Ставка слишком высока (СИ) - Хвойная Алина

— Этого будет достаточно пока что, — отвечаю я, открываю и листаю папку, обращая внимание только на фотографии девушек. — Спасибо, Андрей.

— Без проблем, Тёмыч, — теперь и он наливает себе кофе.

— Ладно, просмотрю уже на работе или дома, — поднимаюсь из-за стола, смотря на часы. — Мне пора.

— А кто эта девушка, Алиса?

— Ничего серьёзного, — бросаю с той же интонацией, как ранее сказал Андрей. — Пока во всяком случае.

— Понял-понял, — сдаётся друг, понимая, что сейчас он от меня объяснений не добьётся. — Пойдём провожу.

В прихожей встречаем Лейлу, но уже не в мужской футболке, а при полном параде: в потрясающем длинном алом платье с разрезом на бедре, на шпильках и с черным клатчем в руках.

— Я пошла, Андрюш, — мило щебечет она, уже держа дверную ручку. — Я позволила себе вольность и взяла денежку из твоего кошелька за свои услуги.

Андрей усмехается:

— Мне стоит пересчитать наличность?

— Нет, что ты, всё как обычно, — Лейла кокетливо хлопает ресницами, не отводя взгляда от Щегольского. — Только увеличила немного сумму за… утренний сеанс.

— Понял, — отвечает мужчина. — Тебя подвезти?

— Такси уже ждёт внизу, — произносит девушка, а следующие слова говорит так, будто опять вкладывает в них тайный доступный только ей и Андрею смысл. — Звони, если понадоблюсь. При любом раскладе.

И исчезает из квартиры.

— Эскортница? — любопытство берет надо мной вверх.

— Только попробуй назвать так Лейлу в её присутствии, — предостерегает друг. — Деловое сопровождение или на крайний случай эскорт-модель.

* * *

Уже на работе листаю бумаги на Алис Шведовых, но ни на одной фотографии не нахожу нужную мне. Значит, с девушкой всё в порядке, а Денис зря ей так не доверяет. Конечно, может быть, она что-то и скрывает, на что не обратил внимания Андрей при проверке, но скорее всего это что-то незначительное и не требует более тщательного изучения, иначе друг все-таки приметил. Рыться в её вещах, искать паспорт и отправлять с него данные Щегольскому я не собираюсь. Во всяком случае, пока что. Это уже будет смахивать на паранойю.

В голове возникает её образ. Что-то в ней есть. Чем-то она меня зацепила. Почему-то именно этой девушке хочется верить, она как будто совершенно беззащитна, но в то же время всеми силами пытается выглядеть храброй. Вот только перед кем? Передо мной или перед своим бывшим парнем? Или перед собой?

Ловлю себя на мысли о том, что Алиса представляет для меня загадку, и я хочу её разгадать.

Нет, это будет не совсем верно.

Я хочу понять, что именно меня в ней зацепило.

Алиса (12)

После собеседования в школе искусств тут же мчусь в магазин для художников, докупаю все необходимые мне для рисования материалы, оставляя там чуть ли не всю сумму, которую мне передал Артём в конверте. Дома судорожно второпях рисую: одну картину заканчиваю за ночь, вторую за утро и день. Вечером лечу в школу, чтобы провести ещё один урок.

Семен Владимирович снова присутствует на занятии, а после него задерживается в классе и просит показать ему свои работы, что я и делаю.

Кольников их очень внимательно изучает.

— Алиса, краска свежая, — отмечает он. — Вы когда их рисовали?

— Я… — не имею ни малейшего понятия, что делать, поэтому решаю сказать чистую правду. — Простите, я правда неплохой художник, и мои педагогические способности вы видели. Просто мои бумаги об образовании и картины они не здесь, они в другом городе, и я, к сожалению, сейчас не имею возможности показать их вам.

— Я спросил не об этом, — строго указывает Семен Владимирович.

— Первую картину ночью, — отвечаю я на изначально поставленный вопрос, немного хмурясь от недоумения, — вторую утром и днем. Единственное — отвлеклась на трехчасовой сон ещё.

— Трехчасовой сон? — брови Семена Владимировича взлетают вверх. — То есть вы хотите мне сказать, что вы нарисовали их за шестнадцать часов?

— Где-то около того, четырнадцать — шестнадцать часов, — прикидываю в уме я.

— Вы приняты.

— Что? — переспрашиваю, потому что мне кажется, что мне всё послышалось.

— Алиса, вы приняты, — чуть громче повторяет Кольников.

— Как? Почему? — не сдерживаюсь я.

— У вас настоящий талант, эти работы требуют некоторой доработки, но за то время, что вы их нарисовали — это воистину шедевры. К тому же, мне очень нравится, как вы находите общий язык с детьми. Вчера у меня ещё были некоторые сомнения, но сегодня вы их развеяли полностью. Насчет бумаг об образовании можете не переживать, я увидел вас в работе. На данный момент, мне этого достаточно.

Так я и становлюсь работником школы искусств «Настоящий художник».

Помимо меня в качестве педагогов числятся Попова Алёна Сергеевна, находящаяся теперь в декретном отпуске, и некий Фролов Феликс Филиппович, который на данный момент в отпуске. В связи с этим все учебные группы пока закрепляются за мной. Феликс должен скоро вернутся из отпуска и немного меня разгрузить.

За неделю я осваиваюсь в здании. Пару раз ещё пересекаюсь с Семеном Владимировичем, но в основном провожу время с Наташей. Она мне всё объясняет и показывает, если возникает такая необходимость.

* * *

Сегодня мы с Нат поздоровались только утром, но сейчас у меня есть пару свободных минут пообщаться с ней.

— Последняя группа через пятнадцать минут? — уточняю у девушки, подходя к её стойке, но Наташа не откликается, внимательно смотрит в одну точку на мониторе компьютера. — Наташа?

— Ты что-то сказала? — вздрагивает она и поднимает голову.

— Да, я спросила, через сколько у меня последняя группа.

— Пятнадцать минут, — бесцветно отвечает девушка.

Задерживаю на ней взгляд. Она кажется чересчур бледной.

— У тебя всё в порядке? — интересуюсь я.

— Да, конечно, — слишком поспешно отвечает Кольникова.

— Наташа, — аккуратно произношу, — я, хоть и человек новый здесь, но, если что, ты всегда можешь ко мне обратиться за помощью, хорошо?

Девушка хмурится, а я уже внутренне готова получить что-то колкое в ответ по типу «не твоё это дело», но Наташа бледнеет ещё больше, а в следующую секунду бежит в сторону туалета. Я быстро следую за ней, искренне переживая за Кольникову.

Её выворачивает наизнанку.

Через некоторое время Наташа выходит к умывальнику и полощет рот водой.

— Может ты пойдешь домой? — предлагаю я. — Я справлюсь. Или, если не доверяешь, давай скажем Семену Владимировичу…

— Нет, — она буквально впивается ногтями в мою кисть, но быстро ослабляет, понимая, что может причинить боль. — Не надо отцу. Ему точно не надо. Со мной всё в порядке.

— Хорошо-хорошо, я ему ничего не скажу — успокаиваю девушку, и она облегченно кивает.

— Спасибо, — еле слышно произносит она.

— Ты же беременна, не так ли? — осмеливаюсь спросить, думая о её тошноте, её отрешенном от всего взгляде в компьютер, и нежелании сообщать отцу.

— Нет, — слишком поспешно отвечает она, и мне все становится ясно.

— Подожди меня здесь, хорошо? — мчусь в кабинет, потому что помню, что брала сегодня с собой апельсиновый сок, и, возвратившись, протягиваю бутылку Наташе. Девушка опять хмурится, сначала смотрит на сок, затем на меня, но все же принимает напиток и делает несколько больших глотков.

— Господи! — произносит она, протягивая бутылку мне. — Кажется, ты мой спаситель. Мне значительно легче.

— Оставь себе, тебе нужнее, — касаюсь руки Наташи и слегка сжимаю, надеясь так выразить ей свою поддержку.

— Алиса, понимаешь, я просто… — начинает сбивчиво девушка, теряясь.

— Не нужно, — прерываю её. — Передо мной тебе точно оправдываться не нужно. Если захочешь поделиться, я тебя выслушаю, но, если не хочешь, я не настаиваю, это личное. Просто знай, что я рядом и всегда готова помочь, договорились? Любое недомогание — обращайся. Что-нибудь придумаем.

Кольникова кивает и оставляет себе апельсиновый сок.

Надеюсь, что она и правда меня услышала. Я не пытаюсь втереться к ней в доверие, нет, хотя друг мне не помешает, или хотя бы хороший знакомый. На большую роскошь я не рассчитываю. Последние два года никого не подпускала и не собираюсь нарушать это правило, иначе оно не обернётся ничем хорошим ни мне, ни ей.