Пока цветет лотос - Наталья Андреева

— Хорошо, — сказала я и набрала номер мужа.

Нет, мой абонент доступен. Значит, он просто отключил свой рабочий мобильник. Плевать ему на совещание. Да что ж там такое?!

— Андрей, — сказала было я, но муж тут же сбросил звонок. Хотя я ясно слышала в трубке дыхание Воронцова. Вы возразите, что я не могла узнать мужа только по дыханию? А вот вы проживите с человеком четверть века и узнаете, как это. На звонок определенно ответил Воронцов, но разговаривать со мной не пожелал.

Через минуту пришла эсэмэска от него: «Я очень занят». Я перезвонила Свете:

— Он очень занят.

— А где именно он занят, не сказал?

— Вообще ничего не сказал. Только эсэмэску прислал.

— Слава богу, он жив! Знаете, всякое ведь может случиться. Я с обеда воображаю себе разные ужасы, как только перестал отвечать телефон Андрея Ильича. Видимо, придется отменять совещание, — озабоченно сказала Светлана.

— А вы сами его проведите.

— Я?!

— Он очень вам доверяет.

— Нет, это невозможно! Без подписи Андрея Ильича ни одна резолюция не пройдет! Хотя бы знать, куда его переносить, это совещание? На какой день? Послушайте, Стефания Алексеевна, а вы можете сделать так, чтобы ваш муж ответил на мой звонок?

Света просит меня об одолжении?! Причем таким тоном, будто не сомневается в моей власти над Воронцовым! У меня просто нет слов! И я ответила по-королевски:

— Сделаю все, что смогу.

Мне и самой уже было не по себе. Сколько я знаю Андрея, он никогда не срывал ни одного совещания. И вообще работа для Воронцова святое.

Дав отбой, я какое-то время металась по комнате. Кому позвонить? Господи, да Вадику! Он же частный детектив, он мне поможет!

Но Вадим позвонил сам.

— Стеша? — сказал он таким голосом, что я сразу поняла: готовься. И выкрикнула:

— Андрей жив?!

— Твой супруг? Да. Все еще хуже.

— Господи, что может быть хуже?!

— Воронцов убил ее мужа.

— Какого мужа?

— Людмилы.

До меня наконец дошло, куда отправился Воронцов! Да в коттеджный поселок, где я позавчера убила женщину! Решать проблемы! Мои проблемы. Он вчера ясно сказал: «Это моя война». Вот и доигрался!

— Вадик, а может, ты ошибся? — с надеждой спросила я.

— Я знал, что ты так скажешь. — Голос его был грустным. — Но ошибки тут быть не может, Стеша. Что ж, расскажу по порядку. Сегодня я отправился улаживать твои дела. Надо было нейтрализовать свидетельницу, познакомиться с участковым, поговорить с соседями Людмилы, а потом наведаться в полицию. Бывшая жена обещала посодействовать. Но когда я приехал в коттеджный поселок, выяснилось, что меня опередили. Ты ведь прекрасно знаешь методы своего супруга.

— Да, — упавшим голосом сказала я. — Свидетельница-то хоть жива?

— Жива. Насколько я знаю, они поговорили, и Воронцов направился в дом Людмилы. Чтобы нейтрализовать второго свидетеля. Не знаю, что именно там произошло, но вдруг раздался выстрел. Я в это время пытался поговорить с соседями. И тут увидел, как из дома выбежал твой муж. Он засовывал за пазуху пистолет.

— Пистолет?! Вадик, ты не ошибся?!

— Нет, потому что я поехал за ним. Ты даже не представляешь, где мы в итоге оказались!

— Где?

— На берегу того самого пруда.

— И что было дальше?

— Твой муж приехал на берег и выбросил пистолет в воду.

— Ты это серьезно?!

— Абсолютно.

— Значит, теперь там, на дне пруда, лежат два пистолета. Из одного я застрелила Людмилу, а из другого Андрей убил ее мужа. Но зачем?! Что они не поделили?

— Воронцов ведь был ее любовником. Возможно, ему устроили сцену.

— А где он сейчас?

— Вот этого я не знаю. Стеша, какая у него машина и какая у меня! Он вырулил на трассу и поехал очень быстро. Я его не догнал.

— Я тебе не верю!

— Ты же сама считала мужа чудовищем.

— Да, но…

— Я сейчас на Кольце. Могу повернуть к тебе. Ты сейчас одна дома?

— Да.

— У меня есть доказательства.

— Какие доказательства?

— Фотографии.

— Ты его сфотографировал?!

— Ты ведь сама меня просила. Тебе нужны были факты, компрометирующие супруга. Стопроцентные доказательства. Стеша — он убийца. У меня есть неопровержимые улики: фотографии. Твой заказ выполнен. Зачем копаться в прошлом Воронцова? Срок давности прошел. Вот вам свежак! Лови момент!

Отчего-то меня это не порадовало.

— Можешь теперь его шантажировать сколько угодно, — продолжал Вадим. — Все — твое. Он либо сядет, либо пойдет на все твои условия.

— Хорошо, — с заминкой сказала я. — Приезжай.

Итак, Андрей — убийца. Ну, орел! Натворил дел! А сама? Но я убила женщину нечаянно, в пылу борьбы. У Андрея же это, видимо, вошло в привычку: убивать людей. Он мне до сих пор так и не позвонил, хотя наверняка опять что-нибудь потерял. Но видимо, Андрею не до еды. Вообще ни до чего.

Я невольно застонала. Черт меня дернул следить за Воронцовым! Да будь он мне трижды неверен! Да хоть сто раз! Это ведь не в тюрьме сидеть! Причем обоим! Мне нужна информация, чтобы все как следует обдумать. Надо ведь как-то выпутываться.

К счастью ждать Вадика мне пришлось недолго. Минут через двадцать позвонили в домофон.

— Поднимайся, — сказала я и вышла на лестничную клетку, встречать гостя.

— Буржуи, — первое, что сказал Вадим, поднявшись к нам на третий этаж.

У нас и в самом деле солидно. На этаже только две квартиры: наша и таких же буржуев недорезанных, сколотивших свое состояние на фастфуде. С соседями мы живем мирно и поддерживаем порядок и чистоту. Я лично стираю пыль с мраморных статуй и поливаю цветы в вазонах. Музы скоро будут со мной здороваться, в особенности Терпсихора, муза танца. Я не знаю, откуда у владельца сети кафешек быстрого питания любовь к высокому искусству, но эти статуи заказал он. «Мраморный гарем», — как презрительно говорит мой супруг, сам от искусства далекий. Даже не знает, что это музы: поэзии, трагедии, астрономии. Ну и танца, само собой. Но когда я мужу все объяснила, Воронцов против «гарема» уже не возражал, только добавил к «мраморным бабам» парочку вазонов. Люди несведущие, такие как Вадик, запросто могут принять наш холл за филиал Музея искусств, но на самом деле все это дешевая подделка. И нечего так пялиться на Терпсихору. Хоть Воронцов и говорит, что она сильно смахивает на меня, но лести я неподвластна. А тот, кто ее заказал, эту музу, женат.

— Это в тебе классовая вражда говорит? — усмехнулась я, видя выражение лица Вадима.

— Банальная зависть. А можно я квартиру посмотрю?

— Смотри, кто тебе не дает, — пожала плечами я и посторонилась.

Он прошелся по комнатам и присвистнул:

— Да-а… Все это стоит не один миллион баксов. Это я к тому, что отныне ты богатая невеста.

— Мне еще надо избежать тюрьмы и развестись, — сухо сказала я. Перспектива стать богатой невестой мне почему-то не понравилась.

— Вот и давай подумаем, как это сделать, — оживился Вадим.

— Нам лучше будет на кухне.

— Да как скажешь. Хоть в сортире! В вашей квартире любое место вполне достойно для переговоров на высшем уровне.

Кухня — это моя территория. Там я буду чувствовать себя спокойнее. Хотя какое уж тут спокойствие! Меня трясет от волнения!

Вадим по-хозяйски прошел на кухню и развалился на диване.

— Чаю нальешь? — спросил он с улыбкой, которая показалась мне наглой.

— Тебе какой?

— А что, есть выбор? Прости меня, сирого, у меня, кроме коробки пакетированного, в доме ничего нет. Я знаю про этот чай только то, что он не зеленый. Потому что терпеть его не могу.

— Спасибо за подсказку, — все так же сухо сказала я. — У меня есть черный с бергамотом.

— Не знаю, что это такое, но давай. Может, и поесть чего-нибудь найдется? Я весь день на ногах. С утра закинул в желудок пару бутербродов, а на дворе уже почти темно.

Я молча полезла в холодильник за борщом. Мне вовсе не хотелось Вадима кормить, но из вежливости это надо сделать.

— А ты еще, оказывается, и готовить умеешь! — с восторгом сказал он, отведав моего борща. Определенно, мои акции на рынке невест все повышались.

— Говори, что у тебя, — решительно остановила я этот процесс. — Где фотографии?

— Вот. — Он перестал жевать, полез за пазуху и достал оттуда смартфон. — На всякий случай: я их скопировал на флешку. Я подумал, что ты захочешь их удалить.

Я невольно покраснела. Опять он прочитал мои мысли! И возмутилась:

— Но ведь это мой заказ! Что хочу, то и делаю с этими фотками!

— Сначала расплатись.

Денег у меня не было, и я закусила губу от досады. То есть были на хозяйственные расходы, поэтому я на всякий случай спросила:

— Сколько?

— Сто тысяч долларов, — спокойно сказал Вадим и опять принялся за борщ.