Я убью тебя, милый - Юлия Шилова

— Тебе это показалось. Так что случилось?

— Он приезжал с новой бабой. Я ее никогда раньше не видела.

— Ничего страшного. Может, это кто-то из знакомых. Ты же сама знаешь, что у него не только много денег, но и много знакомых.

— Только он этой бабе коктейль за коктейлем заказывал. Стол накрыл по полной программе, за грудь ее лапал, коленки гладил. Короче, сама понимаешь. Когда они созрели для любовных утех — жадно поцеловались и уехали. Думаю, что они отправились в квартиру Глеба.

Я побагровела и вытерла выступивший на лбу пот.

— Ладно, я с этим разберусь. А эта девица красивая?

— Нормальная. В дорогом прикиде.

— Мужика никогда нельзя оставлять одного!

— Тогда купи ему поводок, если его нельзя оставлять без присмотра. Получается, что он и не мужик вовсе, а самый что ни на есть настоящий кобель.

Я постаралась отвлечься и перевела разговор на другую тему.

— Послушай, но ведь можно дать объявление в газету, открыть счет, для того чтобы Тамарке поступали средства на лечение.

— Глупенькая, неужели ты веришь в такие счета?! Да кто ей вышлет? «Профессиональная стриптизерша получила производственную травму и нуждается в длительном лечении. Господа бизнесмены, помогите деньгами, ведь вы же любите проводить время в ночных клубах и любоваться красивыми женскими телами…» Хрен кто тебе вышлет! Общество нас презирает и приравнивает к проституткам. Мы девушки второго сорта. Даже моя собственная мать отказалась со мной поддерживать отношения, потому что я, по ее словам, покрыла нашу семью позором. Она считает, что у меня постыдная специальность. Мол, растила дочь, а вырастила проститутку! А я не хочу жить на тысячу рублей в месяц! Я не могу сидеть в какой-нибудь конторе и пить чай.

— Каролина, но ведь можно придумать другой текст. Не обязательно писать именно так, как ты сказала.

— Да какой, к черту, текст! Халявы нет и не будет. Никто ничего не вышлет.

— Ну а как же сострадание, помощь?

— Да кому мы нужны, чтобы нам сострадать и оказывать помощь?! Мы же не виноваты, что мы не москвички и у нас нет крутых родителей. Знаешь, как это здорово иметь нормальных родителей, которые сумели устроиться в жизни. Их детям проще. Их дочерям не нужно завоевывать Москву, выступая в стриптиз-барах. Они в этой жизни не гости. Они хозяева, им все дозволено, а наше место на галерке, да и то в последних рядах.

— Ты как хочешь, а я дам объявление в газету. Может, повезет и кто-нибудь поможет.

— Делай что хочешь, — безразлично пожала плечами Каролина и выпила рюмку бренди.

— Ты много пьешь. Скоро на работу.

— Я всегда столько пью. В нашей работе тяжело без алкоголя. Очень трудно танцевать на трезвую голову.

— Хозяину это может не понравиться.

— Я умею держаться так, что он даже не догадается, сколько рюмок я выпила. Ведь в перерывах между танцами нам разрешается пить. Я недавно в кабаре на Садовом ходила. Если там место освободится, то я туда перейду.

— Но ведь там меньше получают!

— Зато это престижнее, чем стриптиз. Правда, вряд ли у меня что получится. Это я так, просто болтаю. Ни одна дура не согласится оттуда уйти. Я ведь тоже свое место хрен кому отдам. Оно мне потом, кровью и постелью досталось. Этот жирный боров, который называется нашим хозяином, отымел меня пару раз, прежде чем устроить на работу. Странно, но больше он никогда ко мне не приставал. У него бабья и так хватает. С подчиненными спать не положено. Да и было это три года назад. Я уже все забыла.

— Странно, а мне он ничего не предлагал. Я просто прошла конкурс, и все.

Наверное, у него на тебя не встал, — засмеялась Каролина и встала. — Пойду ванну приму и будем собираться. Скорее бы ночь прошла и наступило утро. У меня есть одно-единственное желание — завалиться в постель и уснуть без задних ног. Я сегодня еще не ложилась. В больнице сидела, пока Тамарку оперировали. Ее родителям на Украину сообщила. Мать разревелась. Хорошо, Тамарка ей деньги посылала, так она на днях прилетит. Капусты хватит, чтобы квартиру снять. Вещи Тамаркины мы ей отвезем. У нее заначка лежит. Там ровно три тысячи долларов. Нам чужого не надо. Все до копейки Тамаркиной матери отдадим. Как Тамарку выпишут, она ее на Украину в деревню обратно увезет. Может, скинемся по пятьсот баксов? Это все, что мы сможем дать ее матери… от нас на лечение. Я больше не могу. Мне самой как-то жить надо и из этого дерьма вылезать.

— Давай скинемся. Ничего страшного, ремешки затянем и немного потерпим. Правда, нам теперь за квартиру придется больше платить. Тамарка из игры выбывает.

— Что ж, разложим на двоих. — Каролина вздохнула и пошла в ванную. Приоткрыв дверь, она уставшим голосом произнесла: — Я тебе сегодня утром звонила. Сказать, чтобы ты срочно все бросала и на работу возвращалась, но трубку никто не взял. Наверное, ты в это время как раз к Москве подъезжала. Я еще удивилась, что твоего лоха дома нет. Он же у тебя задницу от дивана никогда не отрывает, тем более в такое время. А вы, оказывается, поссорились…

Каролина ушла мыться, а я налила себе бренди и закурила очередную сигарету. В голове все перемешалось. Мысли путались. Я вообще никогда не хотела, чтобы Каролина и Тамарка знали про Макса, вернее, про то, что я замужем. Я хотела казаться свободной, но этот придурок потребовал, чтобы я дала ему свой московский телефон. Сначала я наврала ему, что телефона нет, а потом раскололась. Тогда Макс стал названивать почти каждый день, проверяя, во сколько я прихожу домой. Мне ничего не оставалось делать, как признаться девчонкам, что я замужем и ужасно несчастна в браке. Правда, я уговорила их не распространяться об этом. Поэтому про мое замужество никто не знал — ни Глеб, ни администрация бара. Подумав о Глебе, я почувствовала легкий укол ревности и постаралась прогнать дурацкие мысли. Сегодня позвоню ему с работы. Пока я еще не готова к разговору.

Перед глазами опять возник Макс, считающий мои деньги. Когда я приезжала из Москвы, он первым делом требовал денег, не уставая повторять при этом, что он-де сидит на воде и картошке. Мол, скоро вообще загнется с голоду. Он мучил меня вопросами, сколько я получаю, сколько трачу на себя, на шмотки, сколько плачу за квартиру. Требовал показать чеки из магазинов, бил за каждую новую вещь. Я старалась приезжать домой в старых вещах и выглядеть как можно хуже.

Неожиданно закололо в правой груди. Я приоткрыла полы халатика и осторожно погладила порез. Подумав о незнакомце, тяжело вздохнула — ведь он может прийти в наш бар и расстрелять меня из автомата Калашникова. Правда, с оружием его не пропустит охрана, но где гарантия, что он не заколет меня пикой точно так же, как когда-то закололи моего отца.. Нужно быть повнимательней. Когда танцуют девчонки, буду стоять за кулисами и разглядывать зал. Если замечу «боксера» — сразу забью тревогу.