Zадача будет выполнена! Крымский котел - Николай Петрович Марчук

– Хорошо, что собак нет, – подумал я вслух, оглядывая в сотый раз лагерь сквозь оптику мощного бинокля.

– С собаками надо уметь управляться, а тут охрана – сброд какой-то из нацгвардейцев и добровольцев, – прошипел мне в затылок Сникерс. – Только надо их брать вечером, чтобы все пленные вернулись назад, а то не хватало еще нарваться на какого-то ретивого служаку.

– Значит, давай сейчас разведаем подходы к аэродрому и добробату. А вечером наведаешься сюда и договоришься на утро с арендой десятка пленных. К вечеру пленных вернем и захватим лагерь. Ночью подготовим захват добробата и ранним утром его осуществим. Обстреляем аэродром и укатим отсюда на захваченной технике, – предложил я.

– Пойдет, – согласился Сахаров.

– Тогда дуй обратно к нашим и привези бойцов для разведки, а еще Рыжикова захвати.

Пока Сникерс ездил на своей «Ниве» за подмогой, мы с Метлой и его бойцами облазили на пузе окрестности лагеря вдоль и поперек. Примерно в десять утра к лагерным воротам подкатил китайский грузовичок с ящиками и бидонами, его пропустили внутрь, через час он укатил обратно, но теперь в кузове вместо груза сидели скованные общими кандалами четверо облаченных в лохмотья, заросших мужиков и двое облаченных в светлый камуфляж автоматчиков. Еще через час подкатила старенькая «Газель», которая забрала двоих заключенных и одного караульного. То ли из-за погоды, то ли из-за отсутствия заказчиков, но больше к лагерным воротам никто не подъезжал. Что-то, походу, бизнес у лагерного начальства не очень ладится? Так этим тварям и надо!

Когда вернулся Сникерс, мы разделились на две части: я с Метлой и его тройкой отправился к добробату, а Сникерс с Рыжиковым и еще парой бойцов остались осматривать лагерь, чтобы потом переместиться к аэродрому, маячившему своей наблюдательной вышкой в паре километров к западу.

Вновь повторюсь: хорошо, что здесь все рядом! Пара километров – это отличная дистанция для уверенной работы из минометов и танковых пушек. Не надо будет никуда катить и лезть на минные заграждения – как белые люди, отстреляемся издалека, раздолбаем вражеские вертолеты в ангарах и укатим вдаль!

После осмотра подступов к добробату, особенно уделив внимание их технопарку, меня посетила интересная мысль, которую при первой встрече я тут же и обсудил с Сахаровым.

– Сникерс, а как думаешь, получится у добробатовцев выменять на бухло грузовик?

– На бухло? – задумался Сахаров. – Конечно, получится. Хочешь их споить?

– Ага. Кстати, надо точно узнать, сколько их там. По моим данным, не больше роты, остальные укатили в Киев на очередной Майдан.

– Ну, тогда этим завтра и займемся, разживемся достаточным количеством самогона. Знаю я пару местечек, где можно на ящик гранат сменять пару сотен литров алкоголя.

– Ну вот и отлично. Что ж, тогда сейчас всем отдыхать, а завтра нас ждут великие дела, – подытожил я.

Глава 5

Запихнув в себя последний кусок обветрившейся кровяной колбасы, протянул руку, чтобы схватить жестяную кружку с кофе, но кружки на положенном месте не оказалось. Оглянулся. А, ну понятно: моя кружка уже была у Сникерса в руках, и он с довольной лыбой отхлебывал из нее. Понятно дело, при этом он харчил очередной шоколадный батончик «Сникерс». Собственно, за любовь к сладкому, а особенно к этим буржуйским батончикам, Сникерс и получил свою погремуху.

– Кружку верни! – строго приказал я.

– Чего? – не понял Сахаров. – А, на, держи! – Сникерс махом допил содержимое кружки и протянул ее мне. – Псих, а ты уверен, что все выгорит? Уж больно как-то все по-заумному. Не по-нашему как-то. Че, нельзя просто всех покрошить в мелкий салат и не заморачиваться с этими постановками?

– Нельзя, – отмахнулся я, проверяя изменения разведобстановки, которые пришли мне на планшет. – Мы здесь не просто так, а в соответствии с заранее утвержденным планом. Под нас где-то там, – я кивнул в сторону востока, – работают умные люди за компьютерами. Так что без всякой самодеятельности. Ясно?!

– Крылов, я требую, чтобы вы предоставили мне канал связи с моим начальством! – вновь забубнил старлей Рыжиков. – Я не собираюсь участвовать в этой… в этой…

Старший лейтенанта вновь не смог сформулировать, в чем он не желает участвовать, его опять согнуло пополам, и он полез в кусты блевать. Слабоват оказался наш Рыжиков желудком. Даже странно: когда я расстрелял браконьеров в Золотом, он вроде от вида крови не блевал, а тут как будто «развязался», уже третий раз выворачивается наружу.

– Это у него организм не принимает вражеский сухпай, – с видом знатока из телевизионной передачи «Что? Где? Когда?» заявил Сникерс. – Ничего, ща добробат захватим, у них на кухне поживимся салом и цибулей!

– Нет, это он из-за того, что Палыч после допроса пленных стал сразу жрать кровяную колбасу, вот лейтенантика и вывернуло. Бывает, психология у него слабая, не привыкшая еще, – с видом еще одного знатока из телевизора поддакнул Фомич.

– А нечего было мне эту колбасу пихать, откуда я знал, что он у нас такой неженка. В конце концов, я же колбасу не из человечины ел, – пожал я плечами.

– Псих, а ты когда-нибудь ел человечину? – заинтересовался Сникерс.

– Дурак, что ли? Нет, конечно, – отмахнулся я. – Пашка, ты мне лучше скажи: они точно другой дорогой не поедут?

– Нет, другой дороги здесь нет. Одна дорога! И по бездорожью тоже не поедут, потому что в этих солончаках можно так на пузо сесть, что даже танком не вытащить.

– И все-таки!.. – отблевавшись, Рыжиков вновь затянул свою шарманку.

– Летеха… уймись! – шепотом цыкнул я на него. – В последний раз тебе говорю: мне плевать на международные конвенции! Мне плевать на твои гневные взгляды и угрозы отдать под трибунал. Ясно?! У меня есть задача, и мы ее выполним! Если ты еще раз вякнешь про моральные ценности и принципы, то я тебе сломаю руку, и будешь ты у меня сидеть в землянке в ожидании полного освобождения Крыма. Понял?

– Понял, – через пару минут сокрушенно прошептал лейтенант. – Жалко, что сам же вам и предложил этот зверский план.

– Вот за светлую мысль тебе спасибо, тут уж действительно удружил. Молодец! Голова у тебя варит что надо, следует только уровень совестливости малость уменьшить, и будет из тебя матерый воин и диверсант!

Чтобы понять, что у нас тут за моральные терзания происходят со стороны старшего лейтенанта Рыжикова, надо вернуться на пару часов назад и рассказать все с самого начала.

После ночи, проведенной частью нашего отряда в разведке подступов к концентрационному лагерю и располаге добробата, утром мы приступили