На край любви за 80 дней - Кей Си Дайер

на восток восемнадцатого марта. Корабль называется «Остров Гернси», порт назначения – Ливерпуль. До сегодняшнего дня я понятия не имела, что грузовые суда берут пассажиров.

Все, что я знаю о морских путешествиях, почерпнуто из кино. Перед моим мысленным взором встает Кейт Уинслет в роли Роуз: в огромной фиолетовой шляпе, поднимающаяся по трапу «Титаника». Где-то ждет меня мой айсберг.

Как бы то ни было, «Остров Гернси» – не океанский лайнер. Лакиша забронировала мне отдельную каюту для сна, а все остальные удобства общие. Мне никогда не приходилось делить удобства с другими людьми, не считая Джерси в студенческие времена, а она болезненно чистоплотна.

Гудит судовая сирена. Я подскакиваю с места и впервые за все время смотрю в окно. Все, что я вижу, – это борт огромного контейнеровоза, выкрашенный в зеленый цвет. Корабль стоит нерушимо, как скала, даже незаметно, что он на воде, а не на суше. Никакого движения, лишь деловито снуют по причалу автопогрузчики.

Я не вижу ни выхода на посадку, ни малейших признаков, что «Остров Гернси» собирается отойти от причала. Мне не видно даже названия этого монстра. На борту красуются гигантские буквы «MSC»[3]. Таким образом, записка на окне – единственное свидетельство, что я на правильном пути. У меня за спиной раздается громкий стук, я поворачиваюсь и вижу за стеклянной перегородкой мужчину с красным лицом.

– Ты, что ль, Кини? – горланит он.

Когда я киваю, краснолицый указывает на дверь, разворачивается и уходит, не произнеся больше ни слова. Схватив чемодан и рюкзак, я выхожу и бегу за ним – навстречу своей судьбе.

Глава 11

Снимок: Палуба «Острова Гернси»

Инстаграм: Роми_К [Атлантический океан, 18 марта]

#ПосадкаЗакончена #ПервоеИзСемиМорей

11 ♥

Краснолицый оказывается портовым агентом. Он называет свое имя, которое я тут же забываю. Я прохожу за ним в кабинет, где нас ждет сотрудница иммиграционной службы. Несмотря на позднее время, она в полной форме, включая серую фуражку и пистолет в кобуре. При этом с лица женщины не сходит доброжелательная улыбка. Поставив печать, она протягивает мой паспорт сурового вида мужчине, стоящему рядом. Он одет в бордовый свитер толстой вязки, обтягивающий могучий живот, и синюю шерстяную шапочку, натянутую на пышные брови. Он ничем не напоминает щеголеватого капитана с «Титаника» и не тянет даже на капитана Кирка из «Звездного пути» и все-таки оказывается капитаном по имени Герхардт Анхельм.

При виде меня его лицо принимает слегка удивленное выражение. Оказывается, до вчерашнего дня каюта была зарезервирована пожилой семейной парой из Швеции, которая часто путешествовала таким способом и превратилась практически в постоянных клиентов.

Я вхожу вслед за капитаном Анхельмом в небольшой лифт.

– Вам очень повезло получить эту каюту, – говорит он с сильным немецким акцентом. – Эйнар, видно, совсем плох. В последнее время он жаловался на здоровье.

Двери лифта открываются, и мы оказываемся на головокружительно высокой платформе, откуда можно перейти на судно. Я жутко боюсь высоты и приковываю взгляд к крошечной дырочке на спине капитанского свитера, от которой тянется оторвавшаяся нитка. Томми бы в два счета ее заделал. Да еще вышил бы поверх что-нибудь морское и мужественное, и стало бы лучше, чем было.

Но Томми далеко. Я совсем одна, и тевтонский рыцарь с пышными бакенбардами, совсем не похожий на капитана, ведет меня навстречу верной гибели.

Вверху на трапе нас бодро приветствует член экипажа. Капитан хватает его за плечо и быстро спрашивает о чем-то по-немецки. Глаза мужчины увлажняются. Я не знаю немецкого, но общий смысл ответа улавливаю: Эйнар Свенссон, каюту которого я заняла, скончался. Оба вытирают глаза, и меня передают женщине, которая занимает должность второго помощника. Она вешает мне на шею бейджик с именем и провожает в каюту.

По дороге мы проходим мимо других кают, где наверняка есть отдельные санузлы, но они, очевидно, заняты в этом рейсе членами экипажа. Я – единственный пассажир и вынуждена довольствоваться каютой, которая предназначалась для шведской четы. Судя по размерам этой каморки, у них были чрезвычайно тесные отношения.

Как я и предполагала, душа в каюте нет, только раковина и унитаз за перегородкой.

Я успеваю немного обустроиться и прочесть врученную вторым помощником информационную листовку, как вновь раздается судовой гудок. В окно – то есть в иллюминатор – стучит дождь, и «Остров Гернси» отходит от причала.

Несмотря на непогоду, судно движется плавно и уверенно. Стены каюты трясутся от гула двигателей. Я выглядываю в иллюминатор. Там нет ничего интересного, кроме нависших облаков и пелены дождя. От вибрации под ногами меня охватывает паника, и я бегу в санузел.

Я впервые за много лет уезжаю из Нью-Йорка и покидаю свою страну. И впервые в жизни – свой континент. Темнота в иллюминаторе сменяется сияющей в ярком свете фигурой. Статуя Свободы. Она смотрит через океан на свою родную Францию – страну, которую я скоро увижу собственными глазами.

Кажется, меня сейчас стошнит. Я наклоняюсь над унитазом. Наверное, так чувствуют себя люди перед смертью. Ничего не происходит, во всяком случае, пока. Внезапно меня охватывает лихорадочное, дикое, радостное возбуждение. Я никогда в жизни не испытывала такой бури эмоций.

Волнующее предвкушение длится примерно девять часов. Большую часть этого времени я провожу во сне.

Никогда не любила американские горки.

В начальной школе, когда мы с классом ездили на Кони-Айленд, я всегда оставалась внизу. Пока сверстники с оглушительным визгом проносились у меня над головой, наслаждаясь каждой минутой полета, я стерегла их портфели.

Я тоже наслаждалась каждой минутой – по-своему. Мне не было плохо. Я не относилась к детям, которых заставляют сидеть возле учительницы, пока не пройдет головокружение. Я оставалась на твердой земле, раскладывая рюкзаки в алфавитном порядке, и ждала возвращения одноклассников, избегая ненужного риска. Меня это устраивало.

Теперь, когда я выросла, мне хватает подземки, без которой в Манхэттене не проживешь. Я каждый месяц покупаю проездной и постоянно им пользуюсь. Никогда не подозревала, что склонна к морской болезни. Горькая правда не заставила себя долго ждать.

Я просыпаюсь полностью одетая, лежа поверх покрывала на узкой кровати. Эйфория, охватившая меня накануне вечером, улетучилась без следа. Мои сны наполняла глубокая уверенность, что стоит человеку выйти из дома, как с ним случится нечто ужасное. Большой мир таит в себе множество опасностей, и я знаю по опыту, что из путешествий возвращаются не все.

Подавив рыдания, я протираю заспанные глаза и лишь тогда отдаю себе отчет, что у меня по лицу