Некромант-самоучка, или Смертельная оказия - Ардмир Мари

— Чего? Разврат?! — я резко развернулась, оказавшись чуть ли не в объятиях многоликого паразита.

— А ты думаешь, я поверю в твое неведении на его счет? — изумился он.

— Да!

— Нет, — холодно ответил умник и презрительно сощурился. — В случае со мной ты еще могла напутать, артефакт Ахо, моя истощенность и прочее тому виной, но сейчас… когда у тебя есть книги по играм Смерти. Нет.

— Во-первых, я их еще не прочла, а во-вторых, не вижу никакой разницы. Я всего лишь подобрала котенка! — Брови Графитового медленно поднялись вверх, затем скептически изогнулись. И я спохватилась уточнить: — Вернее, он сам ко мне устремился.

— Да неужели? — со смешком протянул многоликий, он сложил руки на груди, качнулся с пятки на носок, перекривляя мой голос. — И что, увидев ту пакость, ты подумала: «Какой замечательный день! Ко мне впервые самостоятельно подошло живое существо!»?

— Я не… — на мгновение стало обидно до боли. — Что значит впервые? Не наводи напраслину.

— То и значит! — рыкнул рыжий сдавленно и наклонился чуть ли не носом касаясь меня. — Ты смертьнесущая — бездна, поглощающая силы! Животные чувствуют и ненавидят, нежить принимает за свою родню, а мы многоликие и двуликие, как и люди, ничего не ощущаем, — и как приговор озвучил, — оттого и мрем.

Я смутно помнила, что отец запрещал держать в доме живность. Впрочем, необходимости в запрете не было, даже тайно принесенное сестрами зверье сбегало, едва появлялась возможность. Один лишь баран Гошка прижился, стал отцовской гордостью, любимцем семьи и обладателем паскудного характера. Все время норовил меня боднуть пониже спины или ноги оттоптать. Но если он остался, значит рыжий…

— Ты не прав!

— Хочешь сказать, что к тебе ластился не только треклятый лемур?

— Его зовут Гирби!

— Звали, и он оказался скифом, — жестко отрезал многоликий, нависая надо мной. — И что ты скажешь в свое оправдание теперь?

— Ничего, — произнесла по слогам, — а ты лжешь.

— Не веришь, — он как-то нехорошо улыбнулся, внимательно разглядывая мое лицо.

— Нет.

— А хочешь докажу обратное?

— Нет, — я отступила назад.

— А придется, — Гер последовал за мной и прижал к перилам, руками отсекая пути отступления. — Здесь и сейчас. Знаешь ли, ты нынче в команде, поэтому должна научиться думать, а не на каждом шагу подставлять.

Упрек был незаслуженным и обидным, о чем я и заявила, мотивировав это тройкой мастеровитых должников.

— Для этого не нужно было записываться! Следовало приказать. Они дали клятву.

Дали клятву на крови — родовую… им никуда не деться, слышишь ты?!

— Слышу и не понимаю, за что ты так взъелся на меня. Все равно получается, что я по дурости подставила только тебя.

— Команду! — взревел метаморф. — Команду! Раньше у них Граф был слабое звено, теперь ты.

— И что?

— Таррах! — моей непонятливости он был удивлен, вернее даже шокирован. Отступил на шаг, ругнулся и, сжав кулаки, прошипел. — А то, что Граф при всей своей дурости не сдохнет, у него лишние жизни есть! А ты…

Карий взгляд прожигал, энергия, исходящая от Гера, опаляла, наводя животный ужас.

И отступить страшно — загрызет, и стоять невыносимо, потому что не только энергетика, но и каждое его обвинительное слово отдавало болью. И не понять, то ли это его переживания, то ли мои. А может все вместе?

— Чтобы спасти твою шкуру они будут подставляться под ядовитые иглы, удары и укусы, направленные на тебя, а все потому, что ты маленькая человечка не бессмертна!

— Я не…

— Не думала? Не хотела? Не знала? — Кажется, я заторможено кивнула, и он хищно оскалился, произнес с предвкушением: — А теперь еще и не веришь мне…

— Я не настолько беспомощна!

— Не веришь, — изрек метаморф с ощутимым наслаждением, перекатывая эти два слова на языке. — Что ж идем, покажешь, что умеешь. Заодно и выясним, насколько ты беспомощна. — Он схватил меня за руку и потащил за собой вглубь парка, туда, где ухоженные дорожки превращаются в нехоженые тропинки, не пробивается солнечный луч, темень сгущается с каждым шагом, а птичьи голоса затихают в кронах черных деревьев. Многоликий уверенно тянул меня на полигон под красным кодом — опасно, но не смертельно. Правда это самое «но» распространяется на меняющих ипостась, а не на меня.

— Гер, пусти! Гер, не надо показательных выступлений… Ты можешь все нормальным языком объяснить.

— Уже не могу, боюсь в запале тебе шею скрутить, — бросил разведчик через плечо, выводя меня к речной заводи со странным шевелением в редких волнах. Остановился, посмотрел внимательно на берег, на темный лес, затихший сзади, затем на реку и улыбнулся, переводя взгляд с воды на меня: — Пираньи, познакомьтесь, это Сумеречная.

Сумеречная, это пираньи. Думаю, ради нашего эксперимента ты не откажешься немного поплавать в ними.

Сердце зашлось в испуге.

— С ума сошел?! Я не полезу в воду!

— Еще нет, но скоро, — ответил он неизвестно на какое из моих утверждений. Скинул рубашку и жилет, повел широкими плечами и посерьезнел. — Итак, приступим к твоему обучению, развитию доверия и вправлению мозгов. Сейчас я буду нападать, а ты отбиваться. Сможешь дать отпор, с пираньями плаваю я, не сможешь…

— Дао-дво! Ты головой стукнулся? Я не буду драться с тобой!

Решительно развернулась, чтобы уйти, но псих многоликий заступил дорогу и искренне удивился:

— Почему? Я еще не худший вариант, среди смертников других групп есть и посильнее и понаглее, — он хотел добавить явно еще что-то малоприятное, но обошелся коротким: — Словом, отъявленные мерзавцы.

— Потому что игроки расправляются лишь с нежитью! К тому же у тебя иммунитет на мои прикосновения! — воскликнула я в ответ и с опозданием спохватилась. Милостивый Боже, а вдруг меня услышали со стороны. Ужас! Меня же убьют без суда и следствия. Рот закрыла руками, оглянулась затравлено.

А рыжий паразит издевательски расхохотался.

— А ты думаешь, остальные позволят тебе прикоснуться? Подпустят поближе или в руки дадутся. Очнись, Сумеречная, ты участвуешь в королевских играх Смерти! Где дерутся не только со зверьем и нежитью, но и с соперниками расправляются на раз два.

Всем смертникам, знаешь ли, хочется жить, к тому же победителю присуждается награда.

Поэтому бить по тебе будут издали, а приближаться лишь в конце, чтобы наступить на горло. — Дао-дво схватил меня за плечо, встряхнул. — И хватит испуганно озираться, я артефактом прикрываю наш разговор. Со стороны мы выглядим, как обычная сорящаяся пара, — и с ехидным смешком, глядя в глаза, — а ты как потаскушка, гулящая с моим кузеном.