Открытие Джи - Джи - Татьяна Гнедина

Профессор Томсон исполнял на пирушках Кавендишевской лаборатории куплеты, сочиненные специально для него одним из его учеников.

Владею я запасом негодных батарей,На каждой по два вольта,Но нет их, хоть убей!

     Владею я запасом детекторов утечки,    Но чаще и детекторы дают одну осечку.    И я зову волшебника, приходит Эверетт,    И чудом все улажено — утечки больше нет!

Сейчас он взял стеклянную трубку под мышку и понес запаивать ее в мастерскую. Но в дверях столкнулся с рослым человеком.

— Простите, могу я видеть мистера Джозефа Джона Томсона?

— Разумеется. — Томсон, поправив очки, легко шагнул навстречу гостю. — Если не ошибаюсь, вы — Эрнст Резерфорд.

— Да. Я получил от вас это письмо. — В руке он бережно держал конверт и сказал «это письмо», как говорят о драгоценности.

Он помнил содержание письма Томсона наизусть:

Проф. Дж. Дж. Томсон

6 Скруп-Террас

Кембридж

…Я буду очень рад, если вы начнете работать в Кавендишевской лаборатории. У нас теперь учреждена ученая степень за научные искания, и тот, кто, проработает в лаборатории два года и сделает оригинальное исследование…

«Тот, кто сделает!» Именно для научных свершений он и прибыл сюда, черт возьми, из Новой Зеландии! И, даже пересекая экватор на клиппере, в день своего рождения 30 августа, он думал прежде всего о будущем научном открытии, ради которого стоило переплыть два океана: Индийский и Атлантический, отделяющие его родной город Пунгареху от Великобритании…

Да, он родился в «стране островов», где некогда мао-рийские племена верили, что бог Мауи выловил Северный остров из океанских глубин.

Однако наступило время, когда этот благословенный остров «выловили» для себя англичане. Им удалось это без особого труда. Мирные, простодушные маорийцы были оттеснены с плодородных земель, а пришельцы из северного полушария выстроили свои европейские дома и начали обрабатывать плантации редких культур, которые давали Великобритании большие прибыли. Новая заокеанская колония Британской империи звалась там, на севере, «страной Антиподов», то есть «краем Земли, где все противоположно северному полушарию». Англия присваивала городам Новой Зеландии (считая их своим зеркальным отражением) такие же названия, как у себя дома: там был и Кентербери, и Крайстчерч, и даже три колледжа, составлявшие на правах самоуправления Новозеландский университет — подобие Кембриджа. И в нем были развешаны портреты ученых так же, как в лабораториях «Великой Англии».

Портрета Томсона тогда среди них еще не было. Но его замечательные исследования были хорошо известны профессорам Новозеландского университета, хотя Джи-Джи еще не попал в разряд «великих». Он еще не совершил своего главного научного открытия.

— Превосходно сделали, что сразу приехали, — говорит Томсон.

Резерфорд смотрит на Томсона: перед ним — маяк долгожданной Земли, к которой он стремился через столько преград — географических и научных. Ведь для того, чтобы получить право заниматься исследованиями в знаменитой Кавендишевской лаборатории, надо было завоевать почетную стипендию 150 фунтов стерлингов, которую Великобритания присуждает особо выдающимся молодым ученым из колониальных стран. Надо было быть первым во всех университетских испытаниях.

Тут Джи-Джи задает долгожданный вопрос:

— Вы привезли свой прибор? Эрнст радостно краснеет.

— Да.

И при этом отчаянно злится на себя. Конечно, он выглядит смехотворно: двухметровый «рисерч-стью-дент» краснеет, как ребенок. Стараясь сохранить невозмутимость, он сидит перед Томсоном, положив на колени свои огромные, загорелые руки новозеландского фермера. Давно ли он выкапывал картошку на ферме отца, и, прочитав долгожданное извещение, принесенное почтальоном, заорал: «Это последняя картошка, которую я выкопал!»

— Отлично. Вы сможете работать у нас в лаборатории над детектором волн Герца.

Томсон предлагает новозеландцу комнату на третьем этаже Кавендишевской лаборатории. Там уже работают молодые кембриджские соискатели. Они встретят загорелого гиганта насмешливой кличкой «дикий кролик из страны Антиподов». Кто-то из них даже бросит вслед: «Киви, киви». Да, киви — новозеландская птица, большая, но не летающая. И шутникам кажется, что выдумка их особо удачна: заморский атлет — велик, но «взлететь» вряд ли сможет.

Резерфорд с любопытством рассматривает Джи-Джи — самого молодого преемника знаменитого Максвелла:

Худощавое, продолговатое лицо, выразительно вылепленный лоб и глубокие складки, спускающиеся от тонкого носа к углам рта. Вероятно, он может быть и властен и мягок. Пожалуй, твердый взгляд хорошего игрока в гольф. На вид — типичный кембриджский студент…

Рентген посылает новогодние поздравления

Резерфорду не пришлось долго заниматься детектором волн Герца, хотя работа началась блестяще: статья была опубликована в журнале Королевского общества, прибор продемонстрирован на конгрессе Британской ассоциации, а сам Резерфорд принят в несколько научных клубов и приглашен на первый почетный банкет среди профессоров, членов колледжа. В лабиринте кембриджских знаков отличия — этот обед считался очень важным событием. И хотя Резерфорд не был тогда ни профессором, ни членом колледжа, его опыты с приемником радиоволн привлекли к себе острый интерес ученых. И никто еще не знал о том, что в это же время, в 1895 году на островах близ Петербурга русский морской офицер Александр Попов испытывает подобную установку для радиосвязи между кораблями.

А пока Александр Попов докладывая на заседании Петербургского научного общества о своем изобретении, кембриджские светила чествовали молодого новозеландца на традиционном банкете.

«…Все студенты встали, когда мы вошли, и, естественно, всем им хотелось узнать, какого дьявола затесался среди членов колледжа такой юнец, как я. Была произнесена молитва, и был подан обед. Довольно легко завязалась беседа…»

Однако когда миновала пора обедов и торжественных церемоний, выяснилось, что синьор Маркони, бойкий итальянец из Болоньи, уже запатентовал свое авторство на «новый способ передачи сигнализации через пространство». Английское министерство почт решило заключить договор с итальянским изобретателем, который самолично прибыл для проведения опытов. Технический секрет своего открытия Маркони тщательно оберегал от широкого распространения. Но когда опасность соперничества миновала, выяснилось, что его таинственный приемник был точной копией грозоотметчика Александра Попова, описанного им на страницах «Журнала Русского физико-химического общества» в 1895 году.

Резерфорду же, как ни странно, некогда было переживать свое разочарование: в Кавендишевской лаборатории произошло событие, поразившее всех.

Пятидесятилетний профессор Вюрцбергского университета Вильгельм Конрад Рентген решил поздравить своих коллег с наступающим 1896 годом. По старому немецкому обычаю, он отправил первого января красочные праздничные конверты, в которые были вложены довольно странные знаки поздравления.

Это были изображения человеческой руки в натуральную величину с ясно видимыми костями, а также кошелька с монетами внутри и связки ключей внутри деревянного ящика. Все это было сфотографировано при помощи нового вида лучей, проникающих сквозь непрозрачные вещества и оставляющие тень от плотных предметов на фотографической пластинке.

Профессор Рентген назвал их икс-лучами, потому что не знал, что они собой представляют.

Тотчас по получении удивительных новогодних поздравлений все бросились доставать индукционные катушки Румкорфа с прерывателем и вакуумные насосы. Стало известно, что икс-лучи можно получить с помощью вакуумных трубок, если возбуждать в них электрический разряд индукционной катушкой Румкорфа. От этих трубок, оказывается, исходило проникающее, невидимое излучение, которого раньше никто не замечал. По сути дела, эти икс-лучи исходили от тех же «трубок Крукса» с катодными лучами. А их умели выдувать все стеклодувы.

Однако если в Кембридже сообщение о новых лучах было встречено бурной радостью и живым интересом, то в лаборатории немецкого физика Филипа Ленарда зловещая атмосфера усугубилась еще больше.

После того как этот угрюмый ассистент профессора Герца побывал в пансионе миссис Кемп и пытался узнать, чем занимается Томсон, он пришел к выводу, что Джи-Джи не является его соперником по исследованию катодных лучей. Фанатически одержимый немец преклонялся только перед авторитетом Крукса. Он вычитал из его работ описание явлений в катодно-лучевых трубках и счел себя на пути к раскрытию их тайн.