Натовский или внеблоковый вектор для украины: перспективы и риски - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Карту Евразии приходится делить на регионы по-новому. Конфигурация блоков, альянсов, объединений уже не совпадает с границами бывшего Советского Союза. Новые альянсы выходят за бывшие советские границы — кавказские государства образуют интегративные структуры с Турцией, Ираном, Пакистаном, центрально-азиатские — с Китаем. Европейские же постсоветские государства, такие, как Украина и Молдова, всё более считают себя скорее периферией Европейского Союза, чем периферией постсоветского пространства.
На наших глазах происходит геостратегическая реконфигурация бывшего постсоветского пространства. Старые интегративные модели, такие как СНГ или Организация Центрально-азиатского сотрудничества (ОЦАС) пришли в упадок или распались. Относительно новые модели, такие, как Шанхайская организация сотрудничества и Сообщество демократического выбора, равно как и украинские и грузинские инициативы по взаимодействию с НАТО, простираются далеко за пределы бывшей постсоветской территории.
Военная роль региональных организаций, таких, как НАТО, с одной стороны, и ОДКБ, с другой, растёт. Как Евросоюз, так и НАТО за короткий исторический период создали и испытали новые инструменты кризисного реагирования (Силы ответного реагирования НАТО и Силы быстрого реагирования ЕС (тактические боевые группы)). Идя «параллельным курсом», ОДКБ также создала новый инструмент кризисного реагирования в форме Сил быстрого развертывания для Центрально-азиатского региона коллективной безопасности и формирует коллективные Силы чрезвычайного реагирования и Миротворческий контингент. В некоторых регионах (прежде всего, в Центральной Азии и на Кавказе) механизмы ЕС, НАТО и ОДКБ могут быть использованы во взаимодействии друг с другом. Однако их параллельное нескоординированное применение может привести к дисбалансу и непредсказуемым ситуациям, чреватым конфликтами.
Самоограничения, налагавшиеся в ЕС и НАТО на появление на постсоветской территории, ныне почти полностью отброшены. Эти европейские структуры, как, впрочем, и другие внерегиональные акторы (США, Китай, Иран, Турция и др.) всё более и более вовлекаются в урегулирование конфликтов, макроэкономические проекты и политические балансы на постсоветском пространстве. Российское общественное мнение всё в большей мере начинает воспринимать регионы Южного Кавказа и Центральной Азии, а теперь также и Украины, как «не вполне наши» или «не полностью и не только наши». В то же время российские правящие круги не готовы и не заинтересованы в политическом, военном и экономическом уходе из этих регионов (и уж точно не в той степени, в какой пришлось уйти из балтийских государств).
В целом вопросы общей «архитектуры безопасности» в этой части мира остаются под контролем России — самого важного актора на постсоветском пространстве и владельца ключевых элементов постсоветской военной инфраструктуры. Тем не менее, для Запада стало невозможно решать или хотя бы обговаривать вопросы в сфере обороны и безопасности только с Москвой. Целый ряд важных вопросов в сфере безопасности перешёл в «корзину ОДКБ», где, хотя Россия и играет решающую роль, существуют многосторонние процедуры и механизмы согласования.
Два основных «анти-СНГ» и «анти-московских» образования (ГУАМ и Сообщество демократического выбора) остаются недостроенными, и в них определённо отсутствует измерение международной безопасности. ГУАМ, объявивший о планах создания миротворческих сил, в конечном счёте, признал собственную неспособность сформировать их на данном этапе. Разделяя общую цель «выбраться из сетей Москвы», Грузия, Украина, Азербайджан и Молдова, объективно говоря, имеют слишком мало общих экономических интересов и слишком различные политические повестки дня, чтобы создать устойчивый союз. Хотя все они базируют свои сегодняшние стратегии на интенсификации связей вне постсоветского пространства, они делают это в соответствии скорее с индивидуальной, чем с коллективной тактикой.
В настоящее время наиболее интенсивные «постпостсоветские» проекты — это ОДКБ в сфере обороны и безопасности, ЕврАзЭС в экономической области, и ШОС в политико-дипломатической сфере. Все три этих проекта концентрируются вокруг Центральной Азии и предусматривают существенную роль России.
Если после распада Союза полтора десятилетия назад молодая Россия не имела ресурсов, намерений и политической воли лидировать на только что возникшем постсоветском пространстве, то сегодня Россия всерьёз претендует на лидерство и статус региональной сверхдержавы.
Украина в этот же исторический период поставила три внешнеполитические задачи: (1) вступление в ВТО; (2) ориентация на создание начальной оперативной совместимости с НАТО, а потом и полноправное вступление в НАТО; (3) переговоры с ЕС о зоне свободной торговли и переход с 2008 года на новый формат усиленного соглашения о сотрудничестве между Украиной и ЕС, направленный, в конечном счёте, на открытие переговоров о полном членстве в ЕС. Разумеется, о полном членстве можно говорить лишь во временной перспективе порядка 10 лет и при сильном снижении «копенгагенских критериев» членства.
При этом снижение (фактическое послабление) критериев членства в ЕС («Копенгагенских критериев») происходило уже дважды — в связи с вступлением Болгарии и Румынии (в 2007 году), и в связи с предстоящим вступлением стран Западных Балкан (Боснии, Хорватии, Албании). Именно эта группа стран поставила перед Брюсселем «ультиматум», который всячески поддерживает Киев, что любые, даже развитые, формулы «особых партнерских отношений с ЕС и НАТО» не заменят полного членства.
В ЕС фактически сложилась концепция «Ближнего Зарубежья ЕС», построенная по тем же канонам, что и концепция «Ближнего Зарубежья» в СНГ (пояс особых стран с особыми отношениями вокруг ЕС, от безопасности и стабильности которых зависит безопасность и стабильность самого ЕС).
Ранее, на пороге 2000‑х годов, была разработана трёхступенчатая формула отношений с ЕС: высшая ступень — полное членство (только для подлинно «европейских» и экономически развитых стран), вторая ступень — что-то вроде «Ближнего Зарубежья» ЕС (первый эшелон непосредственных соседей, типа Балканских стран) с интенсивным товарным и людским оборотом с ЕС, но без полного членства. Наконец, третий эшелон — «Дальнее Зарубежье ЕС» с особыми партнёрскими соглашениями (Россия, Украина ранее попадали в этот третий эшелон). Но сейчас весь второй эшелон оказался уже на пороге полного членства в ЕС, и «Ближнее Зарубежье ЕС» сдвинулось в Украину, Молдову. Стратегическая значимость этих государств для ЕС объективно повысилась, как только они оказались на границах расширившегося ЕС.
Ещё пять лет назад между Россией и Украиной, с одной стороны, и странами ЕС была «пропасть» с точки зрения экономической и социальной организации обществ. Теперь в ЕС (и в странах, вступающих в данный момент в ЕС) есть не одна, а много стран с социалистическим прошлым (ЦВЕ), с рудиментами
