Любовь учебе не помеха (СИ) - Безбрежная Анна

Дейв Сандерс сначала на меня не смотрел. Я видела его напряженное лицо и часто вздымающуюся широкую грудную клетку. Потом он все же удосужил меня взглядом из-под гневно сдвинутых бровей. Его взор был острый, словно бритва, а потом ректор абсолютно бесстрастным тоном произнес:

— Леди Анита, что сейчас я наблюдал? — бровь иронически вздернулась вверх.

— Я… — было замямлила в ответ, но потом подумала: «Да ничего такого я не сделала и парни тоже». И, вздернув нос, ответила также холодно: — Мои студенты просто подарили мне цветы в знак благодарности. Им очень понравилось, как я веду лекции.

Долгий пристальный взгляд, казалось, заглядывающий в душу, я начала нервничать под ним и переступала с ноги на ногу.

— Да? — протянул ректор Сандерс. — Но вы, леди Эванс, все-таки имейте в виду, что между преподавателем и студентами должна четко соблюдаться субординация. Никаких вольностей и связей, все только в рамках учебного процесса — остальное не допускается.

Я аж от таких слов задохнулась. Моему возмущению не было предела и я, запылав праведным гневом, выпалила:

— Да как вы могли такое обо мне подумать! Они же еще дети!

— То есть с более взрослыми студентами вы допускаете возможность связи, так сказать, фривольного характера, — прищурив глаза, съехидничал ректор.

— Я прекрасно знаю, какую роль играет преподаватель, и серой морали не допускаю, — ответила гордо.

— Не забывайте, в любом уставе всех академий прописано: связь со студентами — увольнение и пожизненный запрет работать в обучающих учреждениях! — припечатал напоследок ректор.

— Я об это прекрасно знаю, — процедила сквозь зубы, смотря на этого противного мужчину исподлобья.

«Вон оно как… А я чуть в него не… Да не буду больше даже о нем думать!»

Чеканя шаг, ректор вышел из аудитории, оставив меня в смятении и расстроенных чувствах.

***

День после такого сразу же не задался. В столовой на обеде я села одна, как бы коллеги не звали меня присоединиться к ним. У окна расположились только мы с Риной. Я ковыряла вилкой в салате с креветками и пила яблочный сок. Мой фамильяр даже притих, чувствуя мое настроение, и тихонько уплетал помидоры, которые попросил посыпать четырьмя ложками сахара. А также еще она потребовала принести абрикосов.

— Ани, тебе помочь чем-то? — раздалось такой удивительный для пернатой вредины вопрос.

Я молча покачала головой, так и не взглянув на нее.

— Что-то случилось на занятиях? — продолжала допытываться Рина.

— Нет, как раз лекция прошла чудесно.

— Так, тогда все понятно — дело в ректоре.

Я промолчала.

— А давай, когда я случайно мимо него буду пролетать, то нагажу ему на голову.

Вот честно — я аж подавилась от этих слов и не могла долго откашляться. Все в обеденной зале уже начали на меня удивленно поворачивать головы.

— Да он даже не узнает, что это я. Но мстя нужна! И я тебя в обиду не дам! — пафосно отозвалась Рина.

— Спасибо, конечно, но не надо так делать, пожалуйста, — попросила фамильяра, очень сильно опасаясь, что она все-так может сделать по-своему.

— К обидчикам не проявляй жалости!

«Где вот она опять такого нахваталась?»

— Да все нормально, просто немного недопоняли друг друга. Все разрешится само... Я думаю.

А сама вдруг испугалась — ведь он мой научный руководитель! И чем я раньше-то думала, когда вдруг стала воспринимать его иначе. Как и когда это случилось? Мысли метались, словно рассерженный рой ос в голове. Ведь Дейв стал для меня привлекательным мужчиной, а не просто руководителем диссертации. И я уже была готова в него влюбится, а если он будет со мной теперь все время холоден? И всего лишь из-за букета цветов? Почему же он так отреагировал?

Придя к себе в комнату, я долго ходила из угла в угол, заламывала руки и репетировала речь, ведь сегодня мне предстоит после всего произошедшего пойти к ректору и как-то его спросить, можно ли мне повести студентов вместо лекции в музей. Стояла перед зеркалом и никак не решалась. Время шло, часы тикали на комоде, отсчитывая последние минуты до конца рабочего дня. Багровое солнце медленно садилось, заливая оранжевым цветом все вокруг, деревья окрасились в лилово-рыжий цвет. Воздух постепенно остывал, принося такую необходимую прохладу.

«Ну что же, я рискну. Это же ради студентов», — настраивала себя и решительно направилась к учебному корпусу.

***

Я шла к кабинету ректора с неуверенностью. Подходя к приемной, вообще сбавила шаг и, все-таки, взяв себя в руки, открыла дверь. Секретаря не было на месте. «Как быть? Самой постучаться или подождать, пока она придет?» — гадала я. Немного попереминалась с ноги на ногу, посмотрела в окно, за которым уже наступала ночь. Темнота окутала землю бархатным покрывалом, тонкий серп желтого месяца еле пробивался сквозь нее.

И вдруг дверь в кабинет архимага Сандерса распахнулась, выпуская оттуда длинноволосую и стройную девушку в обтягивающей черной юбке, подчеркивающие крутые бедра и… Слишком неприлично расстегнутыми пуговицами на блузке кремового цвета. Из глубокого выреза виднелась очень пухлая и белоснежная грудь. Даже чуть больше, чем моя.

При виде меня губы секретарши, ярко накрашенные красной помадой, расплылись в слащавой улыбке. Я остолбенела, в сердце как будто вонзили острую иглу. Дыхание остановилось, ноги чуть не подкосились, а где-то глубоко внутри начали подниматься вихревые потоки жгучей и яростной ревности. Наверное, мое лицо перекосило, но мисс Дебора Райз даже не подала вида, привыкла к такому, мерзавка.

— Вы к ректору? Вам назначено?

— Нет, не назначено, — произнесла сквозь зубы.

Казалось, прямо сейчас гнев захлестнет всю мою сущность и выберется наружу. Я никогда в жизни так не была зла.

— Я сейчас спрошу у профессора Сандерса, примет ли он вас, — сказала она и вопросительно подняла тонкую черную бровь. Я думаю, она прекрасно помнила, как меня зовут и специально сделала вид, что забыла мое имя.

— Леди Анита Эванс, — с достоинством произнесла я.

Я ее могла поставить на место своим титулом — она не аристократка. Но… Я сейчас бы отдала и все, лишь бы такой мужчина, как лорд Сандерс, обратил на меня внимание. Так вот, значит, какие ему нравятся женщины... Ну тогда понятно, наверное, я просто не в его вкусе. Черная зависть и печаль залили мою душу, разъедая кислотой все нутро. Не знала, что я способна на такие яркие эмоции.

Чуть позже раздалось жеманно, и я бы могла поклясться, что победная улыбка проскользнула на губах этой ведьмы:

— Проходите.

Я зашла на дрожащих от злости ногах в кабинет и, сглотнув ком в горле, посмотрела на ректора. Тот курил, стоя у окна. На нем была надета синяя рубашка с серебристой вышивкой. Одну руку он положил в карман элегантных черных брюк, а пиджак висел на спинке стула. Профессор взглянул на меня сквозь сизые клубы дыма, по комнате плыл терпкий аромат табака с легкими нотками вишни. Дейв произнес бесстрастным голосом:

— Присаживайтесь, леди Эванс.

«Что, уже опять на «вы»?» — ярость опять подняла голову. Я бы даже сказали, поднялись сразу три головы: ярость, гнев и обида. Они, словно химера, росли во мне все больше и больше, поднимаясь, шипя и извиваясь.

— Я хотела спросить, можно ли мне взять на экскурсию студентов вместо своей пары, и сводить их в музей истории магии, — глядя чуть искоса на Дейва, спросила деловым тоном.

Ректор долго и внимательно меня разглядывал, а потом холодно ответил:

— А почему нет? Если вы успеете вернуться к следующим парам и это не помешает другим занятиям, то я разрешаю.

— Спасибо, — сдержано ответила ректору.

— Заполните все необходимые документы в деканате и предупредите их о выездном практикуме, а также скажите им о моем согласии на это мероприятие.

— Хорошо, я все поняла. — И получила колкий взгляд ректора.

— Хорошего вечера, профессор Сандерс, — вот так и подмывало сказать: «И ночи тоже» — еле сдержалась.