Любовь учебе не помеха (СИ) - Безбрежная Анна

— Анита. — Дейв шагнул ко мне. Близко... Очень близко. Я поморщилась и отступила. — Ты все неправильно поняла.

— Да не надо мне ничего объяснять. Это вообще не мое дело, — изогнув бровь, произнесла ледяным тоном.

— У меня ничего нет с Деборой, она как с цепи сорвалась в последнее время. Пытается меня соблазнить.

— О, а вы не поддаетесь этому? — с насмешкой проговорила я.

Лицо Дейва побагровело, и желваки заходили ходуном.

— Она мне не нужна.

— А зря такую красавицу упускаете, всегда рядом, под боком. Очень удобно, — желчь так и лилась из меня.

— Мне... Ты нужна, Анита.

Я замерла.

— Только ты…

И, схватив за талию, притянул к себе, впился в губы жестким поцелуем. Сильным, страстным, уверенным. Я растерялась. Первый поцелуй... И тут же меня приподняли и усадили на стол. Губы Дейва терзали мои. Такая сила и напор шли от ректора, что я могла только уступать. Тут лидировал только он. Я однозначно могла лишь подчиняться, и я расслабилась, поддалась. Он здесь главный, он ведет и все решает. Я больше не принадлежу себе — растворяюсь и отдаюсь этому мужчине, что неожиданно стал самым дорогим и самым любимым человеком на свете. Все внутри всколыхнулось, поднялось с замутненного илом дна и очистилось под взглядом серых глаз. Проявилась нежность под сильными руками, и раскрылось сердце для первой любви под жаркими поцелуями и крепкими объятиями.

Он отодвинулся немного, но стоял между моих ног с неприлично задравшейся платьем до колена и тяжело дышал. Руки упирались по обе стороны от меня. Он смотрел. Долго, пристально и так, что по телу побежали мурашки.

— Ты мне нужна, — произнес низким баритоном.

— И ты мне нужен… — ответила тихо.

Ласково провел кончиками пальцев по щеке и выдохнул:

— Забудь все, что ты здесь видела. Не было у меня никогда и ничего с Деборой, и завтра тут ее уже не будет.

Я кивнула и счастливо расплылась в улыбке.

— Иди ко мне, — взгляд Дейва потемнел, и меня вновь прижали к себе. Пальцы ректора зарылись в мои волосы, а его губы накрыли мои, даря сладкий поцелуй, от которого, казалось, я воспарила над облаками Элеи и захотела остаться здесь навсегда с моим самым дорогим, самым лучшим и самым любимым мужчиной на свете.

***

Я шла к своему общежитию с глупой и блаженной улыбкой на устах, припевая и пританцовывая. И так влетала на крыльях любви в комнату.

— О, я знаю, почему ты такая радостная, — выпалила Рина, — ты убила секретаршу! — И получила удивленный взгляд от меня. — Нет? Еще и ректора? Ой, ой. — Птица заметалась по комнате. — А где мы будем прятать тела? Ты уже придумала?

— Рина, успокойся! Я никого не убила.

— А что? Подкинула им руны? Ей на вечный понос, а Дейву на то, чтобы у него отвалился…

— Да ничего такого не было! И все в итоге закончилось хорошо — для нас с Дейвом.

— Я же говорю, ты что-то сделала с Деборой! — продолжала гнуть свою линию Рина.

— Да нет же! Оказывается, Дейв, вовсе не имел с ней никаких отношений. Мы во всем разобрались, и он уволит завтра навязчивую стерву, а мы с ним помирились.

— Расскажи в подробностях, как вы с ним помирились, а то больно уж ты покраснела при этих словах, — потребовала бестактная Рина.

Я отмахнулась от фамильяра и хотела было уж убежать в ванную, как опять раздалось пытливое:

— А секретаршу-то ты сказала какую ему выбирать?

— Пусть уж сам решает, — развела руками.

— Нет! — строго так прозвучало. — Нужно самую страшную и горбатую старуху.

— Такая уже не сможет работать.

— Зато ты ревновать не будешь, — резонно заметила Рина.

— Дейв меня больше не будет провоцировать.

— Ты ему так веришь?

— Я надеюсь, что не будет. Я слишком мало его знаю, чтобы доверять до конца.

— Но ты влюбилась?

— Да, — все-таки призналась в этом фамильяру.

— А он в тебя?

— Если даже я ему просто нравлюсь, а он говорит, что я ему нужна, то я все равно счастлива. И сколько смогу — буду с ним. Даже если Дейв так меня и не полюбит никогда, — скиснув, тихо произнесла я.

— Да, все симптомы заражения настоящей любовью, — протянула задумчиво вредная сова. — И все-таки подумай над моим предложением.

— Каким?

— Приворожить, привязать и намагичить, что тебя краше нет.

Я поморщилась и ушла. Почти...

— Ты подумай над моими словами все-таки, — и уже совсем тихо добавила: — И я поразмыслю, как тебе помочь.

Надо с Риной потом поговорить, чтобы она ничего не вздумала сделать. У нее же получится все совсем не так, как планировалось, и это нехорошо. Любовь должна сама прийти, а не придет... Даже не буду думать об этом, но жить без него я уже не смогу.

***

На следующий день в приподнятом настроении бежала на пары, надела по такому случаю светло-розовое платье. Да, не уместно, согласна. Но настроение было великолепным, и так хотелось показаться на глаза ректору с очень выгодной стороны. Мне очень нужно, чтобы он мной восхищался.

И настолько я была сегодня радостная, что даже взяла с собой Рину на лекции. Эта хитрая бестия быстро пронюхала, что я сегодня немного невменяемая и с ней спорить не буду, и поэтому, манипулируя мной, напросилась вновь. А я была настолько счастлива, что решила и всех остальных одарить крупицами своего хорошего настроения.

— Добре утро, ребята, — радостно улыбаясь вплыла в аудиторию.

— Добре утро, магистр Эванс, — раздалось многоголосье.

— Как вы сегодня хорошо выглядите, — восторженный возглас от рыжего Малвика Остера.

— Спасибо, — поблагодарила его. — А сейчас открыли тетради и пишем тему новой лекции: «Последствия неправильного применения рун».

Лекция прошла живо и бодро, вопросов было много, но я подготовилась, поэтому студенты меня врасплох не застали. Рина на удивление молчала, а в перерыве учащиеся подбежали и спросили:

— А можно ее погладить?

Я удивленно воззрилась на них, все-таки это фамильяр, а не просто собачка какая-то. Потом перевела взгляд на Рину и ответила неуверенно:

— А почему бы вам у самой Рины не спросить.

И Марианна поинтересовалась:

— Уважаемая сова, вас можно погладить?

Та по-королевски снисходительно ответила:

— Разрешаю.

«Ох уж эта Рина!»

И студентки принялись гладить ее по голове, а сова аж от удовольствия закрыла глаза и замурчала почти как кот. Девчонки просияли от такой реакции и принялись ее нахваливать:

— Да какая ты красавица.

В чем я сильно сомневалась.

— Ты очень умная.

Тут я бы тоже поспорила.

Но прозвенел звонок на следующую пару, и студентки поспешили к выходу, Рина удивленно на них покосилась и недовольно произнесла:

— Это все? Так мало?

Девочки аж с шага сбились и начали топтаться на месте, не зная, что делать. То ли снова бежать Рину гладить, чтобы она не обиделась, то ли идти на пары, ведь их накажут за опоздание и могут заставить писать рефераты.

— Девочки, бегите на занятия, — быстро разрешила их сомнения.

— Ну вот, — раздалось унылое от фамильяра. — Может они смогут меня так каждый день гладить?

— Ты не слишком многого хочешь?

— Ну ты же меня не гладишь! — раздалось возмущенное.

Я вздохнула и обреченно сказала:

— Хорошо, иногда буду.

— И еще будешь мне в раковину, когда я буду купаться, наливать пены с персиковым ароматом.

— О, вот это ты загнула, так совы не должны делать.

— А я не просто сова. Я – фамильяр.

— Недофамильяр, если ты забыла.

— И ты моя недовладелица, — парировала Рина.

— Лети домой, я скоро приду.

На что та фыркнула и улетела, обижено сопя.

Пока я складывала в сумку стопку эссе студентов, услышала, как входная дверь со скрипом распахнулась, и, оглянувшись на звук, увидела, что в аудиторию вошел ректор. На Дейве был серый камзол в тон его брюк и шейный шелковый белый платок. Я остановилась и пыталась разглядеть в нем... Не знаю что… Может, сожаление о вчерашнем?