Оглянись, незнакомый прохожий… - Геннадий Степанов

Дома тоже все наладилось. Старуха провалялась в больнице почти месяц и потом ее увезли в психушку. Без нее было спокойно, и когда на улице беспросветно дождило, ко мне в комнату приходила Зося. Она приносила гармонь. Я играл и мы с ней пели на два голоса… «Липа вековая над рекой шумит, песня удалая далеко летит…» Потом и дед заходил. Он садился на табуретку и слушал нас. Когда мы затягивали – Цвите терен, цвите терен. Той цвит опадае. Кто з любовью не знается, той горя не знае, – дедушка плакал. Тогда Зося обнимала деда за шею и как могла успокаивала его. Я, сменив репертуар, уже наяривал «Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой…»

Дед подпевал с воодушевлением, отчаянно фальшивя и выкрикивая. Зося сердилась на деда и учила его, как надо петь. Дед отбрехивался, и этим они смешили меня до слез. Так мы коротали вечера.

Но все хорошее когда-то кончается и настало время мне уезжать.

На улице уже шалили легкие морозцы и иногда падал снег. Однажды пришел Володя Ткач и объявил, что моя миссия закончилась. Что мы с Иваном все площади перепахали. Так же он сообщил, что начальство мной довольно и что они послали письмо благодарности в горком комсомола по месту жительства.

Володя велел собираться и пообещал меня довезти до Качир. Такой удачи я не ожидал. Но сначала мы решили заехать в контору. Надо было рассчитаться и получить деньги.

Я быстро покидал в сумку свои нехитрые пожитки и вышел из дома. За мной следом вышли дед и Зося. Я обернулся и Зося, зарыдав, бросилась мне на шею.

– Не забывайте меня! Слышите, не забывайте меня! Я вам письма писать буду. Обязательно. Вот увидите.

Дед подошел и, стараясь казаться спокойным, заговорил, но тоже не выдержал и прослезился.

– Ну, прощай, сынок! Зоська права. Не забывай нас. Ну, счастливо тебе доехать!

Володя завел мотор и из кабины крикнул:

– Ну все, садись, поехали. Долгие проводы – лишние слезы.

Мы отъехали от дома и я выглянул в окошко автомобиля. Увидев вдалеке стоящие две фигурки близких моему сердцу людей, я вдруг осознал, что больше их никогда не увижу, и по моим щекам потекли слезы. Володя понимающе смотрел то на меня, то на дорогу, и молчал.

В конторе, оказывается, все уже было готово, и мне оставалось только расписаться. Одна дама в бухгалтерии, видно, строгого нрава, попыталась всучить мне бегунок, иначе, мол… Но Володя ее быстро поставил на место:

– Ты мужику своему отдай бегунок. Он, гад, трактор за месяц угробил. Да еще запил. А паренек его за одну ночь восстановил и перепахал нам все площади. А ты ему бегунок…

Форточка в кабинете была открыта, и я услышал до боли знакомый звук мотоцикла. Так оно и оказалось. Выйдя из конторы, мы увидели, что возле мотоцикла Мрыля стояла вся честная компания. Завидев меня, братья загомонили:

– А мы вот попрощаться с тобой приехали.

Они, как всегда, улыбались.

Мрыль стоял, замерев, и грустно смотрел в одну точку. Чуть в стороне стоял Степаныч и сосредоточенно рылся у себя в карманах, что-то отыскивая…

Я подошел и, обняв Мрыля, сказал:

– Зараз прищивайтэ, батька Степан. Дай вам Бог долгих рокив жизни.

От моих слов Мрыль прослезился и, сунув мне сверток в сумку, произнес:

– Ось дорогой трохи поснедаешь. Жинка моя сало положила.

Я посмотрел на Степаныча. Он все обыскивал себя, явно нервничая. Я спросил его:

– Степаныч, ты что потерял?

– Да вот червонец, видно, дома забыл. Ну тот, помнишь? Ну, премия за ремонт. Ты еще брать отказался. Так мы сберегли, и вот щас хотели тебе отдать. Надо же, забыл.

– Степаныч, не переживай. Купите на него вина и отметьте мои проводы.

Степаныч облегченно вздохнул, а братья кинулись меня обнимать, обдавая убойным перегаром.

Володя завел мотор и я прыгнул к нему в кабину. Мы мчались к выезду из села, поднимая клубы пыли. Наконец и село осталось позади и мы выехали на прямую грунтовую дорогу…

Глава 23

… Мы ехали молча. Володя смотрел на дорогу. Я же все думал и думал о том, что все как-то быстро произошло и я толком не попрощался. С Иваном и с Лилей вообще не удалось проститься и я, обращаясь к Володе, сказал:

– Володь, когда обратно вернешься, зайди, пожалуйста, в клуб к Лиле и передай ей от меня извинения за то, что не смог попрощаться.

Володя молча кивнул головой.

Я, немного помолчав, продолжил:

– Да и с Иваном нехорошо как-то получилось, тоже…

Володя меня перебил.

– Щас исправим. Вот с Иваном-то щас исправим ошибочку.

Он подмигнул мне, хитро улыбаясь, и прибавил газу. Уже через минуту я все понял. На горизонте показался трактор с плугом. Мы его уже почти догнали и я радостно закричал:

– Смотри, Володя, это Иван. Вон там, на тракторе, это Иван. Ва-а-а-нька!!!

– Да не ори ты, щас догоним и остановим.

Мы настигли трактор через считанные секунды и, обогнав, остановили. Из него вылез Иван и, ничего не понимая, подошел к машине. Я выскочил ему навстречу, с волнением схватил Ванькину руку и начал ее трясти.

– Все, Вань, я уезжаю!

– Ну, понятно. А я вот еду пахать. Володь, че остановили-то?

– Ты хоть с другом-то попрощайся.

– А-а-а, ну покеда.

Иван как-то нехотя улыбнулся и, не оборачиваясь, пошел к трактору. Взревел мотор, испуская клубы черного дыма, и трактор, быстро свернув, помчался по степи, увозя Ивана навсегда из моей жизни.

– Че это он? – спросил Володя.

– Понятия не имею.

Мы стояли и смотрели вслед удаляющемуся трактору, и я напряженно думал, за что на меня был сердит Иван. А то, что он рассердился, было видно невооруженным глазом. Только много позже, вспоминая целину и этот случай, я понял, что произошло. Но об этом потом.

Сзади донесся пронзительный сигнал машины и мы как по команде обернулись. По дороге несся ЗИЛок Мишки Мосалова и отчаянно сигналил. Володя сплюнул на землю и проворчал:

– Да ждем. Ждем. Че сигналить-то!

ЗИЛ подрулил и как-то залихватски развернулся. Из него показалась чумазая физиономия Михаила:

– Думали от нас урвать? Не-е-т. От Мишки Мосалова еще никто не уходил.

– Да-да, знаем. Без битой рожи, – засмеялся Володя.

Из кабины вышла заплаканная Лиля.

– Что я тебе сделала? Скажи, что я такого тебе сделала, что ты даже проститься не зашел?

– Стоп, стоп, стоп! Лилечка, ты не права. Это я во всем виноват. Это я его выдернул по-быстрому. Потому что у меня нет времени на сопли, – попытался заступиться за меня Володя.

И от этих слов ему стало неловко. Он подошел к Мишке и повел его за машину.

– Пошли покурим.

Мы стояли с Лилей, взявшись за руки, и я не знал, что мне делать. Я ее считал просто своим другом. Любимой девушкой она для меня не была. Но я то видел, какие чувства она испытывала ко мне, и мне было ее нестерпимо жаль.

Я поцеловал ее в заплаканные глаза, чувствуя на губах ее соленые слезы. Она уткнулась мне в грудь лицом и я почувствовал, как моя рубаха становится мокрой от ее слез. Внезапно она впилась своими горячими губами в мои и, нежно оттолкнув меня, села в машину.

– Лиля, я напишу тебе. Слышишь, напишу. Как приеду, сразу же…

Но она уже не слышала последней фразы, ибо она тоже уезжала из моей жизни навсегда.

Всю дорогу мы ехали молча. Я иногда дремал, а то просто смотрел в окошко, как падал, кружась, снег и неспеша покрывал землю девственно чистым белоснежным покрывалом.

В Качирах мы были уже к вечеру. В это время, время глубокой осени, темнеет рано, но было видно, как на автостанции суетился народ. Володя, приказав мне сторожить машину, убежал за билетом. Прибежав обратно, он сообщил.

– Вот взял до Павлодара. Без пересадок. У тебя пять минут. Беги занимай место.

Мы крепко обнялись с ним и я пошел на автобус. Возле самого автобуса я обернулся и помахал Володе. Он стоял, запорошенный снегом, и нервно курил. Сердце мое сжалось. Я подумал: вот стоит по сути чужой мне человек, но принявший в моей судьбе живое участие и ставший для меня родным человеком.

В автобусе на Павлодар пассажиров было не много и свободные места были. Я плюхнулся рядом с женщиной и, не обращая на нее внимания, отряхивал с себя снег.

– Это вы? Какая приятная встреча! – проговорила женщина, и я в ней узнал…

Глава 24

… ту самую учительницу. Она смотрела на меня с улыбкой и с таким интересом, что я даже засмущался.

– Ну что, отработали? Домой возвращаетесь?

– Да вот, закончил все дела.

– Наслышана. Наслышана.

– Откуда!?

– Здрасьте пожалуйста! Калиновские детишки-то у нас в Федоровской школе учатся. Одна Зося мне про вас все уши прожужжала. Про все ваши таланты рассказала. А про ваши шутки вообще легенды ходят.

– Догадываюсь. Наговорили, небось, с три короба.

– Да нет, ничего плохого. Только то, что было.

– А вы знаете, что именно было?

– Ну, как вам сказать? Народ зря болтать не будет.

– Хочется верить.

Автобус поехал, и я в окно увидел, что Володя все еще не уехал и стоял, смотрел вслед. Я махал ему руками, но он курил, засунув руки в карманы, и потом, резко повернувшись, прыгнул в машину.