Журнал «Вокруг Света» №11 за 1960 год - Вокруг Света

А теперь перенесемся «с дальнего севера в сторону южную к грядам Кавказских гор. Поисковики много поработали в этой горной стране. Составлена довольно подробная геологическая карта массива. И все-таки на Кавказе геологам нередко приходится сталкиваться с «белыми пятнами». Ведь карту нередко «зарисовывали» сверху с помощью аэрофотосъемки. Там, где над вершинами, ущельями, горными долинами пролетал самолет, геологи на время освобождались от маршрутов. Так что в глухих районах Центрального Кавказа и его юго-восточных оконечностях осталось немало участков, которые еще ждут очной ставки с поисковиками. Какие в этих местах могут находиться полезные ископаемые, пока никто не знает.

Если геопоходчики по указанию специалистов направятся в эти районы, они не только пройдут хорошую школу работы в полевых условиях, но и смогут принести немалую пользу.

Мы рассказали всего о двух крупнейших минерально-сырьевых базах нашей Родины. А сколько еще у нас областей, где не прекращаются геологоразведочные работы: Урал, Саяны, Алтай, Восточно-Сибирское плоскогорье... Энтузиасты массового геологического похода, отправившись в эти области, окажут большую помощь разведчикам-профессионалам. Но прежде всего геопоходчики должны хорошо изучить условия залегания полезных ископаемых, научиться понимать язык геологической карты, проложить поисковые маршруты. Тогда и на знакомой, изученной тропе геопоходчик найдет немало полезного.

С. Глушнев Этой статьей редакция заканчивает публикацию материалов в разделе «Страница геопоходчика». В 1961 году в журнале будет напечатан ряд новых очерков и статей, посвященных замечательному молодежному движению — массовому геологическому походу.

Дикие бананы

Полное его имя было Буи Куанг Тунг, но мы называли его просто Тунгом. Он был во Вьетнаме моим постоянным спутником. Спутником, надо прямо сказать, отменным.

Тунг отличался вежливостью, был весьма деликатен, мягок, услужлив и улыбчив. С присущей ему добросовестностью он в первые же дни провел тщательный опрос, касающийся моих привычек, склонностей и замыслов, старательно записывая все это в блокнот. Со своей обычной улыбкой Тунг вежливо уговаривал, чтобы я изложил ему все свои желания. Что мне оставалось делать? Я вывалил на стол свои книги, изданные на разных языках, и с помощью репродуцированных фотографий изложил Тунгу направление моих интересов: лесные звери, джунгли и живущие в них племена.

Мое намерение совершить поездку в автономную провинцию Таи и Мео, с заездом в Лай Чау на северо-западе Вьетнама, встретило в Ханое сочувствие. Министерство культуры ДРВ организовало специальную экспедицию. В ее распоряжение были предоставлены две автомашины — грузовик и советский «газик». Разумеется, ехал со мной Тунг, а также симпатичный Люу Тхи Дьен, руководитель экспедиции, мой «адъютант» By Бои Хунг и другие.

Изнуряющая жара уже спала, дожди прошли. В Дельте жатва была почти закончена, для крестьян наступила пора отдыха. На дорогах было много людей в широкополых шляпах, почти у всех за плечами — ноша. Люди шли торопливым шагом.

Из воды многочисленных рек и речушек торчали какие-то нескладные гигантские сооружения. Местами их было так много, что они походили на кладбище адских машин. Повсюду, где только была вода, человек пытался загнать рыбу в сеть. Несоответствие между огромными приспособлениями для ловли и скромным результатом улова свидетельствовало о трудолюбии людей и их беспримерном терпении.

С четверть часа следил я за одним рыбаком, который то и дело погружал в воду огромную сеть на длинном шесте и поминутно вытаскивал ее. Он не поймал ни одной рыбки, но завоевал мое искреннее уважение своей нерушимой стойкостью: с утра он еще ничего не выловил, но и не думал отступать.

Край тысяч рисовых полей, широкий и ровный как стол, с многочисленными селениями, укрытыми в бамбуковых рощах, край каналов и мутных рек с низкими берегами ничем особенно не отличался, разве что плодородной почвой. Но когда Тунг вздохнул и сказал: «Как тут красиво!» — я понял его.

Воздух был насыщен бодрящей свежестью, а страна — великой историей.

Сразу после выезда из Ханоя мы увидели на западной стороне горизонта в голубоватой дали горы, к которым приблизились после часа быстрой езды. Многосотметровые. крутые скальные громады одиноко торчали среди низин. Потом они постепенно слились в горные цепи. Тут, на плодородных горных склонах, жили люди племени муонг довольно многочисленного народа, славившегося своим акробатическим «танцем бамбука».

В то время как идущие люди вели себя так, как и на всем белом свете, то есть сходили с дороги, уступая путь автомашине, собаки почти никогда не делали этого. Чаще всего они лежали, растянувшись во всю длину, откинув хвост. Глаза их были открыты, они видели надвигающуюся угрозу смерти, но ни разу не дрогнули, а шофер, не желая давить их, вынужден был объезжать.

Почти перед Хоа Бинем мы приблизились к большой реке и поехали вдоль ее берега. То была Черная река — после Красной реки самая большая водная артерия Северного Вьетнама.

Хоа Бинь — городок с более чем двумя тысячами населения — расположен в том месте, где Черная река вырывается из ущелий гор Сип Сонг Чо Таи и образует широкую рисовую долину. Это последнее сосредоточение вьетнамцев: на запад отсюда живут только национальные меньшинства.

Если посмотреть на цветную этнографическую карту Вьетнама, увидишь, что коренное население находится лишь в самой Дельте и вдоль морского побережья. Зато в горах, то есть на девяти десятых территории, карта испещрена самым невероятным образом, словно картина футуриста.

Когда мы въезжали в город, меня поразило необычайное оживление и праздничное настроение жителей. На главной и, кажется, единственной улице собралось множество людей, особенно молодых. Было 7 ноября, годовщина Октябрьской революции.

Вооруженные фотоаппаратами, мы смешались с толпой. Я, единственный в Хоа Бине европеец, вызывал понятную доброжелательную сенсацию. В глазах местных жителей я стал юбиляром: хотя тут и знали, что поляк — не русский, но Польша и Советский Союз находились рядом — где-то там в Европе, так далеко от Хоа Биня!

Не было конца взаимным представлениям, рукопожатиям, улыбкам. Я сердечно жал руку учителю и начальнику полиции, десятки протянутых ко мне рук молодежи и детских ручонок...

Тунг, Хунг и Дьен слегка краснели от удовольствия, особенно Тунг. Он поговорил с молодежью и сказал мне:

— Вам, товарищ, известно, как мы любим нашего президента и почему называем его «Дядюшка Хо»?

— Разумеется, известно.

— Так вот, здешние дети назвали вас Дядей! — с торжеством заявил Тунг.

Взбесившаяся дорога

Проснулся я внезапно. Была еще ночь, хотя время подходило к рассвету.

— Мот-хаи-ба-бон! — раздавались во дворе за стеной резкие слова команды и топот бегущего по земле отряда.

Тем временем в остальных частях города гремели все те же четыре слова: «мот-хаи-ба-бон», что просто означало «раз-два-три-четыре».

Что же оказалось? Молодые любители спорта будили своих земляков на гимнастику и энергично гнали от них сон. Было четыре тридцать утра. В этот час во всех селениях Северного Вьетнама раздавались те же самые окрики. Мужественный народ набирался сил для трудового дня.

Солнце еще не вышло из-за гор, когда после сытного завтрака мы выступили в поход. Ночная мгла быстро рассеивалась. Сразу за Хоа Бинем мы потеряли из виду Черную реку, но все еще держались вблизи русла маленьких речушек.

Долины значительно сузились и превратились в ущелья, заросшие негустым лесом. Мы проехали несколько километров, но не увидели ни одного человеческого жилья, словно это была какая-то пограничная полоса. Действительно, когда снова появились строения, они были уже иными, чем вблизи Хоа Биня, — все стояли на сваях.

— Это постройки таи? — просил я Тунга.

Племя таи всегда строит дома на сваях, даже если грунт абсолютно сухой.

— Нет. Здесь живут муонги, — ответил он.

Это была деревушка с несколькими, преимущественно новыми, бамбуковыми хижинами, живописно разбросанными по склону вдали от дороги. Утреннее солнце магическим блеском окрашивало в розовый цвет все взгорье вместе с хижинами и вонзающимися в небо стволами пальмы арека.

В деревушке жил находчивый и остроумный народ. Ручей, шумно бегущий с гор в долину, муонги использовали как источник механической энергии. Берега ручья едва ли не на каждом шагу были усеяны мельницами всех калибров, приспособленными для лущения риса и других работ.

В нескольких километрах от «деревни водяных механиков» находилась роща арековых пальм, расположенная у самой дороги. Я выскочил из «газика» и сфотографировал рощицу. И хорошо сделал — это были последние пальмы арека. Горы все более покрывались буйным лесом, но стройных и грациозных пальм я, к сожалению, нигде уже больше не встретил. То были жительницы теплых долин.