Маленький клоун с оранжевым носом - Павел Амнуэль

– Ты ведь сам придешь и скажешь…

– Явка с повинной, – кивнул Алик, – конечно, учитывается в суде, но не освобождает от уголовной ответственности. Что бы я ни сделал, Мотя, получается, что мы с Мишей в одной лодке, и никуда мне из нее не выпрыгнуть. Сразу – ко дну.

– Уйди из фирмы. Пусть даст тебе сколько-то там отступного – и уходи. Откроешь свое дело, а Миша пусть сам со своими клиентами разбирается.

– Его все равно накроют, – тоскливо сказал Алик, – ну и что, если я уже не совладелец?

– А зачем, черт возьми, – воскликнул я, – он хранит в компьютере материалы, по которым его можно…

– Но это программы, без которых он не может работать, как ты не понимаешь?

– Уничтожь эти программы.

– У меня нет кода доступа, и я не такой хороший хакер, чтобы… И вообще, в собственной фирме? Бред какой-то…

– Отформатируй все жесткие диски. И начните дело с нуля.

Алик посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и я не стал развивать свою мысль дальше.

– Значит, – сказал Алик, – у тебя тоже нет дельной идеи.

– И много он… гм… уже заработал? – спросил я. – Какую долю он предложил тебе?

– Миллиона два наверняка… А про долю мы не говорили. Еще не говорили – он-то думает, что сегодня я захочу продолжить разговор.

– Если ты твердо намерен не обращаться в полицию…

– Твердо, – сказал Алик.

– …Тогда отдай ему дело, возьми свою часть…

– И всю жизнь буду думать, что эти деньги…

– Ну, хорошо, если ты такой честный, просто отдай ему фирму, а сам…

– У меня нет таких денег, чтобы начать все заново.

– Продай ему фирму и уходи, – сказал я. – Не вижу другого выхода.

Алик смотрел в окно: где-то вдалеке мелодия «Сказок Венского леса» призвала на лекции студентов математического отделения, и народа на лужайке поубавилось, несколько девушек стояли кругом и перебрасывали мяч.

– Если я сделаю так, – сказал Алик, не глядя в мою сторону, – значит ли это, что на другой ветви другой я все-таки пойду в полицию и сообщу о…

– Наверно, – кивнул я, хотя Алик и не мог видеть моего движения. – Даже наверняка.

– Наверняка? Хотя я не чувствую себя психологически на это способным?

– Наверно, – повторил я. – Психологически тебе дискомфортно от такого решения, но если оценивать вероятности, то нельзя сказать, что они равны нулю, верно? Значит, такой мир существует.

– И есть мир, – медленно проговорил Алик, – в котором я убил Мишу.

– То есть? – растерялся я.

– А вот так. Взял и убил. Была у меня такая дикая мысль – промелькнула ночью. Я не мог уснуть, все думал, и вдруг возникло такое желание: если бы Миши просто не стало… Нет человека – нет проблемы. Конечно, я сразу перестал думать об этом, но момент выбора наверняка зафиксировался и, следовательно…

– Да, – кивнул я, – вероятность тоже не нулевая, хотя и гораздо меньшая, чем пойти в полицию…

– Насколько меньшая? – Алик повернулся ко мне, и я увидел, какие у него больные глаза. Он действительно не спал ночь, и он действительно размышлял сейчас о том, что происходит на той ветви Мультиверса, где он убил своего компаньона.

– Не знаю, – сказал я. – Это можно посчитать. Но какая разница? Ты-то на этой…

Я прикусил язык. Он-то на этой ветви, и что?

– И что? – спросил Алик.

– Если об этом думать, – пробормотал я, – то невозможно жить.

– А я об этом думал, – сказал Алик, – и сейчас подумал тоже. Значит, возникла еще одна ветвь, на которой…

– Давай, наконец, примем решение, – сказал я. – Ты идешь к Мише и объявляешь о своем уходе из фирмы. О компенсации договоритесь. Если ты все ему оставишь, это будет выглядеть очень подозрительно, согласен?

– Да, – кивнул Алик. – Наверно, ты прав.

Если Алик думал о том, что, избавившись от компаньона, мог бы решить все проблемы, то совершенно очевидно, что Мише, которому Алик своей угрозой обратиться в полицию наверняка не улучшил настроение, аналогичная идея тоже должна была прийти в голову. Я знал Алика. Он мог о чем угодно подумать и что угодно вообразить, фантазия всегда работала у него замечательно. Но сделать… Чрезвычайно маловероятно. Почти ноль. Почти. То есть среди миллионов ветвей мироздания, возникших в результате нашего с Аликом разговора, наверняка был один, максимум два таких, где мой друг поднял руку на своего компаньона. Один или два, не больше – на миллион. Да и то в этом единственном на миллион мире Алик скорее всего не убил бы Мишу, а тихо врезал по его жадной морде – именно тихо, чтобы никто не видел, потому что драка и Алик – вещи столь же несовместные, как гений и злодейство. А Алик и убийство… Не смешите меня. В том мире, где Алик на это решится (скорее даже не решится – все произойдет спонтанно, в состоянии аффекта, иначе и подумать невозможно), он сразу же сдастся полиции, потому что не сможет ходить по земле с сознанием того, что кто-то другой из-за него по этой земле уже не ходит…

Это ясно.

Рассмотрим противоположный случай. Во множестве развилок мироздания Алик пришел к Мише и объявил о том, что намерен сообщить в полицию о его противоправных действиях. Миша успел наварить на своем хакерстве сотни тысяч. Миша почуял сладость безнаказанности. Миша в эйфории. И у Миши нет таких моральных тормозов, как у Алика.

Способен Миша убить своего компаньона? Я не мог сказать этого точно. Возможно, и Мишу терзали бы муки совести, возможно, и он во множестве ветвей, подумав и перебесившись, дал Алику отступного или разошелся с ним по-хорошему, но в другом множестве миров (шансов, по-моему, было примерно поровну – пятьдесят на пятьдесят) он мог схватить случайно оказавшийся на столе нож для разрезания бумаги… или не случайно, он знал, где Алик держит свои разрезательные ножи… и…

– Пока не обнаружилось, – сказала Соня, – что Миша взламывал какие-то сайты и получал за это деньги.

Я промолчал. Соня вовсе не выглядела взволнованной. Ну, взламывал. Ну, получал каких-то жалких полтора миллиона – шекелей даже, не долларов, – позволивших Мише начать новое дело и преуспеть в нем после того, как фирма закрылась, и деньги (те, что остались на счету компании, а не на личном Мишином счету) было поделены между бывшими компаньонами.

– Я прекрасно это все помню, – продолжала Соня. – Когда Алик пришел к нам в тот вечер, я приготовила им кофе, они просили побольше и покрепче, а потом смотрела телевизор. Я слышала голоса из Мишиного кабинета, говорили на повышенных тонах, а потом Алик выбежал, я его не видела таким возбужденным, хотел мне что-то сказать, но только махнул рукой и пошел к двери. А Миша даже не вышел его проводить, так что мне пришлось встать и закрыть за Аликом дверь. На другой день Миша сказал, что фирма закрывается, и надо будет подумать о новом деле.