Стать победителем - Юрий Иванович

Апаша мычание поняла правильно, сразу постаравшись сделать свой тон просительным и чисто дружеским:

– Ладно, это я вас так только наедине назвала, не дуйтесь. К вечеру, перед ночевкой, в ручье ополоснемся. Но сейчас очень прошу не расслабляться и искать с утроенным вниманием. Поверьте мне: и проход должен быть, и сокровища не могли испариться на небо. Да и не столько сокровища сейчас важны, как Ледь удержать важно. Если зроаки какую каверзу устроить успеют, то почитай и все Борнавские долины мы удержать не сможем. Ну и наши земли баронские, если не сказать целого княжества, опять станут безжизненными.

Реальные титулы баронесс и наличие земель, сопоставимых по величине с герцогствами и великими княжествами, привлекали землянок гораздо больше, чем какие-то сокровища. Пока никто вроде не догадывался о том, что они явные самозванки и никакого древнего рода Ивлаевых в Пимонских горах не существовало в помине. Другое дело, что совесть их начинала грызть и мучить все больше и больше. Ведь желание выдать себя за знатную особу, для того чтобы не мыть котлы, – это одно, и совсем иное – чтобы подобным способом обмануть грозную воительницу и набиться к ней в наследницы. Здесь чувствовалась явно страшная ошибка: зуава приняла их за своих дальних родственниц, а этого просто не могло быть. Ведь трио явилось сюда из иного мира, ни о каком единении по крови не шло и речи.

Но как ей сказать об этом? И делать ли это прямо сейчас? Да и что это даст, кроме ненужной конфронтации, вражды, а то и немедленного возобновления уже отложенной дуэли?

Вопросы беспокоили землянок настолько сильно, что, когда Апаша отошла «в кустики», двойняшки набросились с укорами на лидера девичьей компании:

– Ну и чего ты молчишь?!

– Или это мы должны говорить ей про ошибку?!

Мария применила самый действенный прием, пресекающий непослушание чуть ли не с самого детства. Показала кулак и шикнула:

– Цыц! И слушайте внимательно: понятное дело, что и от сокровищ, и от земель мы откажемся в любом случае. Иначе, когда вскроется наш глупый обман, нас не просто повесят или казнят, а выгонят под разделочные ножи зроаков. Но сейчас все равно лучше промолчать по многим причинам: и дуэль, а то и банальная драка может начаться, и товарищам в Леди не поможем, да и возможность еще как следует попортить шкуры людоедам пропадет. А за Борьку мы еще как следует не отомстили. Поэтому работаем и роем носом землю. Понятно?!

Кажется, подруги не совсем были согласны с таким положением дел, но спорить не стали. Сработала все-таки вбитая с детства привычка подчиняться лидеру во всем. А тут и Грозовая вернулась:

– Ну что, обсудили меня, толстокожую и бессердечную?

Но говорила она это с легким прищуром глаз и с материнскими нотками в голосе. За такие нотки и прищур можно было не только все прощать, но и самой пошутить в ответ. Что и сделала Катерина.

– Обсудили. И пришли к выводу, что мы такие же злобные мегеры. Значит, если не по крови, то уж по характеру мы точно родственные души. Тем более души отдохнувшие. Так что не пора ли нам заканчивать обед?

– Правильно. – Зуава замялась, пытаясь в который уже раз безуспешно вспомнить различия между двойняшками и определить, кто из них кто. – Вера?..

– Катя!

– Извини. Вот уж напасть, никак не могу отыскать отличий! Я ведь как носительница первого щита просто обязана это сделать! Неужели вас никто не может отличить?

– Я могу, – не подумав, ляпнула Мария и тут же смутилась под парой совершенно одинаковых иронических взглядов. – Не всегда, конечно. Зато наш дальний родственник Борис их словно свои руки друг от друга отличает.

– Трехщитный? – подивилась Апаша.

– Да нет. – Девушка печально вздохнула, а потом-таки решилась и продолжила: – Он вообще инвалид, из-за травмы и вырасти не смог, потому и выглядел как мальчик-подросток. По той же причине его и выкрали кречи в Рушатроне. Вот мы как раз за него и подались мстить зроакам и выполняем теперь данные обеты.

– Понятно.

Судя по тому, как Грозовая, не сдержавшись, коснулась указательными пальцами висков, этот знак соболезнования данного мира показывал ее твердую уверенность в гибели несчастного парня. Да и любой человек знал: судьба похищенных детей ужасна, и спасались лишь считаные единицы. И то лишь в том случае, если кречи делали короткую посадку для отдыха прямо возле засады.

– Ладно! После ужина расскажете, кто не уберег парня, а сейчас – за работу!

И все четыре искательницы сокровищ подались в новый сектор поисков.

Глава пятая

Что со мной?

Несмотря на свою старость и кажущуюся дряхлость, братья погоревшего монастыря умудрились расположиться у себя на биваке довольно уютно и основательно. И при этом все восемь старцев ни одной минуты не пребывали в покое. Даже присутствуя во время беседы или стоя в наружном дозоре, они продолжали что-то строгать, выравнивать, подтачивать, притирать или шлифовать. И фактически любая поделка получалась в их руках так, словно над ней работал истинный профессионал своего дела.

Патриарх, которого звучно звали Ястреб Фрейни, встретил нас с улыбкой на тонких губах и легким румянцем на просвечивающихся, пергаментных щеках:

– А вот и наши добры молодцы пожаловали! Чем сегодня отличились?

Видно было по сравнению со вчерашним днем, что Ястреб Фрейни уже восстановил свои старческие, но все-таки немалые силы обладателя трех щитов и теперь не прочь балагурить, делиться опытом, проводить обследования и даже опять уничтожить любого зарвавшегося зроака или наглого кречи. Потому что все от того же мягуна вряд ли смогут защититься или увернуться даже обладатели двух щитов.

За нас обоих ответил мой товарищ:

– Сегодня, как и в остальные дни, мы только тем и отличаемся, что ищем дополнительные источники пропитания. Поэтому с радостью ходим в гости, что на завтрак, что на ужин. Следовательно, пунктуальность, – он многозначительно посмотрел на плоский камень рядом с патриархом, который монахи накрыли вместо стола, косясь при этом на меня и потирая ладони, – наше главное отличительное кредо на сегодня.

– Заметно. Опаздывать вы не любите. Да и я на ужин вас еле дождался, томя себя голодом, братья-то давно поели уже. Присаживайтесь, добры молодцы.

Во мне всколыхнулись укоры совести, потому что я заподозрил старца в обмане. Вряд ли остальные восемь монахов успели поужинать так рано, еще ведь даже темнеть не начало, но, видимо, нас смущать не хотели, а зная мой зверский аппетит, вообще стали разбредаться по лагерю, поделив между собой обязанности. Трое отправились к реке ловить рыбу, пара с луками поспешила к рощице рубить и собирать древесину для костров, остальные тоже без дела не оставались.