Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху - Пьер Брюле

Подобно всем девушкам, вступающим в брак, Навсикая должна будет согнуть шею, она почувствует на своем затылке тяжесть руки «счастливейшего смертного». Для нее речь идет о саморазрушении, если можно так сказать — вынужденном или добровольном, — всего того, что в parthenos есть дикого, мятежного, ей придется оставить мир детства, игры в мяч, хоры и Артемиду[37]. Целью приручения является возложение на нее ответственности за ее новый «дом», осознание добродетелей, которые налагают на нее ее новые обязанности, и все это происходит на ложе мужчины, то есть когда она открывает для себя такие противоположные качества, как любовь, соблазнение, желание, наслаждение: не только Эросу и Афродите доступны нежности! Вот что такое быть укрощенной, встать «под ярмо», даже если то, о чем говорится, значит вместе тянуть семейный воз. Всего этого Навсикая, похоже, не боится, она желает выйти замуж и не решается. Она, как любящая дочь, подчиняется своему дорогому отцу. Но кто знает, что за будущее ее ожидает?

Дочь «дома» и «дом» дочери

Смысл жизни parthenos — свадьба; она к этому готовится. Поговорим о свадьбе Навсикаи, как ее проводят феакийцы. Это великое дело для царского «дома» и для всей Феакии. Ради этого стирают белье. Значит, уже началось брачное состязание. (Детали подобного состязания станут нам понятны, когда мы попадем к Пенелопе.) Итак, женихи пришли к Алкиною и разложили перед ним свои богатства. Одиссею это известно, потому что в своих восхвалениях он желает Навсикае «супруга по сердцу [...] с изобилием в доме...» Победителем может быть лишь человек высокого ранга; об этом сказала Навсикае Афина:

[...] Не долго останешься ты незамужнею девой(parthenos);Много тебе женихов меж людьми знаменитого родаВ нашей земле, где сама знаменитою ты родилася.

Итак, все идет нормально. Но тут в обход всех правил во дворец приводят Одиссея (вымытого, разодетого, надушенного благодаря заботам царской дочери), и добродетельный царь без промедления заявляет:

«Если б нашелся подобный тебе, в помышленьях со мноюСходный супруг Навсикае, возлюбленный зять мне, и если бЗдесь поселился он... Дом и богатства бы дал я, когда быВолей ты с нами остался.

Неужели он говорит о свадьбе? Почему же просто не сказать, что он отдает ему Навсикаю в жены? Может быть, речь идет о некой форме союза, когда оставляют (у себя) мужчину, называя его зятем? Но разве можно не принимать в расчет брачное состязание, уже начавшееся между знатными феакийцами за обладание Навсикаей? Почему Одиссей лучше кого-то другого? И если речь идет о браке Навсикаи с Одиссеем, что имеется в виду под «домом», предлагаемым Алкиноем Одиссею, и что это за богатства он обещает дать за дочерью?

Греческий брак вириолокален (жена отправляется жить к мужу) и моногамен (как хранительницу «дома» и мать законных детей можно иметь только одну супругу). Однако царь делает Одиссею такое предложение, зная, что тот уже обладает «домом» у себя, на Итаке; но этот «дом» расположен в другом месте, и Алкиной не желает, чтобы Навсикая туда ехала. Кроме того, ложе Одиссея занято, слушателю-читателю «Одиссеи» это известно (хотя Алкиной этого не знает, потому что Одиссей начинает повествование о своих злоключениях с рассказа о нимфе Каллипсо). Алкиной не хочет, чтобы Навсикая стала наложницей Одиссея; она не должна повторить судьбу Брисеиды и Хрисеиды, не должна стать предметом торга. Алкиной ничего не требует от Одиссея, он сам дает ему все: и дочь и богатства. Одиссей же ничего дать взамен не должен. Проще говоря, Одиссей нравится Алкиною и нравится его дочери, и он достаточно знаменит, чтобы царь попытался удержать его. Отцовская и царская власть такова, что Алкиной может поселить Одиссея на землях, которые ему выделит общество (как живут сыновья Алкиноя). Таким образом он оставляет и присоединяет своего зятя к Феакии. Если бы у Навсикаи не было брата, дело приняло бы совсем другой оборот; тогда мужчина вошел бы в «дом» Алкиноя уже не по прихоти отца, но по необходимости. Целый «дом» должен постоянно работать, подготавливая приход наследника/преемника.

Но сын от милой женыЖеланен отцу в изнанке его детства,Нежностью согревающий его дух,Ибо при смерти горько стяжавшемуОтдавать пасти добро свое пришельцу.

Однако Одиссей не может увести Навсикаю к себе не только потому, что у него есть Пенелопа, но и потому, что он не выкупил царевну у ее отца. Одиссей отклоняет предложение щедрого Алкиноя. Не будет союза с Навсикаей: мы не узнаем, каких прекрасных детей могли бы они родить. Тот факт, что последующие за Гомером романисты выдали Навсикаю замуж за Телемаха, для нас ничего не меняет.

И Пенелопа: женщина одного мужчины

Если в образе сестер-пленниц-наложниц «Илиады» доминирует двусмысленность, изменчивость и некая неопределенность — от ребенка к девушке и женщине, — как и в образе Навсикаи, находящейся на «пути» parthenos, то символическая фигура Пенелопы в «Одиссее» вроде бы должна быть совершенно однозначной. Многоумная Пенелопа является верной супругой Одиссея. Об этом говорят нам здравый смысл и словари: «Жена Одиссея, ставшая всемирно известной в античной легенде и литературе благодаря верности мужу, которого она ждала двадцать лет, пока он был на Троянской войне»[38]. Верная, непоколебимая супруга, говорил Жорж Брассенс, она больше чем жена: она мать Телемаха, хозяйка «дома» своего мужа, с тех пор как он отправился в Трою, и — не последнее дело — что немаловажно — непревзойденная ткачиха.

Что бы ни сказал или оспорил Гомер, Пенелопа — дочь Икария. Одиссей же — сын Лаэрта, царя Итаки. Отец передал ему царство и свой «дом» вместе с очагом и землей: и со всеми богатствами, расположенными за пределами «дома». После Гомера появились рассказы, что Одиссей сперва пытался заполучить Елену у ее отца Тиндарея, но ввиду впечатляющей конкуренции более сильных претендентов отказался от этого намерения.

Состязание женихов

В «Одиссее» свадьба Одиссея осталась в далеком прошлом, но достаточно нескольких слов, вложенных в уста Пенелопы, чтобы вспомнить о ней (слушателям аэда было хорошо известно, как проходят свадьбы). Возникают два вопроса: почему женились и как?

Процедура женитьбы напоминает состязание. В соревновании участвуют мужчины, желающие получить согласие другого мужчины, чаще всего отца невесты, того, кто обладает властью над той, которую они хотят заполучить в свой «дом» и на свое ложе. Одиссей, как другие, имел право только на одну женщину. Мы подразумеваем супругу, поскольку, с одной стороны, в «доме» героя могут жить также наложницы и пленницы (так было у Агамемнона, имевшего не от законной супруги, Клитемнестры, Хрисеиду), а с другой стороны, «внешняя» жизнь героя была и так довольно разнообразна. Когда отец невесты выберет победителя состязания, его дочь разделит с победителем ложе[39]. Но если одни «дома» отдают своих дочерей, следовательно, другие «дома» их забирают. Таким образом, все «дома», описанные Гомером, одновременно отдают своих дочерей другим. Но это только теоретически, потому что существуют ведь и «дома» без дочерей, которые не могут участвовать в обмене. Тем не менее это настолько трудный случай, как «дом» без сына, когда приходится всеми силами добиваться, чтобы в «дом» вошел мужчина, зять со стороны, а иначе пресечется род, «дом» перейдет в руки, держащие веретено[40].

Вот тут и появляются чужестранцы, курсирующие между «домами», где основную роль играет thygater. Гомеровская эпопея является идеальным миром, в котором перемещаются дары всех видов между всевозможными партнерами: от народа к царю, от царей к царям, от людей к богам и по всем возможным поводам: из признательности, в ответ, из ненависти, любви или безразличия. То же относится к дарам, строго соответствующим своему назначению, потому что они служат орудиями, ожидаются[41]. Претендующие на дочь женихи должны с помощью этих даров продемонстрировать свое положение в обществе, похвастаться своей собственностью, своим рангом. Здесь все работает на зрение и осязание. Соискатель выносит на суд отца то, что сверкает золотом, приятно тяжелит руку, демонстрирует возможности, рассказывает о жилье, одежде, пище. Подобно другим претендентам, Одиссей, очевидно, тоже предлагал подобные богатства взору и рукам Икария. Что за зрелище являют собой эти «презенты», выставленные перед дверями «имения», воплощающиеся в нескончаемую вереницу откормленных коров и овец! Это для отца. А для будущей жены кандидат в супруги добавляет подарки, «всегда щедрые», чтобы пышно ее разодеть и великолепно украсить. В свое время Пенелопа также избрала того, «кто щедрей и приятней» (XVI, 392), и удачливый соискатель получил согласие отца и руку дочери.