Девственность на продажу - Тея Сайленс

Мысленно я прокрутила всё, что и до этого повторяла неоднократно. Оставалось только надеяться, что я ничего не напутал. А ещё хотелось бы надеяться, что тестирование будет проводить не он лично. Навряд ли я смогу сосредоточиться, если он будет находиться рядом. Даже если он будет находиться просто в одном со мной помещении. Сидеть в небольшом отдалении и смотреть в мою сторону. Даже если и не будет смотреть, это не значит, что я не буду думать о нём, вместо того, чтобы сосредоточиться на тексте.

Слишком много этого "даже если". Не поможет это сосредоточиться на самом важном. Сначала нужно бы научиться разделять личное и работу, даже если этой работы пока ещё нет. На будущее пригодится.

До самого офиса я как мантру внушала себе эту мысль о разделении личного и не личного. Мои чувства к нему не имеют ничего общего с работой, которую я ищу. Работа, это работа. А все остальное уже потом.

Я и сама почти в это поверила. Практически убедила себя, что смогу спокойно находиться рядом с Сашей. Но как же я была неправа.

Даже несмотря на… хотя нет, именно благодаря его холодности я никак не могла сосредоточиться на тексте. Как будто он специально провоцировал меня своим молчанием, своим хмурым видом.

Чувствовала себя, как школьница на допро… то есть, на экзамене. Под надзором опытного надзир… то есть, экзаменационной комиссии, которую не купишь красивыми глазками.

Простые вопросы: где родилась, где училась, небольшой кусочек биографии, чтобы иметь хоть какое-то представление обо мне. Хотя, я подозревала, что его больше интересовало, то, как я могу отрекламировать себя. Правильно подать, чтобы со мной хотелось иметь дело.

Вопрос за вопросом. Один бесполезнее другого. Снова и снова, пока я не начала отвечать на них уже на автомате. Пока интерес к ним не угас.

Наконец, мои молчаливые мольбы были услышаны и мне наконец принесли лист с тестовым текстом. Сначала это был всего лишь лист бумаги, который я могла на своё усмотрение черкать так, как захочу. Точнее, как положено правилами. Но и здесь я чувствовала себя неловко под гнётом его взгляда.

– Будешь кофе? Или чай? – наконец предложил Александр Геннадьевич.

– Кофе, – я благодарно улыбнулась. – Спасибо.

– Спасибо скажешь, когда принесу, – пробурчал он недовольным тоном и вышел.

Дверь за ним закрылась, а я перед тем, как вернуться к своему тексту, успела удивиться, что за напитками пошёл он сам. Мне казалось, что для этого существуют секретарши. Хотя, я всё же, была ему очень благодарна за это, ведь я наконец-то смогла взять себя в руки и хотя бы немного сосредоточиться.

Я сразу же погрузилась в работу с головой. Это успокаивало, даже завлекало. Как будто меня накрыло каким-то невидимым щитом, или "колпаком тишины", как в одном комедийном фильме. Буквы, слова, предложения, всё это было мне очень знакомо, это практически была моя стихия. Моя территория.

Карандаш летал над листом, как будто фигуристка на льду, выполнял красивые пируэты. Почерк у меня всегда был очень красивый, этим я гордилась всегда, и моё мнение также разделяли мои друзья, мои одноклассники, учителя, мои родители. Это ещё больше поднимало вверх моё любимое самолюбие и со временем работа на бумаге превратилась для меня в что-то большее. Тексты в любом их виде. Особенно те, в которых есть ошибки. Не зря я всегда была особо популярна в школе, когда дело касалось школьных сочинений.

Кружка кофе оказалась передо мной совсем внезапно, но я даже не отреагировала на неё. Даже не обратила внимание на то, что Саша остановился рядом. Я даже чувствовала, как он пожирает взглядом… нет, не меня, бумагу передо мной. Читает то, что я уже успела исправить. Наблюдает, как я делаю новые пометки. Следит за моей работой. Я знаю это, потому что не чувствую зуд на затылке, как бывает, когда кто-то смотрит мне в спину. Научилась распознавать и чувствовать за всё время учёбы в школе. И кажется, он доволен тем, что видит.