Три Толстяка: сказочная повесть - Юрий Олеша

Она велела своим носатым слугам выдрать мою девочку за уши.

– Да, я помню. Я вмешался. Я прогнал слуг. Дама узнала меня, и ей стало стыдно. Правда?

– Да. Потом вы ушли, а моя девочка сказала, что если бы её выдрали за уши слуги знатной старухи, то она не могла бы жить… Вы её спасли. Она этого никогда не забудет!

– А где ваша девочка теперь? – спросил доктор. Он очень волновался.

Тогда старый клоун подошёл к холщовой перегородке и позвал.

Он сказал странное имя, произнёс два звука, как будто раскрыл маленькую деревянную круглую коробочку, которая трудно раскрывается:

– Суок!

Прошло несколько секунд. Потом холщовая створка приподнялась, и оттуда выглянула девочка, чуть наклонив голову с растрёпанными кудрями. Она смотрела на доктора серыми глазами, немного снизу, внимательно и лукаво.

Доктор поднял глаза и обомлел: это была кукла наследника Тутти!

Часть третья

Суок

Глава VIII

ТРУДНАЯ РОЛЬ МАЛЕНЬКОЙ АКТРИСЫ

Да, это была она!

Но, чёрт возьми, откуда же она взялась? Чудеса? Какие там чудеса! Доктор Гаспар прекрасно знал, что чудес не бывает. Это, решил он, просто обман. Кукла была живая, и когда он имел неосторожность заснуть в экипаже, она удрала, как непослушная девочка.

– Нечего так улыбаться! Ваша заискивающая улыбка не уменьшает вашей вины, – сказал он строго. – Как видите, судьба вас наказала. Совершенно случайно я вас нашёл там, где найти вас казалось невозможным.

Кукла вытаращила глаза. Потом она замигала, как маленький кролик, и растерянно посмотрела в сторону клоуна Августа. Тот вздохнул.

– Кто вы такая, отвечайте прямо!

Доктор придал своему голосу возможную суровость. Но кукла выглядела так очаровательно, что сердиться было очень трудно.

– Вот видите, – сказала она, – вы меня забыли. Я Суок.

– Су-ок… – повторил доктор. – Но ведь вы кукла наследника Тутти!

– Какая там кукла! Я обыкновенная девочка…

– Что?.. Вы притворяетесь!

Кукла вышла из-за перегородки. Лампа ярко освещала её. Она улыбалась, наклонив набок растрёпанную головку. Волосы у неё были такого цвета, как перья у маленьких серых птичек.

Мохнатый зверёк в клетке смотрел на неё очень внимательно.

Доктор Гаспар был в полном недоумении. Через некоторое время читатель узнает весь секрет. Но сейчас мы хотим предупредить читателя об одном очень важном обстоятельстве, которое ускользнуло от внимательного взгляда доктора Гаспара Арнери. Человек в минуты волнения порой не замечает таких обстоятельств, которые, как говорят взрослые, бьют в глаза.

И вот это обстоятельство: теперь, в балаганчике, у куклы был совершенно иной вид.

Серые глаза её весело блестели. Сейчас она казалась серьёзной и внимательной, но от её печали не осталось и следа. Напротив, вы бы сказали, что это шалунья, притворяющаяся скромницей.

Затем, дальше. Куда же девалось её прежнее великолепное платье, весь этот розовый шёлк, золотые розы, кружева, блёстки, сказочный наряд, благодаря которому каждая девочка могла бы походить если не на принцессу, то, во всяком случае, на ёлочную игрушку? Теперь, представьте себе, кукла была одета более чем скромно. Блуза с синим матросским воротником, старенькие туфли, достаточно серые для того, чтобы не быть белыми. Туфли были надеты на босу ногу. Не думайте, что от этого простого наряда кукла стала некрасивой. Напротив, он был ей к лицу. Бывают такие замарашки: сперва не удостоишь их взглядом, а потом, присмотревшись внимательнее, видишь, что такая замарашка милей принцессы, тем более что принцессы иногда превращаются в лягушек или, наоборот, лягушки превращаются в принцесс.

Но вот самое главное, вы помните, на груди у куклы наследника Тутти были страшные чёрные раны. А теперь они исчезли.

Это была весёлая, здоровая кукла!

Но доктор Гаспар ничего не заметил. Может быть, уже в следующую минуту он разобрал бы, в чём дело, но как раз в эту следующую минуту кто-то постучал в дверь. Тут дела ещё больше запутались. В балаганчик вошёл негр.

Кукла завизжала. Зверь в клетке фыркнул, хотя и не был кошкой, а каким-то более сложным животным.

Мы уже знаем, кто такой негр. Знал это и доктор Гаспар, сделавший этого негра из самого обыкновенного Тибула. Но никто другой секрета не знал.

Замешательство продолжалось пять минут. Негр вёл себя самым ужасающим образом. Он схватил куклу, поднял её на воздух и начал целовать в щёки и нос, причём этот нос и щёки увёртывались так энергично, что можно было сравнить целующего негра с человеком, который хочет укусить яблоко, висящее на нитке. Старый Август закрыл глаза и, обалдев от страха, раскачивался подобно китайскому императору, решающему вопрос: отрубить ли преступнику голову или заставить съесть живую крысу без сахара?

Туфля слетела с ноги куклы и попала в лампу. Лампа опрокинулась и испустила дух. Сделалось темно. Ужас достиг своих пределов. Тогда все увидели, что начался рассвет. Щели осветились.

– Вот уже рассвет, – сказал доктор Гаспар, – и мне нужно идти во дворец Трёх Толстяков вместе с куклой наследника Тутти.

Негр толкнул дверь. Серый свет с улицы вошёл в жилище. Клоун сидел по-прежнему, и глаза его были закрыты. Кукла спряталась за перегородку.

Доктор Гаспар наскоро объяснил Тибулу, в чём дело. Он рассказал всю историю о кукле наследника Тутти, о том, как она исчезла и как теперь счастливо нашлась здесь, в балаганчике.

Кукла прислушивалась за перегородкой и ничего не понимала.

«Он его называет Тибулом! – удивлялась она. – Какой же это Тибул? Это ужасный негр. Тибул красивый, белый, а не чёрный…»

Тогда она высунула один глаз и посмотрела. Негр достал из кармана своих красных штанишек продолговатый флакон, откупорил его, отчего флакон пискнул, как воробей, и стал лить на себя из флакона какую-то жидкость. Через секунду произошло чудо. Негр стал белым, красивым и не чёрным. Сомнений не оставалось: это был Тибул!

– Ура! – закричала кукла и вылетела из-за перегородки прямо на шею к Тибулу.

Клоун, который ничего не видел и решил, что произошло самое ужасное, упал с того, на чём сидел, и остался без движения. Тибул поднял его за штаны.

Теперь уже кукла без приглашения расцеловала Тибула.

– Вот здорово! – говорила она, задыхаясь от восторга. – Как же ты был такой чёрный? А я тебя не узнала…

– Суок! – сказал Тибул строго.

Она немедленно спрыгнула с его огромной груди и стала перед ним навытяжку, не хуже хорошего оловянного солдатика.

– Что? – спросила она как школьница.

Тибул положил руку на её растрёпанную голову. Она смотрела на него снизу счастливыми серыми глазами.

– Ты слышала, что говорил доктор Гаспар?

– Да. Он говорил о том, что Три Толстяка поручили ему вылечить куклу наследника Тутти. Он сказал, что эта кукла удрала из его экипажа. Он говорит, что я – эта кукла.

– Он ошибается, – заявил Тибул. – Доктор Гаспар, это не кукла, смею вас уверить. Это мой маленький дружок, эта девочка, танцовщица Суок, мой верный товарищ по цирковой работе.

– Правда! – обрадовалась кук– ла. – Ведь мы с тобой не раз хо– дили по проволоке.

Она была очень довольна, что Тибул назвал её своим верным товарищем.

– Милый! – шепнула она и потёрлась лицом об его руку.

– Как? – переспросил доктор. – Неужели это живая девочка? Суок – вы говорите… Да! Да! Действительно! Я теперь вижу ясно. Я вспоминаю… Ведь я видел однажды эту девочку. Да… да… Ведь я спас её от слуг старухи, которые хотели побить её палками! – Тут доктор даже всплеснул руками. – Ха-ха-ха! Ну да, конечно. Оттого мне и казалось таким знакомым личико куклы наследника Тутти. Это просто удивительное сходство, или, как говорят в науке, феномен.

Всё разъяснилось к общему удовольствию.

Делалось всё светлей и светлей. На задворках простонал петух. И тут доктор снова опечалился:

– Да, всё это прекрасно. Но это значит, что у меня куклы наследника Тутти нет, это значит, что я её потерял на самом деле…

– Это значит, что вы её нашли, – сказал Тибул, прижимая девочку к себе.

– Ка-а-ак?

– Так… Ты понимаешь меня, Суок?

– Кажется, – тихо ответила Суок.

– Ну? – спросил Тибул.

– Конечно, – сказала кукла и улыбнулась.

Доктор ничего не понял.

– Слушала ли ты меня, когда мы с тобой представляли перед толпой по воскресеньям? Ты стояла на полосатом мостике. Я говорил: «Алле»! – и ты сходила на проволоку и шла ко мне. Я ожидал тебя посередине, очень высоко над толпой. Я выдвигал одно колено, опять говорил тебе: «Алле!» – и ты, став на моё колено, поднималась ко мне на плечи… Тебе было страшно?

– Нет. Ты говорил мне: «Алле!» – значит, надо было быть спокойной и ничего не бояться.