Важное время (СИ) - Привалов Владимир

Когда в лагере появились подводы с провизией, Клоп схватил за руку краснощекого старосту и жалобно замычал, тыча пальцем в сторону. Тот вырвал рукав и замахнулся, но Клоп замычал еще громче и бухнулся в ноги. Уговорил кое-как. Привел краснорожего к коновязи, подвел к кучам дерьма, успевших скопиться за минувшие седмицы. Староста почесал макушку, а Клоп замычал и схватился за деревянную лопату, показывая, как он укладывает навоз на телегу. Затем замахал рукой в сторону общинных полей за рекой. А потом вновь замычал жалостливо и начал тыкать грязным пальцем в открытый рот.

Так у него появилась работа и еда. Деревенские выдали Клопу плохонькую телегу, а Мотр дал лошадь. Плешивый в шутку прозвал его дерьмовозом. Дурацкая шутка как слетела с поганого языка — так и покатилась по лагерю. Теперь иначе, как дерьмовозом его никто не звал. Целая седмица понадобилась для того, чтобы вычистить стойбище мотровских кляч.

Восседая на скрипящей телеге, Клоп проезжал сквозь лагерь. Рабочие-бездельники весело кричали ему в след про дерьмовоза, но Клоп не оборачивался. Раньше он многое бы им рассказал. И про их маму, и про папу, и про беременных ослиц. А теперь что? Языка-то нет. Это с лошадками он кое-как общался: свистел, шипел, — чтоб не свихнуться от собственной немоты.

Когда Клоп впервые пересек лагерь и выехал на Долинный тракт, то едва не сглупил. Остановив клячу у неприметного съезда на дорогу к полям, Клоп смотрел на лежащую внизу долину. Тракт манил и звал. Забрать мошну — и дать деру. Беглец спрыгнул с облучка и притопнул по брусчатке, словно проверяя — готова ли дорога к походу. Дорога была готова, — вот только он покачнулся и его повело в сторону. Для дальнего пути он еще слишком слаб. Мясом деревенские не баловали, но яйцами, брынзой, молоком и пресными лепешками справляли исправно. Хватало подкрепится вечером всем троим. Вскоре по разговорам Клоп узнал, что в Долине шарятся имперские войска и рекс горцев. Тогда желание лезть в долину разом пропало. Здесь он прятался за вонючей телегой и широкой деревянной лопатой. А если его повстречают в Долине — за что он будет прятаться — за мешок золота? Ну-ну.

За седмицу, харчуясь каждый день и махая лопатой, беглец окреп. Но и дерьмо кончилось. А нет дерьма — нет еды. Деревенские не дураки, кормить просто так не станут. Клоп почесал макушку и пошел на поклон к горским воинам. Те не сразу поняли, что нужно бессловесному недомерку. А как поняли — обрадовались. Самим воинам махать лопатой не с руки; обслуги мало, и она сбивалась с ног. А деревенских позвать они не догадались. За работу вояки давали немного муки. Стало повеселей — теперь платили и горцы-селяне, и горцы-воины.

Клоп посматривал на здоровенный закопченный шатер — ставку местного рекса. Беглец знал, что правитель уехал вниз, встречать войско имперцев. Как говорили, войско отправил лично император, чтобы примерно покарать взбесившихся рабов.

Клоп набрал лопату конских яблок и перекинул в телегу. И замер, пронзенный внезапной догадкой. Он вдруг ясно вспомнил тесную комнатку Арратоя в Старом Посту и открытую Рабью Книгу. Увидев мертвого Егера на полу, Клоп мигом протрезвел. Сразу понял, что Череп не станет разбираться, кто прав, кто виноват, а удавит Клопа в назидание остальным. Так что Арратой с баснями о горском золоте подвернулся как нельзя кстати. Когда они подошли к окну, чтобы спуститься по оставленной веревке, проклятый Книжник решил передать послание лично Императору. Пьяно хихикая, он накарябал неровную строку в Рабьей Книге, бубня под нос про ослиную сраную задницу. Клоп писать не умел. Подскочив к книге, он без затей с размаха шлепнул окровавленной пятерней по развороту, оставив отпечаток на странице.

Недомерок опустился на землю и прислонился к тележному колесу. Ноги вдруг ослабли и в голове зашумело. Он вспомнил здоровяка Плака, властного Черепа и других колодезных. Представил, как им рубят руки и ноги и обливают маслом. Подносят шипящий, плюющийся огнем факел… Клоп рассмотрел в солнечном свете свою заскорузлую испачканную ладонь. Неужели их всех казнят за то, что он тогда залепил вот этой ладонью пощечину самому Императору?

— Ты чего расселся? — послышалось издалека. — Дерьма на лопате поднести? — раздался дружный хохот.

Клоп вскочил и запрыгнул на облучок.

По утрам хорошенько подмораживало. В поилках приходилось ломать тоненький ледок. В драной палатке становилось холодно. Беглец с неудовольствием отметил, что уже вторую монету Мотр спустил на овес для своих кляч. Втроем они наскоро перекусили вчерашними лепешками, которые пек Маурх, и разошлись.

Загрузив очередную телегу в воинском лагере, Клоп отправился вниз, к полям. Дураки-лошадники совсем не думали о завтрашнем дне и о том, что скоро настанет зима. Как и строители, они ждали появления имперских вояк. Мол, те мигом возьмут их под свое теплое крылышко и поставят на довольствие. Клоп хмыкнул от такой наивности. Как же, как же, еще и жалование за все месяцы выплатят, ага. В голове забрезжила неясная догадка, как можно выкрутиться. Раздумывая над ней, Клоп разбросал привезенный навоз по полю и двинулся в обратный путь.

Выбравшись на прямой отрезок проселочной дороги перед выездом на Долинный тракт, Клоп вдруг увидел марширующих имперских воинов. Вначале он здорово струхнул, и хотел завернуть назад. Но вспомнил о телеге, о лопате, подцепил вонючую рогожу, накинув на колени, и тряхнул вожжами.

Первыми пролетели горцы на конях, спешащие в лагерь. Клоп посмотрел им вслед. Горцы держались на конях уверенно, сжимая длинные копья. Сразу видать: не дураки подраться. Вот только по сравнению с имперскими воинами они казались мальчишками-бахвалами с игрушечным оружием в руках.

Тертые, бывалые вояки шли и шли по широкой дороге. Шаг не печатали, щек не надували. Но по тому, как они посматривали по сторонам, по их пустым взглядам Клоп сразу понял: против таких не выстоять. Чего бы там Коска ни придумал, сколько бы он новых рабов из Шахт ни выцарапал, — против этих не устоять. Такие придут, задавят и пойдут дальше, куда укажет командир.

Клоп передернул плечами и встал на обочине, укрывшись за телегой. Воины были не дорожниками, любой раб мигом признает Дорожную Стражу. Эти иные… Защита дорожников: нагрудники, наручи, поножи — вся изготовлена из прочной кожи. А перед ним шагали люди из железа. Вместо сплошных нагрудников они носили доспехи из множества блестящих пластин. Таких Клопу раньше видеть не доводилось. А вместо уродливых тесаков Дорожной Стражи у этих на поясе висели мечи. Левой рукой воины придерживали большие круглые щиты, а в правой держали длинные копья, на которые опирались при ходьбе, как на посох. Длинные хищные наконечники блестели поверх строя, пуская блики. Видать, имперцы решили покрасоваться перед горским войском.

Наконец походная колонна закончилась и вновь показались конные. Судя по богатым одеждам, ярким попонам и громким уверенным голосам, приближались военачальники. От господ вчерашний раб не ждал ничего хорошего, поэтому накинул рогожу на плечи и сгорбился. Толпа богатеев с шумом и шутками прогарцевала мимо. Клоп приметил среди них молодого горского воина с широкими плечами. Ни вооружение, ни доспехи не отличали его от остальных горцев, но недомерок посмотрел на удивительного тонконогого жеребца и присмотрелся к седоку. Тот неторопливо переговаривался со здоровенным — поперек себя шире — воином, блещущим позолотой. Все прочие имперцы заглядывали ему в рот. Клоп понял, что перед ним проехал местный рекс и командующий имперским войском.

Рекс не выглядел жадной сволочью, и Клоп подумал, что задумка может выгореть. Недомерок распрямился и скинул рогожку.

— Ты кто такой? — раздалось вдруг.

Клоп присел от испуга. Он повернул голову и увидел седого старика на коне. Под распахнутой буркой на груди виднелась кольчуга, а внимательные глаза пристально смотрели на беглеца. По бокам и за спиной старика высились на конях другие горские воины. Клоп окинул их тревожным взглядом и понял, что перед ним сущие головорезы. Один из них смотрел на Клопа и поигрывал длинным кинжалом.