Мандариновая пора - Дарья Доцук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо было видеть лицо директора, когда тот вошёл в столовую! В испуге он прирос к полу и со свистом втянул воздух: «И-и-и-и!» Получилось что-то наподобие поросячьего визга. Без очков он и не различил, что огонь горит понарошку. Паша и Слава торжествующе пожали друг другу руки – большей похвалы, чем реакция директора, они и представить не могли. Настроение сразу поднялось, но ненадолго.
Заявились Ромашкин, Зара и их свита. Куда же без них! Паша уже ожидал, что они принесут с собой тухлые помидоры или что-нибудь в таком роде, но они и без того были во всеоружии – чего стоили их гадкие ухмылки и едкие замечания.
– О боже! – снисходительно хохотнула Зара. – Сугробы из ваты и костёр из лохмотьев. Ну надо же, какие крутые спецэффекты!
Новогодний концерт Зару и её подружку Веронику ни капли не интересовал, но это не помешало им нарядиться в почти одинаковые вечерние платья. Паша мгновенно окрестил их «злобными близняшками» из фильмов ужасов. Зара была в розовом, а Вероника в сиреневом, в тон своей главной особенности – крашеной пряди волос. Обе деловито уселись в заднем ряду и, уложив ручки в колечках и браслетах на колени, с самым невинным видом дожидались представления.
Ромашкин, хоть и не озаботился костюмом, а пришёл в обычных джинсах и свитере, пользовался большим успехом у девчонок и то и дело ловил на себе влюблённые взгляды.
– Что они все так на него таращатся? – наклонился Паша к Славе. – Он же редкостный идиот!
Слава только пожал плечами.
– Спасибо, я так тронут! – громко обратился Ромашкин к какой-то девочке из шестого класса, принимая от неё маленькую коробочку в ленточках. – Но, извините меня, дамы, я должен побеседовать со своим другом Грушкиным! Эй, Грушкин! – Паша инстинктивно вжался в стул, но Ромашкин уже заметил его и приближался так же неумолимо, как тайфун к беззащитной деревне.
Он сел и положил Паше руку на плечо, как если бы они и в самом деле дружили давно. Паше оставалось только насторожиться и ждать, когда очередная шуточка слетит с длинного языка Ромашкина.
– Ну что же, вы молодцы, – похвалил Ромашкин, изображая из себя начальника. – Стулья расставили шикарно, да такими ровными рядами! Просто природный талант.
– Ты, кажется, ошибся местом, – процедил сквозь зубы Паша и кивнул на Зару с Вероникой. – Те, кому есть до тебя хоть какое-то дело, сидят вон там.
Ромашкин вскочил и с поддельным сожалением пустился в такие же поддельные извинения:
– Ох, простите меня! И как я только позволил своей ничтожной персоне сесть рядом с вами!
– Иди к нам, Колечка! Мы тебя очень любим! – позвала Зара с улыбкой.
– Ну что же, не буду больше утомлять вас своим присутствием, – низко поклонился Ромашкин и, удаляясь, развёл руки в стороны: – Опять Грушкин меня прогнал! А я умираю как хочу с ним дружить!
Семиклассники расхохотались. Слава вздохнул и отвернулся. Паша покачал головой и взмолился, чтобы уже погасили свет и начался спектакль.
– Раз Грушкин считает себя настолько умнее нас, пускай заканчивает экспромтом и поступает сразу в универ. Правильно же я говорю, Грушкин? – высказалась Зара, и Паша чуть не поперхнулся от смеха.
– Только не поправляй её, а то начнётся, – испугался Слава. Он отлично знал, что у Зары неважные успехи в запоминании сложных слов. На этот раз у неё «экспромт» и «экстерн» – одно и то же. Только попробуй скажи ей об этом! О том, какие она умеет строить козни, уже слагают легенды.
– Да ни за что на свете! – тихо заверил его Паша и, несмотря на возможность посадить королеву бала в огромную лужу, обернулся к Заре и крикнул: – Ты всегда всё правильно говоришь! Только так и говори!
Если Зара и заподозрила в его чересчур добродушном ответе какой-то подвох, то виду не подала, а лишь высокомерно улыбнулась: «Конечно, я же всегда права».
Паша и Слава с кряхтением проглотили подступившие к горлу смешки. К ним снова вернулось отличное настроение.
В этот момент погасили свет и в белом пятне прожектора на сцене появились актёры-старшеклассники. Они показывали «Двенадцать месяцев». Первый эпизод происходил во дворце, где маленькая безграмотная Королева спорила с Профессором, что стоит ей только приказать, и подданные наберут для неё полную корзину подснежников посреди глубокой зимы.
23. Разговоры на катке
Утром второго января Паша наконец увиделся с новыми друзьями. Он не решился первым позвать их куда-нибудь, хотя в последние дни только об этом и думал. Набирал эсэмэску и тут же удалял. Почему-то не верилось, что они захотят с ним куда-то пойти. Но, к счастью, написал Егор и предложил покататься на коньках в парке Горького.
– Ты же из-за нас так на катке и не побывал! Непорядок!
День выдался необычайно солнечный, и Паша впервые за зиму не мёрз, а даже радовался тому, как переливаются на свету блестящие крупинки снега.
В этот раз он был более внимателен и без труда отыскал нужный парк. Народ ещё не успел собраться, и Паша сразу заметил Полину. Она кружила на льду, как заводная балерина из музыкальной шкатулки – на ней всё было розовое, даже меховые наушники и коньки.
Паша поразился тому, как ловко она проделывает самые невероятные трюки. «Ну, сейчас я опозорюсь, – сказал он себе, ведь прежде ни разу в жизни не стоял на коньках. – Наверняка тут все так же здорово катаются. Ещё бы – четыре месяца в году снег лежит».
Перед низкой деревянной оградой он замер и уставился на лёд. Паша представлял его себе голубым, как цветное стекло, потому что именно таким помнил его по мультфильмам. А в действительности лёд оказался белым и твёрдым, как фарфоровое блюдце: полозья коньков разрисовали его узорами – кругами, зигзагами и восьмёрками.
Откуда ни возьмись к Паше подъехали Матвей и Егор и резко затормозили перед оградой, как хоккеисты.
– Привет! Как отметил? – хором поинтересовались они.
– По всем правилам, – кивнул Паша и стал загибать пальцы: – Посмотрели фильм про банщика, который перепутал Москву с Ленинградом, поели салат оливье, гуся с яблоками, которого бабушка привезла, закусили мандаринами. Потом нас президент поздравлял, а мы ему в телевизор бенгальскими огнями махали. А вы что делали?
– Да всё то же самое, – рассмеялись они.
Полина, поглощённая своим танцем, не обращала на них никакого внимания, а лишь мурлыкала что-то себе под нос. Паша прислушался, и Матвей, угадав его мысли, сказал:
– Думает, что она фея Драже из «Щелкунчика». Мы тридцатого на него всей семьёй ходили.
Паша сразу вспомнил, где он слышал эту мелодию, – мама часто включала её по вечерам, когда читала. Эх, если бы он умел так кататься, то возомнил бы себя не просто феей Драже, а по меньшей мере каким-нибудь ледовым королём!
– Как у неё вообще это получается? – удивился Паша. Даже на плоских и устойчивых лыжах без подготовки далеко не уедешь. А как на коньках удержаться – просто загадка века.
– Да она с шести лет на фигурное катание ходит, – пояснил Матвей. – Хорошо хоть на «Щелкунчика» отвлеклась, а то после церемонии болтала сутки напролёт, уже по третьему кругу всем рассказывает. Ты уж похвали её. Видишь, как она старается! – он вздохнул и улыбнулся.
– Привет, Полин! – помахал ей Паша и сложил руки рупором: – Сколько у тебя уже олимпийских медалей?
Полина остановилась и залилась краской, но вдруг округлила глаза и крикнула:
– А, ты же ещё не знаешь про церемонию!
– О нет! – протянул Егор и прикрыл лицо перчаткой. – Пожалуйста, хватит!
– Не вздумай ему рассказывать! – погрозил сестре Матвей. – Ему потом будет неинтересно!
– Но мне так хочется рассказать! – поджала губы Полина. – Я чуть-чуть, только про…
– Нет! Я больше не могу это слушать! Давай-ка, Паш, лучше ты расскажи, как идёт подготовка!
И они, к страшному неудовольствию Полины, стали обсуждать задания. С русским трудностей у Паши не возникло, а вот с математикой дела обстояли сложнее. Четверо друзей пришли к выводу, что это можно исправить только одним способом – долгой и упорной практикой.
Но больше всего Пашу тревожило последнее испытание – эссе на заданную тему. Во-первых, темы не были заранее известны, а во-вторых, Паша не считал себя мастером в написании сочинений.
Одно он знал наверняка: эссе – основной элемент экзамена. Оно должно быть содержательным и продемонстрировать познания автора в политике, истории, философии, культуре, религии, географии, литературе – и всё это одновременно! Если бы Паша лично не был знаком с тремя людьми, которые справились с этой задачей, то уверился бы в том, что это выше человеческих возможностей.
– Вот о чём были ваши эссе? – спросил он, переминаясь с ноги на ногу.
Мальчики призадумались. Первым припомнил Матвей:
– Мне попалось что-то про великих правителей Востока и Запада.
У Паши похолодели конечности, и зима тут была совсем ни при чём. Он стал судорожно перебирать в голове всех известных ему правителей и вскоре запутался. Егор улыбнулся и назвал свою тему: