Барвиха - Паша Киста
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ща ещё про двух водителей вспомнил. Они к нам никак не относятся, это из тех, что по надобности ездят к клиентам. Вот двое из многочисленного числа этих водителей выделялись конкретно. Один – это Володя, а другой – Костя Адидас.
Начну с Адидаса. Долгое время я не знал его имени, хотя он всегда ко мне обращался по имени. Как-то я случайно узнал, что его зовут Костя. И вот даже не удивился, что в его имени есть что-то, что похоже на то, что связано с едой. Каждый раз у нас был одинаковый разговор. «Ну что, Паш. Пообедал?» – говорил мне Мистер Адидас. Его всегда сильно интересовало, пообедал ли я. У него был прям культ обеда. Однажды так вышло, что я обедал с ним вместе. С каким же удовольствием он потреблял пищу… Костя Адидас грыз ножку курицы, тяжело дышал, постанывал и кряхтел, как будто он не ест, а трахается сейчас. Взгляд его был глубоко погружённый в процесс, отстранённый и примитивный, словно он ел курицу не ртом, а невербально своими глазами. Мне было противно сидеть рядом с ним, но при этом было очень смешно.
Почему же он был Костей Адидас? Да бля. Он кароче ходил ВЕСЬ в Адидасе. Серьёзно. И кофта, и штаны, и кроссы, и носки. Зимой – куртка, шапка. ВСЁ ФИРМЫ АДИДАС. Я думаю, он просто однажды услышал фразу: «Кто носит фирму Адидас – тот настоящий супер класс» или «…тому любая баба даст» . Хотя была ещё одна интерпретация про нетрадиционную сексуальную ориентацию. Возможно, Костя Адидас намекает и на это, но я так не думаю. Он говорил, что у него есть жена и две собаки, с которыми он гуляет по утрам и вечерам. Славик тоже этот угар с обедом поймал. Они постоянно смеялись с Адидасом и шутили про обед. Например:
– Ну что, Слав. Пообедал уже?
– Да вот ещё на обед не заработал, – отвечал Славик. – Пока только на половину обеда.
– Аааа. Ну, понятно. А я вот, пожалуй, пообедаю уже! – отвечал Адидас и начинал заливаться смехом.
Это несмешной диалог, но они почему-то смеялись.
Самое угарное, что Славик узнал имя Адидаса даже после меня, несмотря на то, что часто общался с ним. Вот реально. Есть же такие люди, которым просто не нужно имя. Его вечный Костюм Адидас говорил всё за него. Бля. Теперь так и буду его называть. Костюм Адидас. Так, сам по себе, он был забавный мужик. Плотный такой, но не жирный. Глуповатый, но добрый и простой. В общем-то, он мне нравился. А вот другой водитель… Володя…
Бля. Володя – это пиздец. Я когда впервые его увидел, сразу подумал, что что-то с ним не то. Он был худой, активно разговаривал, всегда громко смеялся, его тело всегда было в движении, даже когда он стоял на месте. Ходил он в смешной кепке с прямым козырьком. Он был бы похож на придурковатого подростка, но седые, пепельные даже волосы, торчавшие у него из под кепки, говорили, что он уже не подросток. Но всё равно придурковатый. На кепке был изображён какой-то знак мультяшными руками. У Володи был взгляд юнца, готового совершить какую-то шалость, пранк. Так и происходило. Как же он доёбывал Этого Червя… Он почему-то его называл Славиком. Хотя Славик у нас уже был. А, он называл Этого Червя Славиком из-за того, что когда-то давно на транзитке работал Славик и он был похож на Этого Червя.
Бля. Володя всем придумывал погонялы. Лысого он называл Ван Моо. Вроде в честь какой-то странной музыкальной группы. Понятия не имею, где он нашёл ассоциацию.
Володя – шиз. Кирилла он называл Ссанычем, потом что Кирилл был Александровичем. Как Володя называл остальных, я не помню. Мне же он долго придумывал погоняло. Как-то он мне сказал:
– Что ж я никак не могу придумать тебе кличку…
– Может, будешь меня тогда по имени называть?
– Нет, ну как? Я же всем придумываю клички!
– Так есть же люди, которых ты по имени называешь.
– Да, есть, но это потому что они на меня обижаются… – грустно сказал Володя. – Я даже с Кириллом разговаривал по поводу того, как называть тебя.
– И что?
– Он мне сказал, что ты быстрый такой, шустрый, хорошо работаешь. Типо Шустрик там или как-то ещё… Но мне не нравится. А какое у тебя зрение?
Мне стало приятно от того, что Кирилл так сказал про меня.
– Ну, у меня минус четыре где-то, – сказал я, поправляя очки.
– Будешь Минусом! Ты ведь не обижаешься?
– Да не, не обижаюсь.
Но минус не прижилось. Прижилось другое. Боря как-то с утра сказал мне, когда я приступил к работе: «Паш. Ебашь!» Бляяя, это услышал Володя. И они стали без конца
– ПАШ, ЕБАШЬ! АХХАХАХААХ
– ПАШ. ЕБАШЬ. АХХАХАХАХАХАХ, – отвечал Володя.
Я ходил с притворно кислым лицом, которое говорило: «Мдааа…»
А они продолжали:
– ПАШ!
– ЧТО?
– ЕБАШЬ!
– АХАХАХАХХАХАХАХА.
Ну, я сначала был на приколе, но за весь день они меня очень сильно заебали этим. НУ СКОЛЬКО МОЖНО, БЛЯТЬ, ОДНО И ТО ЖЕ ПОВТОРЯТЬ! Через пару недель это прижилось, но отныне Володя ко мне обращался чаще всего: «О! ЕБАШ! КАК ДЕЛА?» именно просто «Ебаш». Я специально не пишу мягкий знак. Боре же быстро надоело, но иногда он мне говорил: «Паш. ЕБАШЬ!» А я говорил: «ДА Я УЖЕ ЗАЕБАЛСЯ».
Ну, вот когда я описал всех людей, находящихся максимально близко к нашему складу, чтобы была понятна сама атмосфера, царящая там, я могу пойти дальше. Думаю, стоит описать пример самого скучного и рутинного дня. Таких было много. Большинство. Значительное большинство. Значительное большинство жизни в целом – это скучно. Пришло в голову сравнение с Тиктоком. Интересные события в жизни – это тиктоки. Ты сидишь, листаешь свои дни, как эти дурацкие тиктоки, и только одним из 10-20-30 видосов (дней), ты поделишься с другом или сохранишь
