Именем Усамы бен Ладена: Секретное досье на террориста, которого разыскивает весь мир - Ролан Жаккар

Талибы очень скоро взяли на вооружение стратегию поощрения дезертирства в неприятельских рядах и таким образом смогли победить ослабленного противника, не ввязываясь в настоящий бой, где им, возможно, и не удалось бы отличиться. С помощью искусной политико-религиозной обработки они убедили воинственные племена присоединиться к их движению. Массовое дезертирство из пуштунской армии, защищавшей столицу вместе с Масудом, изоляция самого Масуда, которого отрезали от баз снабжения в Джелалабаде, заставили и таджикское войско покинуть Кабул, отдав город во власть армии дилетантов и теоретиков — надменных, любящих поучать других, наполовину неграмотных, но жаждавших славы (такими, вероятно, были безвестные китайцы во время Великого похода[71] или красные кхмеры, «освобождавшие» Пномпень в 1975 г. ).

В феврале 1997 г. талибы уже находятся в долине Горбанда, граничащей с Панджшером, твердыней Масуда. И там мелкие полевые командиры без боя переходят в другой лагерь, зачастую со всем вооружением. И там талибы продвигаются вперед, не встречая сопротивления. Города, как правило, распахивают перед ними ворота.

В контролируемых ими зонах талибы немедленно вводят законы шариата в самых строгих формах, вызывающие больше всего нареканий по западным критериям: побивание камнями, бичевание, отсечение конечностей. Плоды западного технического прогресса отовсюду изгоняются, и бородатые студенты, словно сорвавшись с цепи, устраивают публичные сожжения видеокассет, магнитофонов и телевизоров. Изъятые у водителей грузовиков и в общественных местах кассеты с западной музыкой яростно давят каблуками сапог. Запрещены почти все виды развлечений; даже детям больше нельзя запускать воздушных змеев в небо над Кабулом. Смертная казнь применяется без всяких ограничений. Афганские женщины, закутанные в паранджу, низведены до положения рабынь или производительниц, они не имеют права учиться, выходить на улицу без мужа или братьев. Мужчин обязывают отпустить бороду не меньше чем в ладонь длиной и пять раз в день гоняют в мечеть под дулами «АК-47». В талибском Афганистане очень быстро воцаряется порядок, основанный на доносах и терроре. Но и при этом суровом порядке, якобы руководствующемся принципами честности и справедливости, бесспорно существуют двойные стандарты. Религиозная милиция с кожаными плетьми в руках неустанно патрулирует улицы и рынки, выискивая нарушителей суровой морали, однако на рынках свободно и мирно соседствуют лавки торговцев опиумом и торговцев овощами. Опиум — манна небесная, и глашатаи пуризма цинично закрывают на него глаза, обрушиваясь на другие прегрешения.

Каждый день на кабульском стадионе перед застывшей в молчании толпой палачи «аккуратно» отсекают скальпелем руки и ноги у мелких карманников[72], потом это показывают по телевидению, а в то же самое время героиновые магнаты, прикрываемые могущественными талибскими сатрапами, считают прибыли от своей торговли, официально осуждаемой режимом, и раскатывают на внедорожниках, импортированных из-за границы чуть ли не на вес золота, по жалким улицам, превратившимся в сточные канавы. Это двойной стандарт, который хозяева Афганистана, лицемерно размахивающие в пустыне белым знаменем непорочной чистоты, применяют для оправдания коррупции и мздоимства.

Соседние страны первыми отреагировали на угрозу экспансии нового афганского порядка. Когда талибы приблизились к границам Узбекистана, президент этой страны Ислам Каримов выразил свою тревогу по поводу скопления талибов вдоль границ центральноазиатских республик и обратился в Совет безопасности ООН с просьбой прислать наблюдателей, которые следили бы за развитием ситуации.

Затем против талибов поднялось мировое общественное мнение, в том числе и в Соединенных Штатах, которые больше не рассматривают их как антикоммунистических «крестоносцев», — времена изменились. Как ни парадоксально, эти бородачи, которых пресса именует экстремистами-мракобесами, быстро приспосабливаются к новым узам, налагаемым на них властью, которую они так недавно и так ловко, без лишнего кровопролития, захватили. Вожди талибов, возможно, под давлением покровителей из ИСИ, учатся позировать и в конце концов даже позволяют журналистам фотографировать некоторых своих боевиков; они соглашаются разъяснить свой взгляд на роль женщины в обществе и чуть-чуть разжимают тиски, в которых оказались афганки; они даже публично признают, что Афганистан — многонациональная страна[73]. Они объявляют также, что шариат положительно подействовал на уровень преступности: трудно отрицать, что после его введения путников на дорогах больше не грабят бандиты, а тяжкие насильственные преступления стали редкостью. Наконец, делая последнюю попытку произвести хорошее впечатление или в знак стремления к компромиссу, талибы не поддаются соблазну изоляционизма. Напротив, они заявляют, что открыты для внешнего мира — такая позиция сбивает с толку их хулителей и свидетельствует о глубоком понимании принципов Realpolitik. Тем не менее, на рубеже XXI века талибский режим признан лишь тремя странами — Пакистаном, Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами.

Вот в этом-то Афганистане, болтающемся последние двадцать лет между Сциллой и Харибдой, едва вышедшем из феодализма и тут же, после коммунистической тирании, впавшем в мракобесие, Усама бен Ладен налаживает свою жизнь, вернее, выживание. Он ведет существование кочевника. Из многочисленных тщательно замаскированных убежищ он активнее, чем когда-либо, руководит Братством бен Ладена, продолжая собственную антиамериканскую кампанию. Вместе со своими боевиками бен Ладен подготавливает план борьбы с американским присутствием в Персидском заливе путем широкомасштабных акций против американских вооруженных сил, размещенных в Саудовской Аравии.

Вскоре после приезда, по сведениям, опубликованным 19 июля 1996 г. в журнале «Аль-Ватан аль-араби» («Арабская нация») и основанным на свидетельстве очевидца, пожелавшего остаться неизвестным, Усама бен Ладен уже на передовой джихада. В некоем месте, настолько затерянном в горах, что невозможно определить, находится оно в Афганистане или в Пакистане (известно, однако, что поблизости от учебно-тренировочного лагеря «арабских афганцев»), наиболее крупные лидеры исламских фундаменталистов со всего мира собираются на совещание. В сумерках к огромному, поистине царскому шатру, ярко освещенному с помощью генератора, вереницей подкатывают роскошные автомобили-внедорожники, из которых быстро высаживаются гости в тюрбанах или военной форме. На окрестных скалах расставлены посты охраны. Внутри на подушках и коврах мирно восседают полководцы современной террористической войны: доктор Айман аль-Завахири, друг Усамы бен Ладена, воинствующие исламисты из Лондона, Тегерана, Бейрута, алжирского ИФС, представитель Гульбеддина Хекматияра, египтяне, боевики из «Хезболлах», одним словом, экстремисты-фундаменталисты из всевозможных организаций самых разных направлений — все здесь. Они спокойно обсуждают необходимость создания единого исламского фронта, чтобы «сбить спесь с американцев и израильтян». Когда в сопровождении афганца Абдула Расула Сайяфа входит Усама бен Ладен, все почтительно замолкают. Но вскоре дискуссия возобновляется и затягивается до самого утра. Мятежник Усама предоставляет право изложить свою стратегию Сайяфу, а сам сидит молча, машинально поглаживая бороду.

На следующую ночь, во время второго совещания, его участники принимают недвусмысленную резолюцию, призывающую «любой ценой бороться с иностранными войсками, размещенными на земле мусульман». Решено также создать несколько комитетов: планирования, финансов, по ведению боевых действий и мобилизационный.

Бен Ладен активно ведет пропаганду с помощью своей сети в Европе и сайтов Интернета, оплачиваемых им из собственного кармана. Он дает понять, что не участвовал в подготовке терактов в Саудовской Аравии, однако приветствует их. По его словам, эти акты не что иное, как предупреждение американцам от правоверных мусульман: пусть уйдут, иначе столкновение исламских легионов с американскими войсками станет неизбежным.

23 августа 1996 г. (1417 года Хиджры) весь мусульманский мир обошла речь, подписанная бен Ладеном, которую американцы расценили как объявление войны. Ее оглашали наиболее воинственные имамы, она появилась в средствах массовой информации арабских государств и на многочисленных сайтах в Интернете. Этот призыв объемом около двадцати страниц, озаглавленный «Против американцев, оккупирующих Святые места, — изгнать неверных с Аравийского полуострова», был направлен в равной мере против саудовского режима и американского правительства. Следующие отрывки дают представление о его содержании: «Нельзя больше скрыть, что народ ислама страдает от агрессии, беззакония и несправедливости со стороны альянса сионистов и христиан, а также их приспешников; кровь мусульман льется зря, в то время как их имущество становится добычей врага. Этой кровью залиты Палестина и Ирак. Страшные картины бойни в Кане Ливанской[74] еще свежи в нашей памяти, так же как массовые убийства в Таджикистане, Бирме, Кашмире, Ассаме, на Филиппинах, в сомалийском Огадене[75], в Эритрее, Чечне, Боснии и Герцеговине. Эти убийства леденят кровь в жилах и взывают к нашей совести».