Шоу двойников - Андрей Костин

Он казался ей ребенком. Ее никогда не рожденным ребенком.

Хорошо, что никто этого не видел.

* * *

Несмотря на то, что он напустил на себя серьезный вид, полицейскому чиновнику откровенно нравилась эта яркая блондинка. Такие снимаются в порнофильмах, подумал он, и представил ее голой.

Что-то шевельнулось в его организме.

- Все? - спросила блондинка, ставя размашистую подпись. - Вы сможете забрать пострадавшего через несколько дней, - сообщил полицейский, и представил ее же, голую, сидящую прямо на его столе. Если монитор отодвинуть на край, вполне...

По статистике, здоровые мужчины думают о сексе шесть раз в течение часа, когда не спят. Этот думал чаще.

- Зачем мне его забирать? - возмутилась блондинка. - Я ему не родственница.

"Нет, пусть лучше она обопрется руками на край стола и, нагнувшись, расставит пошире ноги", - полицейский чиновник достал платок и вытер вспотевшие ладони.

- Можно один вопрос? - спросила блондинка.

"Сейчас она спросит, свободен ли я вечером, - с надеждой подумал швейцарец. - Но вечером я обещал детям покататься вместе с ними на велосипедах..."

- Эти документы, - блондинка показала пальчиком на паспорт пострадавшего, использованный авиационный билет и тощий бумажник. - Они были у него в кармане?

- Да, - еле сдерживая вздох разочарования сказал полицейский.

- Странно... - по-русски удивилась блондинка.

- Не понимаю? - по-немецки переспросил полицейский.

- У меня сегодня свободный вечер, - сообщила блондинка на его родном языке.

- О! - сказал чиновник, и немного подумав, добавил:

- О?

* * *

...А тем же вечером, когда полицейский чиновник катался с детьми на велосипедах, в палату, где лежал намибиец, зашли два белых человека. Один из них держал на вытянутой руке букет желтых роз, а другой похлопывал себя по ляжке свернутой в трубочку газетой.

- Здесь, - сказал по-русски тот, что с газетой.

- Ты уверен? - переспросил другой.

- На сто процентов. С какой стати понадобилось бы этой дежурной вешать нам лапшу на уши? Она назвала эту палату.

- Он? Они подошли поближе.

Негр застонал под бинтами.

- Разве поймешь, когда он весь запакован? Но, по размеру, вроде подходит.

- Тогда нечего рассусоливать...

Сквозь дурманный сон африканец услышал какой-то клацающий звук, но не понял, откуда он идет, а в это время посетители уже достали из подплечной кобуры пистолеты с неуклюжими глушителями на стволах, и, как по команде, одновременно, произвели по десять выстрелов каждый в лежащего перед ними человека. По последней пуле они выпустили в замотанную бинтами голову.

Бросив на простыню, на которой кровавыми пятнами проступали следы от выстрелов, оружие, они собрались было уходить, когда один, тот, что поменьше ростом и криворотый, смахивающий на гоблина, хихикая, вернулся и положил сверху букетик цветов.

- От товарищей по оружию, - давясь смехом, пояснил он.

Белые так и не додумались выяснить, какого цвета кожа у человека под бинтами. На то они и белые.

Выстрелов не было слышно даже в коридоре, а труп медсестра итальянского происхождения обнаружила только утром.

* * *

Полиция, занимавшаяся расследованием этого убийства, так и не смогла допросить дежурную медсестру, потому что ее той же ночью застрелил из автоматической винтовки бой-френд, собиравшийся на военные сборы.

Спасаясь от жизненных неурядиц, Франсуа после дежурства в госпитале, накачался наркотиками, которые провез в страну неизвестный ему африканец. Франсуа, вообще-то, не был наркоманом. Так получилось. Ну и с девушкой, которой он снес половину черепа первым же выстрелом, тоже - так получилось.

Случай с Франсуа попал на первые полосы утренних газет. А про застреленного в госпитале намибийца - в самом конце. Он ведь не был гражданином этой страны, к тому же, этим наркодельцам - туда и дорога.

Оба случая попали в ленту новостей, их перепечатало до полусотни крупных газет по всему миру. И назавтра, если первого попавшегося спросить, кого убили, он бы, без сомнения назвал швейцарскую медсестру. А подумав, вспомнил бы про наркокурьера.

И не слова про собственного соседа.

Кстати, а что там, с соседом?

АЛЬПИЙСКАЯ ИДИЛЛИЯ

Пациента называли "Найк". Никто не знал его настоящего имени, и поэтому называли его Найком.

Именно такой фирмы были кроссовки, в которых он учился ходить.

Сначала он просто стоял, опираясь на специальные поручни. Секунд десять пятнадцать, пока не терял сознание от боли. Разорванные нервные корешки спинного мозга сигнализировали - у тебя нет ног, у тебя нет ничего, выше четвертого позвонка. То есть, мясо с костями и всякими там железами имеют место, но все равно вроде как убоина.

Найк приходил в себя, и снова пытался встать. Он так стискивал при этом челюсти, что оставшиеся зубы стесались примерно на треть.

* * *

Найк смотрел через толстое стекло окна палаты для на горы. Он любовался ими. И когда Альпы блистали под солнцем, и когда туман цеплялся за вершины, как тюлевая занавеска под сквозняком за ручку оконной рамы. Особенно ему нравился маленький замок, всего одна крепостная башня, высокая стена и двухэтажный дом. Все это умещалось на крохотном утесе у подножья огромной горы, заслонявшей небо. От персонала Найк слышал, что хозяева замка, поколения которых владели им с семнадцатого века, готовы уступить родовое гнездо всего за два миллиона швейцарских франков.

- Красиво, - резюмировал Найк, поставив фарфоровую чашечку с недопитым кофе на серебряный поднос.

- К вам пришел ваш юрист, - медсестра в белоснежном халате заглянула через полуоткрытую дверь.

У нее были золотистые волосы под сверкающим белизной головным убором, как у монашки, великолепные белые зубы, и молочная кожа, какая может только получиться, если взрастить такое чудо природы на молоке альпийских коров, пасущихся на стерильных лугах предгорий. Не сообразишь даже, что было белоснежнее и чище - она сама, или ее одеяние.

Найк кивнул и попросил принести еще кофе для юриста.

Когда они остались вдвоем с лысеющим швейцарцем лет тридцати, Найк спросил:

- Как погода? Надеюсь, вам удалось выкроить время, чтобы немного покататься на лыжах?

- Конечно, - во-первых, юрист привык, что все иностранцы уверены - смысл жизни местных жителей заключается в спуске с крутых заснеженных склонов. Сам он страдал плохим зрением настолько, что не видел дальше вытянутой руки, к тому же повредил мениск в детстве, катаясь на велосипеде. Во-вторых, о лыжах не могло быть и речи, потому что сезон уже закончился. Но клиент имел право на любой вопрос.

- Наши дела? - вопросительно спросил Найк.

Вернее это можно было перевести, как "наш бизнес".

- Осталось немногое, - юрист поправил очки, - подтвердить вашу личность. Как только это будет сделано, деньги, обнаруженные таможенной службой в багаже, переведут с депозитария на счет вашей фирмы.

- Подтвердить личность? - Найк благодушно развел руками. - Наверное, это несложно? Вы сами могли бы это сделать. Недаром вы меня разыскали в этой клинике, значит, вы знаете меня в лицо. Проблем не будет, разве что придется оформить мое опознание в присутствии какого-нибудь государственного чиновника?

- Сожалею, но необходимо подтверждение страны, выдавшей вам удостоверение личности.

- Зачем? Мои документы видели в мотеле, где я останавливался. У них до сих пор должны храниться мои вещи... Я надеюсь, - добавил он после паузы.

- Вещи пропали, - юрист выглядел растерянным.

- Не подумал бы, что такое возможно в Швейцарии. Я думал, положи бумажник на тротуаре, а потом вернись за ним через пару часов...

- Сожалею, - юрист снял очки и протер стекла, по толщине не уступавшие линзам телескопа. - Но портье утверждает, что постоялец, занимавший указанный вами номер, рассчитался и уехал на следующий день по приезду. Портье сам вызывал ему такси.

- Ложь.

Юрист надел очки и заморгал под ними доверчивыми голубыми глазами.

- Ложь, - повторил Найк.

- Портье дал показания полиции, - сказал юрист, как само собой разумеющееся. - Значит, это правда.

- Ну конечно же! - Найк хлопнул себя по лбу. - Они ведь сменяются. Когда я приехал, дежурил ночной портье. А когда некто, выдававший себя за меня, забирал вещи, дежурил уже другой. Надо сопоставить их описание внешности, и тогда...

- Сожалею...

- Чему на этот раз?

- Оба портье составили фоторобот. Независимо друг от друга. Взгляните, мне удалось достать копии с обоих, - юрист раскрыл папку и протянул Найку два плотных листа бумаги.

Найку было достаточно одного взгляда.

- На обоих изображен я, собственной персоной, - вяло произнес он.

- Сожалею...

- Наоборот, чего тут сожалеть, - забормотал Найк, путая слова нескольких языков. Потом взял себя в руки. - Вот мое лицо. А вот ваш фоторобот. Значит это я!

- Сожалею, - повторил как заклинание юрист, - но согласно информации, которой обладает полиция, человек с вашими документами выехал из страны. Однако багаж он не забрал...