Черная стрела (Пер Репина) - Роберт Стивенсон

Наступила ночь, и под деревьями они не могли разглядеть лиц друг друга.

— Я пройду немного с тобой, — сказал Дик. — Ночь темна. Мне бы не хотелось оставлять тебя на этой тропинке. Мне кажется, ты можешь заблудиться.

Не разговаривая больше, он пошел вперед, и Мэтчем снова последовал за ним. Тьма становилась все гуще и гуще; иногда только на открытых местах мальчики видели небо, усеянное мелкими звездами. Издали продолжал доноситься слабый шум бегства ланкастерской армии, но с каждым шагом они удалялись от него.

После получаса молчаливой ходьбы они вышли на большое открытое место, поросшее вереском. Полянка, покрытая папоротниками, с островками из групп тисовых деревьев, слабо освещалась звездами. Тут мальчики остановились и взглянули друг на друга.

— Ты устал? — спросил Дик.

— Да, я так устал, — ответил Мэтчем, — что кажется, готов лечь и умереть.

— Я слышу журчанье реки, — сказал Дик, — дойдем до нее; мне страшно хочется пить.

Местность медленно понижалась. Действительно, внизу мальчики нашли журчащую речку, бежавшую между ивами. Оба бросились на берег и, вытянув губы на уровень блестевшей от звезд поверхности воды, напились всласть.

— Дик, — сказал Мэтчем, — я не могу больше.

— Я видел, когда мы спускались, какую-то яму, — сказал Дик. — Ляжем там и заснем.

— О, с большим удовольствием! — вскрякнул Мэтчем.

Яма была песчаная и сухая; с одной стороны ее прикрывала группа терновых кустов, росшая над ней; мальчики легли, крепко прижавшись друг к другу для тепла и совершенно забыв о своей ссоре. Скоро сон сошел на них, словно облако, и они мирно заснули на росе под звездами.

ГЛАВА VII

Закрытое лицо

Они проснулись на рассвете; птицы еще не пели, а только чирикали в лесу; солнце еще не взошло, но на востоке небо было покрыто красивыми разноцветными полосами. Полуголодные, измученные от усталости, они лежали неподвижно, испытывая чувство восхитительной истомы. Внезапно до слуха их донесся звук колокольчика.

— Колокольчик! — сказал, вставая, Дик. — Неужели мы так близко от Холивуда?

Спустя немного времени раздался звук колокольчика, но на этот раз несколько ближе; и с этих пор он продолжал звучать отрывисто в утреннем молчании, приближаясь все ближе и ближе.

— Что бы это могло значить? — сказал Дик, который проснулся совсем.

— Это идет кто-то, — ответил Мэтчем, — колокольчик звенит при каждом его движении.

— Я сам понимаю это, — сказал Дик. — Но для чего? Что делает он в Тонсталльских лесах? Джек, — прибавил он, — смейся надо мной, если хочешь, но мне не нравится этот глухой звук.

— Да, — сказал Мэтчем, и дрожь пробежала по его телу, — в нем есть что-то печальное. Если бы не наступил день…

Но как раз в это мгновение колокольчик зазвучал быстрее и отчетливее, потом издал громкий, нестройный звук и замолк на некоторое время.

— Тот, кто идет с колокольчиком, как будто бежал некоторое время и потом бросился в воду, — заметил Дик.

— А теперь он снова пошел тише, — прибавил Мэтчем.

— Нет, — возразил Дик, — не так уж тихо, Джек. Этот человек идет очень скоро. Он или боится за свою жизнь, или спешит по какому-нибудь делу. Разве ты не замечаешь, как быстро приближаются шаги?

— Они совсем близко, — сказал Мэтчем.

Мальчики стояли на краю ямы, а так как она находилась на возвышении, то перед ними открывался вид на большую часть прогалины вплоть до окружавших ее густых лесов.

При дневном свете, очень ясном, хотя небо было серо, мальчики увидели тропинку, извивавшуюся белой лентой среди дроков. Судя по ее направлению, Дик решил, что она должна более или менее прямо вести к Моот-Хаусу.

На тропинке показалась белая фигура, вышедшая с опушки леса. Она остановилась немного, видимо, оглядываясь по сторонам; потом медленно, согнувшись почти вдвое, пошла через вереск, приближаясь к месту, где находились мальчики. Колокольчик звенел при каждом ее шаге. Лица у фигуры не было; белый капюшон, в котором не были даже прорезаны дырочки для глаз, закрывал голову; неведомое существо, по-видимому, ощупывало дорогу палкой.

Смертельный ужас охватил мальчиков.

— Прокаженный! — проговорил Дик слабым голосом.

— Его прикосновение — смерть, — сказал Мэтчем, — бежим.

— Нет, — возразил Дик, — разве ты не видишь, что он совсем слепой? Он ощупывает дорогу палкой. Будем лежать смирно; ветер дует в сторону тропинки; он пройдет мимо, не сделав нам вреда. Увы, бедняк, нам следует пожалеть его!

— Я пожалею его, когда он пройдет мимо, — ответил Мэтчем.

Слепой прокаженный прошел уже полпути до них. Взошло солнце и осветило его закрытое лицо. До своей отвратительной болезни он был, видимо, высокого роста и даже теперь шел уверенной походкой сильного человека. Печальный звон колокольчика, стук палки, покрывало без дырочек для глаз на лице, сознание, что он не только приговорен к смерти и страданиям, но навсегда осужден не прикасаться к ближним, — все это наполнило ужасом сердца мальчиков, и с каждым шагом, приближавшим его к ним, мужество и силы покидали их.

Незнакомец поравнялся с ямой, остановился и повернул лицо прямо в сторону мальчиков.

— Святая Дева, защити меня! Он видит нас! — слабым голосом сказал Мэтчем.

— Тс! — шепнул Дик. — Он только прислушивается. Ведь он слеп, дурачок!

Прокаженный смотрел или слушал; как бы то ни било, он простоял несколько секунд на одном месте. Потом он пошел дальше, но снова остановился, повернулся и как будто взглянул на мальчиков. Даже Дик смертельно побледнел и закрыл глаза, точно мог заразиться от одного взгляда прокаженного. Но вскоре зазвучал колокольчик, и на этот раз прокаженный без малейшего колебания прошел остальную часть маленькой прогалины и исчез под сенью леса.

— Он видел нас, — сказал Мэтчем, — я готов поклясться в этом!

— Вздор! — возразил Дик, который несколько оправился от страха. — Он только слышал нас. Он сам боялся, бедняк! Будь ты слеп и ходи постоянно во мраке, ты сам испугался бы, если бы хрустнула ветвь, или зачирикала птица.

— Дик, добрый Дик, он видел нас, — повторил Мэтчем. — Когда человек прислушивается, он поступает не так, как этот, а совсем иначе. Он видел, а не слышал. У него злые намерения. Вот послушай, ведь колокольчик не звонит больше.

Действительно, то была правда. Колокольчик не звонил больше.

— Да, мне не нравится это, — сказал Дик. — Да, — крикнул он, — мне очень не нравится это. Что бы это могло значить? Идем скорее!

— Он пошел к востоку, — прибавил Мэтчем. — Добрый Дик, пойдем прямо на запад. Я вздохну свободно только тогда, когда повернусь спиной к этому прокаженному.

— Ты слишком труслив, Джек, — возразил Дик. — Мы пойдем прямо в Холивуд, т. е. по крайней мере настолько, насколько я могу вести тебя, и, значит, на север.

Они поднялись, прошли по камням через реку и начали взбираться на противоположный берег, который подымался более круто к опушке леса. Местность стала очень неровной: поминутно встречались то бугорки, то впадины; деревья стояли то отдельно, то группами. Становилось трудно выбирать дорогу, и мальчики шли несколько наугад. К тому же они устали от вчерашних усилий и недостатка пищи и тяжело тащили ноги по песку.

Взойдя на холмик, они вдруг увидели прокаженного, который переходил дорогу по впадине в нескольких стах футов впереди них. Колокольчик безмолвствовал, палка более не стучала по земле; он шел быстрой, уверенной походкой зрячего человека. В следующее мгновение он исчез в маленькой роще.

При первом взгляде на прокаженного мальчики спрятались за кустиком дрока и продолжали лежать там, пораженные ужасом.

— Наверно, он преследует нас, — сказал Дик, — наверно. Ты видел, он придерживал рукой язычок у колокольчика, чтобы он не звонил? Ну, да помогут нам все святые и да научат нас! У меня нет сил бороться с заразой!

— Что он делает? — проговорил Мэтчем. — Что нужно ему? Кто слышал, чтобы прокаженный стал преследовать несчастных лишь по злобе? Ведь колокольчик у него именно для того, чтобы люди могли избегать его? Дик, тут скрывается что-то более серьезное.

— Мне все равно, — со стоном сказал Дик, — сила моя пропала; ноги — словно вода. Да помогут мне святые!

— Неужели ты будешь лежать тут? — крикнул Мэтчем. — Пойдем назад на открытое место. Там нам удобнее; он не может подкрасться неожиданно.

— Я не могу, — сказал Дик, — мое время пришло; он может случайно пройти мимо.

— Ну, так натяни мне твой арбалет! — вскрикнул Мэтчем. — Будь же мужчиной!

Дик перекрестился.

— Неужели ты хочешь, чтобы я стрелял в прокаженного? — сказал он. — У меня рука не подымется на это… — Нет, — прибавил он, — будь что будет! Я буду драться с людьми, но не с призраками и прокаженными. Я не знаю, кто это! Но небо защитит нас от того или другого.