Склеп для живых - Марина Серова

– Вот. В этой. Книжке. Отмечены. Все. Доставки. За. Последний. Год.

– Что вы делаете? Успокойтесь. Да прекратите совать мне в лицо свои записульки. Я все равно не смогу ничего так разглядеть, – отбивалась я, продолжая играть роль «недалекой девицы».

Признаться, такой реакции я никак не ожидала. Мой расчет был на то, что, пытаясь доказать свою компетентность, секретарша просто покажет мне записи, и я смогу получить необходимую информацию без лишней крови. Но такое… В моей обширной практике такое происходило впервые. Внезапно секретарша осознала, что натворила. Мгновенно ослабев, она откинулась на спинку стула. Записная книжка выпала из рук. Краска стыда залила щеки. Мне и самой стало стыдно. Надо же было довести ни в чем не повинную женщину до такого состояния! Но на войне как на войне. Своего я добилась. Нужно было заканчивать представление. Подняв записную книжку с пола, я сочувственно произнесла:

– Ну, зачем так волноваться? Не стоит этого делать. Вот ваша книжка. Надо было просто показать ее мне, и все. Теперь я вижу, что у вас ничего не могло пропасть. Смотрите, какие точные тут записи.

Я говорила успокаивающим тоном, а сама листала записи, отыскивая ту, ради которой и был задуман весь этот спектакль. Пролистав записи до четверга прошлой недели, я прочла: девять двадцать, агентство «Фокс-экспресс», Данилов, для Д. С., отправитель «Колумбия-лот». Так, с названием агентства определились, кому адресована доставка, тоже порядок. Отправитель указан. А кто такой Данилов? Перевернув лист, я изучила другую запись. Там тоже стояло время, название агентства, инициалы директора и имя отправителя. А вот фамилия после названия агентства была другая. Скорее всего, секретарша указывала фамилию курьера, который осуществлял доставку.

– Надо же, вы и фамилию курьера записываете? Это-то зачем? – удивилась я.

– Чтобы в случае чего было, с кого спросить, – устало ответила секретарша.

– А, понятно, – кивнула я и продолжила: – Куда можно книжку положить? А то затеряется.

– Кладите, куда хотите, – безучастно проговорила секретарша.

На меня она не смотрела. Я положила книжку ей на колени. Секретарша не реагировала. Краска со щек сошла, но вид у нее был не лучший. Мне не хотелось оставлять ее в таком состоянии. Подойдя к тумбочке, на которой стоял графин с водой, я налила половину стакана, поднесла секретарше и сказала:

– Выпейте это. Вам сразу станет лучше.

– Идите вы со своим сочувствием, – вяло ругнулась секретарша.

Она отвернулась к окну, а я, постояв еще секунду, направилась к выходу. У самого порога я задержалась.

– Простите, что пришлось вас расстроить. Я знаю, что вы не могли потерять моего письма. Ведь его просто не было.

Я понимала, что произношу эти слова напрасно, но ничего не могла с собой поделать. Видно, в этот вечер нервы сдали не только у секретарши. Ее реакции на мои слова я уже не видела. Быстро сбежав по ступеням, я выскочила на улицу и помчалась к тому месту, где оставила машину. Идти предстояло два квартала, но сейчас это было только на пользу. Перед встречей с Захаровым нужно было взять себя в руки и избавиться от неприятных ощущений, оставшихся от общения с секретаршей.

Я шла бодрым шагом, анализируя свои впечатления. В конце концов, ну что такого произошло? Ну, вспылил человек. А из-за чего, спрашивается? Из-за того, что какая-то финтифлюшка нелестно отозвалась о его профессиональных качествах. Только и всего? Стоило из-за этого так нервничать? Ведь по большому счету та девица, которую я так старательно изображала, ничего другого сделать и не могла.

Как гласит поговорка? По себе людей не судят? А в жизни, скажу я вам, только так и происходит. Практически все люди судят об окружающих по себе. И причесывают их под свою гребенку. И поступков от них ждут именно таких, какие бы сами совершили. Разве нет? Естественно, да! Поэтому и секретарша психанула. Ведь она ждала от глупой девицы, вечно все забывающей и теряющей, признания ее, секретарши, непревзойденной педантичности. А разве девица могла это признать? Да ни за что на свете! Ну, не может человек, который сам никогда ничего не помнит и ни в чем не может быть уверен, понять, как это другой человек никогда ничего не забывает.

Это все равно, что заставить обжору поверить в то, что кто-то не хочет есть! Или заядлого мясоеда убедить, что овощная котлета ничуть не хуже свиной отбивной. Или ленивца заставить признать, что каждому необходимо трудиться. Или лежебоке внушить, что физические упражнения гораздо приятнее дневного сна. Или… Ой, да мало ли этих «или»? Перечислять замучаешься.

И в том, что каждый человек старается убедить другого, что его мнение самое правильное, нет ничего из ряда вон выходящего. Следовательно, секретарша вспылила не столько оттого, что я ей говорила, сколько оттого, что кто-то не соглашался с ее мнением. А значит, не особо я перед ней и провинилась.

Такие рассуждения немного успокоили мою совесть, но все же не до конца. Садясь в машину и вставляя ключ в замок зажигания, я думала о том, что иногда просто ненавижу свою работу. Вот как сейчас, например.

Глава 4

Сразу после визита на завод я поехала в службу курьерской доставки «Фокс-экспресс». А что мне оставалось делать? Мой план по добыче информации о фантоме-победителе, присвоившем премию Захарова, позорно провалился! Обидно до слез. Я так старалась! Дождалась отъезда директора, ловко усыпила бдительность охранника на вахте. Разыграла целое представление перед секретаршей, да к тому же тайно похитила копию записей, спрятанных от чужих глаз все той же секретаршей. И все это я проделала напрасно. Листок, скопированный мной, не содержал ровным счетом никакой полезной информации! То, что, как я надеялась, должно было помочь мне определить хотя бы имя плагиатора, оказалось обыкновенной памяткой о проводимом заводом конкурсе. Думаю, такую памятку получил каждый участник конкурса. Эх, если бы у меня было чуть больше времени! Тогда бы я так не опростоволосилась.

Но, как говорится, после драки кулаками не машут. Не нужно было торопыжничать. Взглянула бы на листок, пока в уборной была, и разговор с секретаршей по-другому бы пошел. Хорошо еще, что фамилию курьера узнала. И название фирмы выяснила. Соваться к секретарше второй раз – пустая трата времени. После нашей бурной встречи она ни в жизнь со мной разговаривать не станет. Вот и получается, что единственный выход – ехать в «Фокс-экспресс».

По счастливой случайности мне эта фирма была знакома, и отыскивать ее на карте не пришлось. А расположение ее я знала потому, что она находилась наискосок от парикмахерского салона, в котором работала Светка.

Доехав до нужной улицы и выйдя из машины, я прошла до двери с импозантной вывеской. Крупными белыми буквами на золотом фоне, в обрамлении разноцветных блесток было написано название фирмы. Внизу мелким-мелким шрифтом значились часы работы. На зрение я никогда не жаловалась, но и мне, чтобы прочитать их, нужно было подойти вплотную к вывеске.

Взойдя на крыльцо, я дернула ручку двери. Та не поддалась. Я дернула сильнее, но с тем же результатом. Тогда я решила свериться с графиком работы, указанным на вывеске. Мелкие буквы гласили, что «Фокс-экспресс» работает ежедневно с восьми утра до восьми вечера. И без перерыва, и без выходных. Интересно, сегодняшний день – досадное исключение или же мои часы отстают на два с половиной часа? Стрелки наручных часов показывали лишь половину шестого, а контора уже была закрыта. Может быть, ее владелец решил, что погорячился, установив столь длительный рабочий день, а вывеску менять не пожелал?

Приглядевшись внимательнее, я увидела в самом углу вывески совсем уж мелкие циферки, сообщающие номер телефона курьерской службы. Достав телефон, я набрала номер и выслушала механический голос, который подробно объяснял, как я должна действовать, если вдруг надумаю воспользоваться услугами «Фокс-экспресса». В конце сообщения, как и во всех подобных случаях, мне было рекомендовано дождаться соединения с дежурным курьером.

Прождав добрых десять минут и трижды выслушав печальную мелодию, некогда сочиненную известным композитором Вагнером, я смирилась с поражением. Видно, связаться с кем-то из конторы доставки почты сегодня мне не суждено. Сохранив номер, я направилась обратно к машине. Не успела я сесть за руль, как услышала знакомый голос. Призывные крики доносились со стороны парикмахерского салона и принадлежали, естественно, моей подруге Светке. Оглянувшись на крик, я увидела ее на крыльце. Она яростно махала руками, подзывая меня к себе. Уехать теперь, даже не поздоровавшись с подругой, было невежливо. Обреченно вздохнув, я хлопнула дверкой своего авто и направилась в салон.