из пластиковой кровати с синтетической периной в любой момент могут выскочить какие-нибудь гигантские блохи. О кондиционере, который вчера почему-то начал со свистом втягивать в себя воздух и съел таким образом полгардины.

Кажется, Дот, и без того тощая, как все нигерийские кошки, еще похудела за последние сутки и как-то, что ли, побледнела шерстью, рыжие точки на желтом фоне выглядят размазанными и бледными, огромные глаза покраснели, смотрит жалобно, ох, разрывается сердце. Хорошо хоть приехали быстро — кажется, минуты за четыре; но вот тебе доказательство того, что никогда нельзя обращаться в дешевые клиники: на человеке ни халата, ни инструментов, кажется, с собой; комм виден из кармана, — и то хорошо, по крайней мере, считает накатанный пятнадцать минут назад на мохнатую спинку бион, скажет, чем Дот мается.

— Мисс Вупи Накамура?

— Да, это я. Пожалуйста, давайте пройдем в спальню, она там.

Застрял, стоит в прихожей;

— Мисс Накамура, я чувствую, что вы кого-то ждали, но, боюсь, не меня. У меня к вам дело. Я из студии «Скуби Дёрти Ду».

Самое сильное впечатление при каждом столкновении с этими людьми у меня: все, что ты до сих пор планировала с адской, как казалось тебе, изощренностью, оказывается на поверку наивным рыпаньем. Как, по-твоему, ты могла спрятаться, если они знают твое имя (а они, бесспорно, его знают, еще тогда знали, когда ты к ним пришла). Достаточно дать запрос в налоговое управление от имени какой-нибудь компании: вот, простите, пришла к нам такая-то наниматься, нет ли за ней каких грязных дел? — и тебе сообщают новое место работы. Штат Иллинойс, да. Это тут у нас работает девочка, которая всегда считает себя умнее всех.

Оказывается, за три секунды успела каким-то образом добраться до окна и намертво вцепиться в занавеску. Спрячься, спрячься за занавеску, как малое дитя; еще глазки закрой — и уж тогда точно никто тебя не найдет.

— Мисс Накамура, простите, что я вас напугал. Это совершенно не входило в мои планы.

Можно броситься на него прямо сейчас, попытаться ударить в глаз и проскочить за дверь. В спальне, правда, лежит Дот, и до конца своих дней я буду мучаться мыслью о предательстве. Но иначе — что? Зачем вообще он мог приехать сюда — аж оттуда, припереться из Нью-Йорка в Иллинойс? Что действительно входило в его планы? Она никому не говорила ни слова, не ходила в полицию, всем своим поведением дала им понять, что не представляет собой никакой угрозы. Чтобы шантажировать ее, нет нужды лететь через полстраны.

— Мы не могли бы присесть?

— Мисс Накамура, я обязан перед вами извиниться — не от своего имени, но от имени компании. Такое… эээ… насилие не входило в наши планы. Конечно, вы молодец, что не пошли в полицию — это было бы бессмысленно и бесполезно: когда женщина сама приходит в такое место, как наше, сама идет на съемочную площадку, сама надевает записывающий бион и потом сама, безо всякого скандала, уходит восвояси — не слишком убедительной выглядит картина преступления. А с другой стороны, нам неловко, что все вышло именно так. И уж безусловно мы не хотели причинить вам столько мороки — бегство, потеря работы, эта жалкая, несоразмерная с вашими способностями ставка, о которой нам стало известно… Ох.

— …впрочем, оправданием нам может служить хотя бы тот факт, что мы потратили, знаете ли, массу сил ради того, чтобы вас разыскать. Мы ведь не знали вашего имени…

Как???

— …и никогда бы не узнали, если бы наш сотрудник не опознал вас случайно на недавно сделанном аматюрном сете.

Даже злости нет — слабый отголосок, прискорбное напоминание о том, как еще месяц назад была готова за себя драться.

— После этого ваш, эээ, друг Адриан… Кто?

— …работавший, так сказать, на этом сете с вами… А.

— …сумел сообщить нам ваше имя и место вашего с ним знакомства. Дальнейшее было делом техники…

Арчи!

— …и, поверьте, никто из ваших друзей не знал, зачем именно мы вас разыскиваем; мы сказали им, что улаживаем ваши отношения с так внезапно покинутой корпорацией AC Neurotica. Все раскопали. Все.

— В большой мере, мисс Накамура, вы сами виноваты в прискорбном происшествии на съемочной площадке. Мы поняли, что вы, так сказать, совсем не планировали вступать в сексуальные отношения с нашими, эээ, сотрудниками, только когда стали просматривать полученный бион. Что??

— Нам было очень неловко, мы далее предъявили снявшимся, эээ, с вами зоусам определенные претензии. Собственно, то, что они сказали, я повторю вам, мисс Накамура, в качестве извинительной речи: девушки, приходящие на кастинг, склонны с той или иной долей артистизма изображать множество невероятных вещей: то изголодавшуюся нимфоманку, то королеву в изгнании, то гигантскую бабочку, то маленького ребенка… Изнасилование — простите, мисс Накамура, — изображает каждая третья; многим женщинам кажется, что боссам это придется по вкусу

Ох…

— Поэтому простите, мисс Накамура, что наши работники не смогли распознать подлинность вашего поведения. Они просто делали свою работу. Вы, надо сказать, показались им исключительно одаренной актрисой.

Нет слов.

— Я сразу должен сказать вам, что ваш аматюрный сет с Адрианом, видимо, и приведший вас к нам на студию…

Да..

— …к сожалению, пройдет все положенные стадии существования аматюрного сета на рынке. У нас есть правило: мы никого не шантажируем полученными сетами, но и назад их не возвращаем. Просто потому, что нам это невыгодно. На нас, знаете ли, никогда не подают в суд: уж очень многое пришлось бы обнажить в своем приватном существовании. А кроме того, сеты тиражируют, делают пиратские копии, перемещают от дистрибьютора к дистрибьютору — у нас практически нет над ними контроля. Простите.