Папарацци (СИ) - Макарова Елена А.

Рабыня? Теперь я его рабыня? Тоже мне рабовладелец двадцать первого века!

Хотя сама виновата. Дура! То и дело грозила всем судом, а сама мысли не допускала, что меня может постичь та же кара.

Да кому я нужна мелкая сошка? Что с меня взять? Последние штаны снимут и фотоаппарат отберут? Для меня, конечно, огромная потеря, а вот для воротил шоу-бизнеса это ничто!

Я так вошла в раж и упивалась своими мелкими кознями, что забыла включить мозг. Мне даже в голову не пришло, что Соболев опустится до шантажа. Хотя почему нет, он же подлый гад! Я не боялась потерять работу, обнадежённая словами редактора, что все эти «уволь ее, я так хочу» — игры мажоров и после того как избалованная детка топнет ногой, ничего действительно серьезного не последует.

«Вика, о чем ты думала?» — ворчало сознание.

Точно не об уголовном кодексе!

Я так часто вторгалась в чужую жизнь, что прекрасно знала о какой именно статье говорил Андрей. За нарушение статья 137 мне грозило выплатить штраф; принудительные работы; запрет заниматься деятельностью, пользуясь служебным положением которой я распространяла личную информацию о Соболеве; лишение свободы.

Два последних пункта пугали больше всего. Что я буду делать, если не смогу работать фотографом?

«Сидеть в тюрьме, Вика. Там нечего фотографировать» — ехидничало сознание.

Нет уж, так просто я не сдамся! Но что же делать?

Спотыкаясь, бросилась через весь зал к Соболеву. Конечно, это унизительно, что я как ручная собачка кружила вокруг него, путаясь под ногами, но страх оказаться за решеткой был сильней чувства собственного достоинства.

— Андрей, ты же несерьезно? — нервно улыбалась, стараясь выглядеть уверенной и бесстрашной. Но кого я обманываю? Я была жалкой.

— Еще как серьезно, — упивался победой, и продолжал пить шампанское. Как издевка!

Я тоже схватила бокал с подноса проходящего мимо официанта и осушила залпом — надо было успокоить нервы. Судя по изумленному взгляду Андрея, его это впечатлило. Теперь решит, что я алкоголичка. Да какая разница, что он подумает!

— Андрей, — продолжала канючить, — ну, правда, какая рабыня? Посмеялись и хватит.

— Викуля, я еще не начинал смеяться, — практически не обращал на меня внимания, приветствуя кивком, улыбкой или жестом руки знакомых, проплывающих мимо. — Ты вдоволь повеселилась, настала моя очередь.

— Не будь сволочью! — не выдержала, когда поняла, что он не уступит, и с садистским наслаждением будет глумиться надо мной.

— А ты — мстительной стервой! — доброжелательная улыбка слетела с его лица, и я всецело завладела его вниманием. — За всё в этой жизни надо платить, Вика.

Андрея позвала какая-то компанию, и он с большим удовольствием воспользовался возможностью избавиться от моего общества. Но я не собиралась так легко сдаваться, увела у официанта еще бокал шампанского и неотступно следовала за Соболевым.

— Ну к чему всё это, ведь ничего же ужасного не произошло? — жужжала у него над ухом.

— Это ты моей матери скажи, — сердито процедил.

— Что? — я растерялась, не понимая, о чем он говорит. Мать-то его тут причем?

— Забудь, — отмахнулся от меня как от назойливой мухи, — и проваливай. — Я уже обрадовалась, наивно полагая, что Соболев наигрался и жестокая шутка окончена, но он будто спиной почувствовав мое облегчение, строго добавил: — До завтрашнего дня.

— А что будет завтра? — подала я безжизненный голос, по-настоящему пугаясь будущего.

Андрей резко повернулся ко мне, и я чуть не пролила шампанское на его костюм. Думала, сейчас обвинит меня в неуклюжести, но он даже не рассердился — наверное, наслаждался фантазиями о моей будущей экзекуции.

— Много чего интересного, — его плотоядный взгляд и самодовольная улыбка не обещали ничего хорошего.

— Да ты просто психопат ….

— Согласен! — раздался рядом мужской голос. На лице Андрея появилось плохо скрываемое раздражение, стоило только встретиться взглядом с кем-то за моей спиной.

12. 2

Вика

Думала, что подобным образом портить настроение Андрею способно только я, но у меня появился конкурент. Не без любопытства я обернулась, чтобы увидеть его: развязный блондин, разодетый как поп-звезда. Не мужчина, а секс-идол с обложки журнала.

— …и советовал бы держаться от него подальше, — продолжил тот, обращаясь ко мне.

— Что ж ты сам не следуешь собственным советам? — Андрей скрыл презрение за насмешливой улыбкой.

И дураку ясно, что между этими двумя конфликт или некое противостояние, но меня в данный момент волновала моя собственная жизнь, и я не собиралась тратить время на светские беседы.

Незнакомец ни только не постеснялся бесстыдно подслушивать разговор, но и бесцеремонно вмешался в него, так что и я не посчитала нужным вести себя вежливо.

— Пошел вон! — дала понять, чтобы оставил нас с Андреем наедине. Блондин выпучила глаза, а Соболев чуть не прыснул шампанским. — Что уставился? — и дальше напирала. — Тупой или глухой?

Поп-звезда задыхалась от возмущения и пыхтела как паровоз. По-моему он был в шоке от того, что кто-то может разговаривать с ним в таком тоне.

— Соболев, кто это? — пренебрежительно указал на меня пальцем, увенчанным блестящим перстнем.

— Не твое дело, — первой ответила. — Исчезни уже, — я начинала заводиться.

— Ну и знакомые у тебя, — развел руками незнакомец и быстро ретировался, прибившись к соседней компании. Изредка он поглядывал на меня через плечо и тряс головой, будто мысленно уверяя себе в том, что произошедшее ему только почудилось.

Андрей же с радостью отпустил своего «друга», ни разу не взглянув ему вслед, и с неведомым мне интересом следил за мной. Представляю, о чем он сейчас думал: считает меня настоящей хамкой.

Я предстала в не лучшем свете и выглядела далеко не утонченной леди, но есть люди, с которыми нужно вести себя грубо и жестко — по-другому они не понимают. Но Соболев отказывался меня понимать, какие бы методы я не применяла. Вынуждена признать, что не знаю, как совладать с этой скалой. Похоже, я выбрала себе соперника не по силам.

— Идем, — неожиданно Андрей отставил бокал и взял меня за руку. Он уводил меня всё дальше от многолюдного сборища, будто искал более уединенное место.

— Что уже сегодня решил вступить в права рабовладельца? — сердито бросила ему в спину, следуя за ним по пятам.

— Угадала, — прозвучало зловещее в ответ.

Соболев распахнул первую попавшуюся на пути дверь и толкнул меня внутрь. Морально я собралась и приготовилась в случае чего отбиваться. Я, конечно, не считала Андрея таким уж конченным подонком, но и принцем на белом коне — тоже. Особенно после этого его жуткого «угадала». И неприятности виде поцелуя не заставили себя ждать.

Я попыталась увернуться, но настойчивы губы молниеносно наши мои. Настроившись на сражение, я воинственно воспринимала в штыки каждое действие Андрея, и, как птичка из силков, пыталась вырваться из его объятий. Но напряжение постепенно рассеивалось: ласки, прикосновения отличались от тех, что я помнила раньше. Не было требовательности, доминирования, а ощущалась нежность и забота. На эти поцелуи хотелось отвечать. И я поддалась, позволив себе немного слабости.

Андрей будто нашел мое уязвимое место, приманку, перед которой я не устою. С детства мне не хватало любви и ласки, и когда дарили их, я становилась слабой и хрупкой. Тяжело расти с ощущением, что тебя не любят и ты никому не нужна. Пустота в моей душе стремилась заполниться чужим одобрением, восхищением, гордостью. Но всё тщетно, там ненасытная черная дыра, которую сколько не питай, она требует всё больше.

Все эти мысли заставили неотступную горечь вернуться и напомнить, что просто так ничего не бывает и что нельзя безоглядно доверять людям.

Поборов себя, я отстранилась от Андрея:

— Значит, вот так ты намерен меня использовать? — если уж я соглашусь принять участие в игре, хочу знать все правила. И никакого шулерства.