Годы и войны - Александр Горбатов

У каждого из нас было по две ручные гранаты, и мы решили израсходовать все четырнадцать штук. Немедленно привели их в боевую готовность, распределили участки, кто куда должен бросать, и по команде наши "гостинцы" полетели вниз. Через 4-5 секунд граниты начали рваться. Началась невообразимая суматоха, раздались крики ужаса, а гранаты все рвались и рвались. Уцелевшие или легко раненные стремительно убежали, а человек двадцать стонущих и охающих остались лежать.

Теперь нашей задачей было выбраться из расположения противника. Только когда мы переходили нейтральную безлесную зону, освещенную луной, нас заметили и открыли стрельбу. Но мы вернулись к своим без потерь.

Мы держали оборону севернее города Луцка за рекой Стырь. Нас с противником разделяло болото около двух верст шириной. Сена для кавалерийской дивизии требуется много, оно закупалось и доставлялось всегда с трудом. А на болоте стояли стога сена, хотя оно и не было первосортным, но иногда и осока считалась хорошим кормом.

Сначала мы брали сено из ближних стогов, потом перешли на середину болота, не прекращая работу даже под пулеметным огнем. Во второй половине зимы сено приходилось таскать уже из стогов, которые находились совсем близко от противника, и, несмотря на все предосторожности, один мой товарищ попал в плен. Эти вылазки, крайне рискованные, были необходимы: невыносимо было смотреть на голодных лошадей, которые уже съели даже побуревшую солому с крыш. Во время вылазок за сеном мы находили и прошлогоднюю клюкву. Обобрали все ближние кочки, стали добираться до средних. Противник пулеметным огнем заставлял нас ползать, но все-таки мы про - должали собирать ягоды.

На сбор сена, связанный с риском, офицеры смотрели сквозь пальцы - сено было нужно, и им было выгодно, отчитываясь, выдавать собранное нами сено за купленное; но сбор клюквы они строго запрещали.

Вылазки за ягодой все-таки продолжались. Солдат - лакомка! А вернее, всем надоедает есть из казенного котла и хочется чего-нибудь свежего и вкусного. Желание это иногда оказывается достаточно сильным, чтобы толкнуть на серьезный риск.

На одном участке мы долго были в обороне и некоторое время не имели пленных. Офицеры ужо давно объявили "конкурс" на захват "языка", но обстановка никак не позволяла действовать, ибо у нас было проволочное заграждение в три кола, а у противника оно было в шесть кольев, вдобавок нас разделяла речка. Мы внимательно присматривались к обороне противника - не выставляет ли он на ночь часовых или секрет за свою проволоку, но ничего не обнаруживали. Естественно, что, несмотря на все посулы, желающих идти за "языком" не находилось.

Один раз мы с товарищами вышли за свои заграждения, пролежали три часа недалеко от проволоки противника в надежде, что он выставит секрет, но все было напрасно, и мы вернулись ни с чем.

По всему было видно, однако, что у противника оборона, несмотря на хорошее инженерное оборудование, не плотная, как у нас. Изучая обстановку в бинокль, я заметил, что от одного из бугорков, занятых немцами, тянется ряд небольших столбиков. Из этого заключил, что там наблюдательный пункт врага, а столбики обозначают линию телефонной связи с ротным командиром или батареей. Поговорил с тремя моими товарищами, они согласились присоединиться ко мне. Доложил командиру эскадрона о задуманной нами попытке захватить "языка".

Три дня мы внимательно изучали местность, стараясь определить лучшее место, чтобы пройти к окопу наблюдателя. Наше внимание привлекла к себе лощина, проходившая левее бугорка в тыл врага. Мы хорошо знали, что в темноте находящийся на бугре виден на фоне неба, которое всегда светлее земли. В два часа ночи мы сделали проход в проволоке противника, пробрались в его тыл и перерезали телефонный провод. Рядом стоял куст, мы под ним спрятались и стали ждать связистов, которые придут исправлять линию.

Ждали около часа. Наконец появились двое, идущих вдоль проволоки; они о чем-то оживленно разговаривали. Кроме оружия у нас с собой были две увесистые палки, тонкая веревка и тряпки. Мы договорились между собой, кто будет брать одного, кто - другого. Как только связисты поравнялись с нами, их оглушили, схватили, заткнули им рот тряпками, связали руки и повели, приговаривая при этом "тихо", "не убью", "иди за нами" - заученные немецкие слова.

Проход в проволоке миновали вполне благополучно и привели вместо одного "языка" - двух. Фельдшер перевязал пленным ссадины. Будить так рано командира никто не соглашался, решили ждать утра. Но командир эскадрона как-то о нашем приходе узнал и пришел сам в нашу землянку поблагодарить за успешное выполнение задания.

Вскоре мы на этом участке наступали и захватили окопы противника. Как же нас поразило их прекрасное оборудование! В землянках было даже электрическое освещение! Перед окопами тянулось много рядов проволочных заграждений, несмотря на то что от нас немцев отделяло широкое болото. Какое сравнение с нашими отдельными окопчиками, шалашами из веток! Горько было русскому солдатскому сердцу, когда мы видели такую разницу.

В 1915 году мы отошли с Карпат и заняли заранее подготовленную оборону с проволочными заграждениями. Патронов у нас было мало, а снарядов совсем не осталось. Немцы, преследовавшие нас, окопались шагах в восьмистах на опушке леса. На самом краю стоял домик лесника под соломенной крышей. Одно окно было обращено к нам, другое вбок, а дверь не была видна. Все были уверены, что этот домик как-то используется немцами.

Наши офицеры, жаждущие сильных ощущений, объявили: "Кто спичкой подожжет крышу этого домика, получит Георгиевский крест". Я и мой друг Сергей вызвались на это дело. Офицеры поставили условие; "Подходить можете ночью, а поджигать, когда станет светать". Они хотели полюбоваться на момент поджога, не портя себе притом ночного отдыха.

За час до рассвета мы залегли у проволоки противника, прислушиваясь и приглядываясь к окружающему. Когда начало светать, из окопчика, шагах в ста от нас, за кустом поднялись два немца и скрылись в лесу. По нашему мнению, это был секрет, который выставлялся на ночь к проволоке; днем, по всей вероятности, наблюдение велось откуда-то с опушки. Это заставило нас быть очень осторожными. Мы продвигались к нашей цели ползком, используя высокую траву и неровности почвы.

Подрезали нижний ряд немецкой проволоки и поползли к той стороне дома, где не было окна. Шагах в пятидесяти мы остановились. Сергей остался на месте, в готовности в любой момент отразить внезапную опасность, а я пополз вперед. Около дома встал. Но только я хотел поднести к крыше зажженную спичку, как дверь отворилась и в ней показался немец. Сергей тотчас дал выстрел по нему. Немец с криком захлопнул за собой дверь. Спичка у меня погасла. Мы пустились бегом по кустам, потом снова поползли к проходу в проволоке. Сначала нас обстреливали из двух винтовок с опушки леса, потом несколько немцев выскочили из дома и открыли беспорядочную стрельбу. Но мы были уже за проволокой и, применяясь к местности, уходили к своим. Стрельба со стороны противника усилилась. Понемногу постреливали и с нашей стороны, и пули летели через нас. Мы залегли в лощине.