Арт - Валерий Афанасьев

— Знаю, но ты бываешь слишком строг! — продолжил Александр в полный голос.

— Да, я такой. Если что не по мне, — Бонкр хлопнул в ладоши, заставив воздух сотряснуться.

Мы повернулись к кухне. В это время пришла пора действовать Кушену. Он присел за наш стол, поставив на него свою тарелку, потянулся за солью и уронил в блюдо Бонкра солонку. Сделав виноватое лицо, он быстро поставил солонку обратно.

Бонкр повернулся к тарелке, попробовал и взревел как раненый медведь.

— Это не еда! Это яд какой-то! Подать сюда повара!

Бонкр так разошелся, что сломал тарелку пополам.

— Послушай, может повар ни при чем? — остановил его Саша.

— А кто?

— Что ты скажешь насчет этого малого? — Саша кивнул в сторону Кушена. — Солонка стояла совсем на другом месте.

Бонкр взревел, схватил невысокого Кушена, закинул его на плечо и скрылся за дверью.

Саша подождал полминуты.

— Не завидую я этому малому, — сказал он в пространство. — Как бы ни случилось самого худшего.

С этими словами Александр скрылся за дверью.

Бонкр и Кушен ждали в небольшом переулке за кабачком.

— Готовы? Лей, не жалей.

Голова бедного Кушена была щедро полита куриной кровью.

— Все, Бонкр, иди в казарму, и жди нас там. Остался последний акт представления.

Александр подхватил Кушена и повел его в кабачок. Тот изображал раненого.

— Фух, еле успел! Еще минута — и парень пропал бы. Дайте что-нибудь, чтобы перевязать беднягу, — обратился Саша к поварихе.

Та побледнела и принесла чистого полотна.

— Давайте я помогу.

— Нет-нет, я сам.

Саша как попало замотал голову Кушена и потащил его на выход.

Не прошло и часа, как Бонкр уведомил спорщиков, что намерен немедленно пойти просить руки мадам Фри. Через четверть часа после этого заявления в кабачке собралось народа втрое против обычного.

Повариха опасливо посмотрела на вошедшего Бонкра, остальные затаили дыхание в ожидании славной потехи. По их мнению, Бонкр был обречен.

— Мадам, — Бонкр сделал шаг в сторону кухни, — не хотите ли стать моей женой?

При этом Бонкр аппетитно облизнулся.

— Сгинь! Что б ты провалился, окаянный! Да лучше я до конца дней останусь старой девой!

Мадам Фри разбушевалась не на шутку.

— Ну нет, так нет, — охотно согласился Бонкр.

Мы смеялись минут десять, вспоминая озадаченные лица тех, кто хотел разыграть Бонкра.

— Здорово все получилось! — заявил неудачливый спорщик.

— Да. Только если ты опять начнешь играть или заключать пари, я прибью тебя собственными руками, не дожидаясь, пока это сделают другие, — отозвался Саша.

Бонкр смутился и поник. Выглядело это слегка комично, если учесть, что он в полтора раза выше Саши и вдвое шире в плечах.

— Все же обошлось хорошо. Ведь обошлось?

— Не знаю. Шутки подобного рода редко остаются без ответа.

— Да? А почему ты раньше не сказал?

— Жалко стало тебя дурака.

— Думаешь, нам отомстят? — взволновался Кушен.

— Запросто могут бока намять.

— Ну, это лучше, чем женитьба на мадам Фри, — облегченно вздохнул Бонкр.

— Ты забываешь, что мы с Кушеном не собирались жениться на указанной мадам и влипли в эту историю по твоей глупости.

— Что же делать? — Бонкр поник.

— Чего уж теперь. Может все обойдется.

— Ужинать в поселок пойдем? — спросил Кушен.

Наши с Бонкром финансы были скромны. Мы так усиленно предавались смакованию блюд мадам Фри, что существенно порастратили скромные сбережения.

— Выходной заканчивается, — добавил Кушен. — Когда в следующий раз удастся выбраться из крепости, неизвестно.

— Ладно, пошли, — согласился Саша.

Оперативность солдат крепости оказалась выше, чем можно было предположить. Через час после того, как сватовство не состоялось, они уже знали подоплеку случившегося. С одной стороны, все получилось не так плохо — розыгрыш состоялся. Вот только разыгрывающей стороной выступила не та, которая себя такой считала первоначально. Не так все плохо. Но осадок неудовлетворенности остался, повис невысказанными словами. Что здесь скажешь!

Однако появление компании Бонкра, Саши и Кушена в кабачке не осталось незамеченным. Поначалу все было тихо. До тех пор, пока не прибыла новая компания, успевшая вкусить тыквенки в одном из соседних заведений.

— Ха, не те ли это герои, которые вмешиваются в чужие споры?!

— Сэт возьми! Это точно они!

Мы с Кушеном переглянулись. Бонкр на минуту вышел, сказав, что скоро вернется.

— Давайте выпьем за боевое братство, — Саша попытался сгладить ситуацию. Увы, не удалось.

— Чтобы я?! Тебе еще трубить и трубить!

Говорун решил, что сказано уже слишком много и перешел к действиям. От хука справа Саша увернулся, но это было только начало. Их с Кушеном зажали в угол. Удары сыпались справа и слева. О нападении не могло быть и речи, оставалось обороняться по мере сил, пытаясь отразить часть ударов.

Бонкр вернулся вовремя. Если бы не он, Саше и Кушену досталось бы по полной.

— Рас-сту-пись! — подхваченная Бонкром скамейка просвистела в воздухе, сметая разом не менее пяти человек.

— Ветераны, вперед!

— Новобранцы, защищайся!

Через десять минут потасовка приняла массовый характер. На стороне ветеранов был опыт, новобранцев в поселении оказалось больше.

Наводить порядок вызвали комендантский взвод. В результате Александр, Бонкр, Кушен и еще пару десятков человек отправились ночевать в кутузку.

— Ну вот, а ты говорил, что меня не посадят в кутузку, если я откажусь жениться, — проворчал Бонкр.

Соседи оглянулись на трех арестантов, которые совсем не к месту вдруг разразились смехом.

— Всему виной глупые шутки, — высказался Кушен.

— Да и бока нам все-таки намяли, — подтвердил Бонкр. Ему, пожалуй, досталось меньше других.

— Есть в этом деле один человек, который пострадал совершенно незаслуженно, — сказал Александр.

— Кто?

— Кто?

— Мадам Фри.

— Пфыр!

— Пфыр!

— Зря смеетесь. Вы просто не дали себе труда подумать. Она такая, какая есть. Быть может, она не очень красива, но нам она не сделала ничего плохого.

— Это так, — согласился Кушен.

— И готовит она здорово, — добавил Бонкр.

Мы снова рассмеялись, вспомнив о том, как Бонкр расхваливал блюда мадам Фри.

— Эй, что у вас там за веселье?! — стражник постучал в дверь. — В кутузке не положено веселиться.

— Все-все, мы уже умолкаем.

— Может, ты прикажешь мне в утешение жениться на ней? — спросил Бонкр.

— Нет, это было бы лишним. А вот попросить прощения у нее будет уместно.