Девять жизней Кота Баюна 1. Сказ 1. Дети подлунного света - Александр Михайлович Окольников

Ночницы зашипели и, переглянувшись, захлопали крыльями, унося не успевшего опомниться пленника ввысь, на суд Луне, которая перебралась со своего ложа в кронах сосен на открытое пространство, аккурат над развернувшейся битвой. Теряя силы, Баюн выпустил мечи, мягко упавшие на траву, вновь попытался вырваться, превозмогая боль – когти нескольких ночниц нашли прорехи в сочленении доспеха, – и обмяк, отдаваясь воле своих пленительниц.

Внезапное ощущение падения взбодрило его, заставляя сгруппироваться. Первая мысль была о необходимости принять птичий облик, но Кот не успел среагировать, как получил ощутимый удар в бок, перевернувший его в воздухе. Затем ещё и ещё. Ударами призраки кидали пленника из стороны в сторону, не позволяя тому понять, что происходит и применить Силу, заложенную в нём. Изнеможенный боем, терзаемый нежитью витязь летел вниз, едва понимая, где небо, а где земля. Жесткий удар прервал полёт и окончательно выбил дух из истерзанного воина. На очи мягко легла вуаль тьмы.

Ой, ты вой, говори со мной,

Потанцуй со мной, поцелуй меня!

Встань скорей в хоровод со мной,

Друг мой удалой, не губи себя!

Сознание приходило неспешно, словно решало: стоит ли тревожить разлегшегося на траве черноволосого парня с короткой стрижкой и едва проступившими усиками. Молодец пошевелил пальцами босых ног, нехотя открыл глаза, любуясь на полную луну, казалось бы, нависшую прямиком над ним. Сладко зевнул, потянулся, сжал и снова разжал кулаки. Нехотя поднялся, любуясь на открывающееся зрелище.

Что же ты, парень удалой?

Не робей, не стой, выбери меня!

Вокруг молодца водили хоровод красны девицы. Юноша протер вспотевшие руки о белоснежную, местами порезанную рубаху, почесал затылок, любуясь расписными платьями, подолы которых выписывали затейливые пируэты. На самый далеких окраинах сознания затухая пульсировала невнятная тревожная мысль, но завороженный задорным смехом и обворожительными улыбками, молодец тут же отпустил тягостные думы, желая поскорее окунуться в общее веселье.

– Идём к нам!

Девицы приостановили подлунную пляску, обратив на смущенного юношу свои взоры, за которыми более внимательный наблюдатель углядел бы неутолимую жажду, но молодец сейчас смотрел вовсе не в голодные глаза окруживших его девиц.

– Идём со мной!

– Лучше со мной!

Хороводницы без смущения хватали парня за руки и требовательно влекли за собой, желая, чтобы он встал в круг именно с той или иной девицей.

– Выбери меня!

– Нет, меня!

Млеющий от столь пристального внимания молодец раскраснелся, теряясь и смущаясь происходящего. Он вновь огладил рубаху, которая казалась начала стискивать грудь, мешая дышать.

– Давит? – участливо поинтересовалась одна из девиц, нежно проведя ладонью по белоснежной ткани.

Юноша не обратил внимания, что на этом месте появилась едва заметная бороздочка, украшенная алой бусинкой.

– Давит, – он, нелепо улыбаясь, попытался приобнять девушку, которая тут же ускользнула из его хватки.

– Так сними, коли давит, – вторила ей подруга, тут же пришедшая на смену отошедшей дивчине.

– Возьму и сниму!

Молодец взялся за подол рубахи, которая показалась ему неестественно тяжелой и неподъемной – такую с первого раза и не снять. Но только он попытался осуществить задуманное, как из задних рядов застывших в ожидании девиц донесся недовольный окрик.

– Эх ты, Котейка! Так легко взял и польстился на их уговоры.

И тут же по рядам завизжавших от боли девиц ударил водяной кнут. Несколько капель попало в лицо остолбеневшего парня. Наваждение как рукой сняло. Баюн с ужасом уставился на ощерившиеся морды Полуночниц, тянувших к нему свои когтистые пальцы.

– Ты же не хотела вмешиваться, – спохватившийся Кот с благодарностью посмотрел на разъяренную Водяную Княжну.

– Пришлось. Без меня бы ты навечно остался бы тут, – просипела она с горечью. – Теперь Тёмный знает, где я нахожусь.

* * *

– Заходи, Ждан, – Богуслав прошёл в избу, оставив посох у входа, уселся за стол, поставил локти на неотёсанные доски столешницы, опустил подбородок на сомкнутые пальцы, наблюдая за тем, как подпаски вводят спотыкающегося пастуха. – И вы заходите, гости дорогие.

За Жданом в полумрак избы вошли старейшины, поклонились чурам-пращурам, вопросительно уставились на хозяина – дескать, куда гостей дорогих посадишь? Кудесник недовольно поморщился – уж очень ему хотелось поговорить со спасенным пастухом наедине – и указал на скамью, стоящую подле печи. Тем временем подпаски усадили пастуха напротив Богуслава и попытались улизнуть. Не тут-то было.

– А вы куда? – кудесник поднял брови.

– Они правы, – подал голос Сбыня. – Не стоит мальцам…

– Они были там, в отличие от нас, – кудесник не побоялся прервать старейшину, чем вызвал бурю негодований на лицах вошедших. – Кроме того, не мне же сейчас заниматься розжигом лучин, – он поднял бровь, глядя на Тишило, который тут же всё понял и кинулся выполнять поручение. – И накрывать на стол угощения дорогим гостям, – это прозвучало как усмешка, а взгляд на этот раз достался Ратко. Предвосхищая Невзора, который попытался возразить, хозяин избы добавил: – К тому же эти мальчишки – мои ученики.

Это прозвучало как гром среди ясного неба. Тишило едва не ткнул зажженной лучиной в глаз Сбыне, а Ратко с трудом удержал скользнувший из рук кувшин со свежим квасом. Быть учеником кудесника – великая честь и огромная ответственность. Несмотря на давние просьбы старейшин, Богуслав каждое лето противился обучать себе смену, ссылаясь на то, что нет достойных. И вот сейчас, когда над поселением нависла угроза, он всё-таки решился. Ему нельзя было противиться – отказ грозил изгнанием из поселка. С этого момента мальчишки переставали принадлежать себе и становились тенями кудесника, который мог назначить им любую работу и наказывать по своему усмотрению. Человек умирал для семьи, становясь в будущем одним из хранителей знаний пращуров. Но подпаски сейчас думали не о том. В любом роду не могло быть двоих кудесников, а это значило, что пройди они успешно всё обучение – одному из друзей придётся покинуть отчий кров и уйти, куда глаза глядят.

– Славно, что ты наконец решился, – пробасил Мыслимир, шлифуя ногтем свой посох. – Что ж, тогда не будем медлить, начинай беседу со Жданом, а мы послушаем, покумекаем, как быть дальше.

Пастух, услышав своё имя, нервно вздрогнул, огляделся, словно только сейчас понял, где и с кем находится. Перевел взгляд со старейшин на кудесника, повторно вздрогнул, его губы открылись и вновь закрылись, руки перестали дрожать, вернулась привычную твердость.

– Расскажи нам, Ждан, – хозяин избы протянул гостю глиняную чашу с холодным квасом, – что стряслось прошлой ночью. Кого нам ждать ночью нынешней?

Ой, не так, совсем не так, да и не о том хотел