Странный остров - Юрий Леднев

— Вам надо умереть! — неожиданно выпалил Орест. Его слова грянули, как выстрел убийцы, покушавшегося на папу римского.

Брен от такого неожиданного предложения вытаращил в испуге глаза, будто и впрямь увидел летящую в него пулю.

Друзья глянули на Ореста с упреком и жалостью, как на сотворившего внезапную непростительную глупость.

— Ка… ка… как… умереть? — заикаясь, еле выговорил Брен.

— Очень даже просто! — спокойно продолжал Орест. — Вы умрете, вас понесут хоронить, и все будут рыдать от жалости, как бывает на похоронах…

— Я хочу жить! Я не хочу умирать! Я не позволю себя хоронить! — истерично закричал Брен.

— А вы живите. Зачем же умирать раньше положенного срока? — спокойно отреагировал Орест, хотя так и не внес разъяснения в суть своей идеи.

— Я не хочу умирать! — орал Брен, бегая в панике по кабинету.

— Вам надо умереть фиктивно. Понарошку, — пояснил Орест.

— Как это умереть понарошку? — насторожился Брен, остановившись.

— Вместо вас в гроб положат манекена, похожего на вас, вот и все! — разъяснил Орест суть своего предложения.

Ситуация наконец прояснилась. Друзья, с восхищением поглядев на друга, поаплодировали ему. Брен стал с заинтересованностью суетиться вокруг Ореста и засыпать его вопросами:

— Надо устроить на меня липовое покушение? Да? Или объявить, что я тяжело заболел? Может, я попал в катастрофу? Или меня зарезала от ревности моя массажистка? А? Спасал на пожаре ребенка и сгорел?..

Брен так и сыпал версии о своей чудесной гибели, как из рога изобилия, как из торбы овес.

Но Орест остановил его словоблудие.

— Нет, нет! — возразил он. — Так не пойдет. Все это мелко и не на века. Надо объяснить народу, что вы умерли внезапно. Тайная, загадочная смерть правителя! Она останется неразгаданной. И это на века! — Орест поднял значительно палец. — Тайну загадочной смерти будут стараться открыть историки, искусствоведы, криминалисты, а она будет ускользать. К ней возникнет вековой интерес, как к тайне смерти Моцарта, Тутанхамона, Македонского, Кеннеди и других. Она загадочна и потому будет будоражить умы многих и многих поколений!

Все с восхищением слушали Ореста. А Юрий подумал: «Как он прав! Вот путь к бессмертию! В Оресте умер великий поэт!» А Георгий: «Вот где тайна долголетней памяти поколений! Орест — величайший мыслитель, которого как раз не хватает миру сегодня!»

Брен был в восторге от предложения Ореста. Он обнял его два раза и обещал щедро вознаградить.

— Только не вздумайте опять пытаться дать мне три мешка ваших нью-долларов! — попросил Орест и вовремя: Брен приготовился хлопнуть над головой ладонями, вызывая казначеев.

— Жаль, что вы — бессребреники и не любите деньги, — проговорил с сожалением он, опуская ладони.

А Орест возвратил разговор к своей идее.

— Вы будете сами с удовольствием наблюдать собственные похороны и наслаждаться картиной, как скорбит народ по поводу кончины своего любимого вождя, мудрого правителя, непревзойденного демократа.

А поэт, потирая руки в предвкушении грандиозного зрелища, сказал:

— И мы вместе с вами порадуемся народной скорби вот из этого окна.

— Верно! Вместе с вами! Отсюда будет хорошо все видно! — предвкушенно произнес Георгий и поглядел в окно.

Брен хитро поглядел на друзей и вдруг сказал:

— Вы не будете наблюдать из окна эту чудесную картину!

— Почему???

— Вы понесете гроб и крышку!

— Как??? — Друзья даже поперхнулись от неожиданности такого поворота.

— Да, да! Я свое тело, даже фиктивное, не могу доверить никому, кроме вас! Даже им! — Он указал на молчаливо наблюдавших всю эту сцену клерков. — Вам я оказываю великую честь! Гордитесь!

Но друзья гордиться не хотели: их такая «великая» честь явно не устраивала.

— А как же ваша поэма? — попытался выкрутиться поэт. — Мы не успеем дописать вашу поэму. Мы ее уже начали! — И в подтверждение Юрий выдал экспромт:

Правит великий Брен!Правит достойный Брен!Правит добрый…

— Нет, нет! Не надо! Поэму потом! — прервал поэта Брен. — Похороны на века для меня важнее!

— Вы же приказывали! — нажимал поэт. — Вы сами произвели нас в придворные поэты! Мы должны написать вашу поэму!

Брен с минуту подумал, потом, махнув рукой, сказал:

— Я вас освобождаю от звания придворных поэтов! Вы назначаетесь теперь почетными членами комиссии по организации и проведению моих бессмертных похорон! Это гораздо выше, чем звание придворного поэта! Помощниками у вас будут вот они! — И Брен показал на Пата и Массимо. К удивлению друзей, клерки с восторгом приняли это предложение, и на их физиономиях зацвела верноподданическая улыбка от оказанной президентской чести.

В душе своей друзья кляли себя за ретивость и усердие. Особенно ругал себя Орест за предложение, которое теперь обернулось против них.

— Так! Слушать меня! — И Брен стал давать распоряжения.

— Ты понесешь впереди гроба крышку, — он ткнул в Ореста. — Ты и ты понесете гроб, — он указал на Юрия и Георгия. А вы, — Брен ткнул в Пата и Массимо, — будете неутешно рыдать и заставлять плакать манекенов! Вся ответственность за похороны ложится на вас! Идите, готовьтесь! О моей внезапной смерти объявить сейчас же! Вместо речи — похороны! Начали! Живо! Ну! Манекенов к черту отсюда! Все будут исполнять люди! Люди, за дела!

Георгий предложил было нести гроб закрытым, но Брен категорически отверг его предложение:

— Нет и нет! Все должны видеть мое лицо! Это прибавит скорби и печали! И станет еще загадочнее!

Когда друзья шли домой, Орест плелся сзади виноватый на почтительном расстоянии. В душах и сердцах поэта и философа кипел великий гнев на композитора. Всю дорогу до дома они то и дело оборачивались и кричали ему:

— Как в твою обыкновенную музыкальную башку могла придти такая великая по своей глупости идея?

— Чем ты думал, когда родил мысль о похоронах Брена?

— Чтоб ты обожрался на поминках!

— Хорош мыслитель, бемоль тебе в зуб!

— Тебе в похоронном бюро работать, а не сочинять свои оратории!

И все в таком духе. В общем, друзья с остервенением изливали на Ореста свою злость, изощряясь в различных оскорблениях, а тот молча все это сносил, понимая вину свою и принимая их выпады как должное.

Весь остаток дня и часть ночи друзья занимались подготовкой к фиктивным похоронам президента, выполняя взваленную на них «великую» честь.

Похороны получились пышными, зрелище было просто необыкновенным. За гробом, который тащили, обливаясь потом Юрий и Георгий, шла скорбная толпа манекенов с рыданиями, которыми управляли Пат и Массимо. Было забавно слушать, как органно сипел плачем Пат и тонюсенько выл Массимо. В другой обстановке это позабавило бы друзей, но сейчас им было не до смеха. На плечах — тяжесть, в душе — обида, в сердцах — ущемленное достоинство. Оресту было легче: крышка, которую он нес, закрывала его от палящих лучей солнца. Единственное, что облегчило участь могильщиков — гроб и крышка были сделаны из самого легкого полиместерина. И в том была главная заслуга Пата. Клерки с плачем везли еще на ажурной тележке огромный портрет Брена. Группы, особо назначенные, тащили изречения Доброго Брена.