Случайные связи - Флориан Зеллер

16.

В холле было полно народу. Несколько полицейских беседовали с хозяином отеля. Амели захотелось узнать, что произошло. Она спросила у стоявшего рядом мужчины. «Не знаю», — ответил он, заговорщицки улыбаясь. В принципе, ничего особенного не наблюдалось, если не считать беспорядочного скопления народа. Все вытягивали шеи и привставали на цыпочки, чтобы что-нибудь разглядеть. Никто толком не знал, что надеялся увидеть, но народу было много, а это всегда являлось залогом чего-то необыкновенного, ведь сегодня не принято интересоваться друг другом, кроме как из нездорового любопытства.

Амели пробралась сквозь толпу, направляясь к лифту, но один из полицейских преградил ей дорогу. «Поднимайтесь по лестнице», — приказал он ей сухо. Затем, смерив взглядом, чуть повежливей добавил: «Лифт не работает».

Она поднялась по лестнице. На втором этаже ускорила шаг, охваченная странным предчувствием. Вдруг все это как-то связано с Тристаном? Она содрогнулась, подумав о Бразилии, о любовниках, которым никогда более не суждено увидеться, и уже бегом понеслась по лестнице.

Добежав до двери, распахнула ее и вошла. Окно было по-прежнему открыто, и ветер слегка раздувал занавески. «Тристан?»

Ответа не последовало. В постели никого. Она медленно окидывает взглядом комнату, словно бы еще надеясь его обнаружить. «Где же он?» — вслух спросила она саму себя. Его вещей не было. И ее охватило жуткое ощущение, что она все это знала с самого начала. Происходящее лишь подтверждало ее постоянные предчувствия. Амели запаниковала. Она понимала, что это конец.

Она все так же бегом выскочила из комнаты, оставив дверь открытой. Наклонилась над лестничным проемом, но там ничего не было видно. Тогда она опрометью кинулась по ступенькам вниз, до самого холла, хватаясь за перила, на подкашивающихся ногах, то и дело перепрыгивая через ступеньки. Быстрее! Где он? Она уже чувствует спазмы в животе. «Конец», — повторяет она про себя. Не к этому ли она молча готовилась с самого начала? Разве могло быть как-то иначе?

Люди стали расходиться. Взглядом она искала того, кто смог бы ей ответить. Администратора? Нет, у стойки слишком много людей. Да и что ему сказать? Она быстро повернулась. Вон в стороне стоит полицейский.

— Простите…

— Вы что-то потеряли?

— Что происходит?

— Ничего, ничего. Не волнуйтесь, — ответил он с ободряющей улыбкой. — Небольшой несчастный случай.

— Я ищу своего жениха!

Полицейский принял более серьезный вид, отчего Амели еще сильней разволновалась.

— Вы потеряли его в толпе?

— Он исчез из номера!

— Может, пошел прогуляться, — предположил полицейский.

Амели отшатнулась от него, осознав, что попросту смешна. «Это все из-за истории с любовниками», — подумала она.

Еле слышно поблагодарив его, она решила вернуться и подождать в номере. Направляясь к лестнице, она увидела лежащую на полу женщину, видно, потерявшую сознание, а может, и мертвую, вокруг нее-то и толпились люди.

Да, возможно, он пошел прогуляться. Увидел, что меня нет, и решил встретить меня на пляже. В любом случае, что еще могло случиться?

Дверь оказалась закрытой. Вероятно, ветер, открытое окно. Она вошла в номер.

Тристан в одном полотенце стоял у кровати. Судя по всему, он только что вышел из душа.

Ей захотелось кинуться к нему, прижаться, обнять, но она сдержалась.

— Ты здесь? — спросила она.

— Ну да! Тебя это как будто удивляет… Все в порядке?

Она подошла к нему.

— Мне вдруг показалось, что я больше никогда тебя не увижу…

Он засмеялся.

— Что ты такое говоришь?

17.

А вот что. «Жалкие остатки иллюзий, одинокие прогулки, бездны нашего одиночества на двоих, дежурные обещания, испорченность, сухость, возмутительные нагромождения номеров и условий, оскорбительная нерешительность, скрытая тирания, жажда смерти, все нападки, войны и внутренние бунты; зов, очарование бесконечности, страх смерти, “Руаяль”, пляж, песок, великолепный изгиб берега, жизнь, которая проходит мимо, оставляя нас за бортом, под сенью детских воспоминаний, дешевые трагедии, безмолвные крики, беззвездное небо, беспричинные страдания; жабы, землеройки и тюлени, случай, книжный магазин, мельница, тротуары, распутство, искушение безответственности, тревога, обгрызанные ногти, спазмы в животе и чувство абсолютного бессилия; обмороки, отдаление, молчание, страх потеряться и больше никогда не встретиться, бразильское такси на обочине дороги, грубость и оскорбления, физическое истощение, нега сна — нега смерти», — говорила она.

18.

Тристан был еще на работе. Он планировал заехать за Амели в школу, к концу занятий, и прямо оттуда сразу отправиться в Довиль. Он договорился пообедать с Николя, но ему не очень хотелось это делать.

Вот уже несколько недель Николя был влюблен. Есть что-то непристойное в счастье других, даже когда знаешь, что оно призрачно и строится на иллюзиях, которые жизнь не замедлит рассеять. Тристан решил было позвонить своей секретарше и отменить встречу, но передумал.

Еще два часа он провел у себя в кабинете в полном безделье. Раздумывая о своей жизни, он никак не мог отделаться от отвращения, преследовавшего его все последние дни. Что осталось от прежнего пыла? Практически ничего. Он угас. К слову, все, что его окружало, казалось ему сейчас трагически угасшим. Никаких безумств, никакого воодушевления, ничего.

Стоя у окна, он смотрит на здание напротив, но свет падает таким образом, что он видит свое отражение на стекле. Вот оно, лицо слабого человека, не так ли? Он хмурит брови. Когда он был подростком, он искренне верил в то, что ему уготована исключительная судьба. Ему казалось, что он лучше других. Люди, окружавшие его, подчинялись ему. В те годы выражение его лица обычно было мрачным, бескомпромиссным — вид он имел угрюмый и гордый. А сегодня ему бывает порой так страшно остаться наедине с собой, что он готов проводить время с кем угодно, лишь бы не в одиночестве.

Высшие существа — одиночки, думает Тристан. Он прекрасно понимает, что не достиг того, к чему стремился. Мелкими амбициями, мелочными потребностями, низкими наслаждениями он испортил начало своего пути. Он мечтал о героической, возвышенной жизни. Он хотел быть способным на великие страсти, биться насмерть за нелепые идеалы и чтоб все вокруг было великолепно. Он бы хотел уметь всем пожертвовать ради совершенства, каким бы оно ни оказалось. Быть щедрым, благородным, бескомпромиссным. Сторониться недалеких мыслей, не поддаваться посредственности. Но теперь все встало на свои места: он принадлежит к расе заурядных и бесцветных людей. Одна отрада остается у него в этом мире — то что порой ему доводилось плакать. Что ж еще?

Тристан осматривается: его рабочий стол, стул, телефон, документы; на него вдруг наваливается необъяснимая усталость. Он ведь действительно видел в себе все задатки возвышенного. Он стремился стать великим человеком, и его терзания неизбежно соответствовали масштабу надежд, возлагаемых на будущее, они были чрезмерны. Сегодня же его особенно удручала их ничтожность, ничтожность всех его переживаний. В конце концов он стал обычным, примитивным человеком, все внутренние переживания которого больше напоминают мещанские капризы. Но самое ужасное в его поведении — это легкость, с которой он находит себе разнообразные оправдания и смягчающие обстоятельства. Сегодня мы все себе прощаем. Раньше он боролся с собой, внутренне постоянно бунтовал. Не измеряется ли сила индивидуума суммой его разногласий с самим собой? Как вдруг внезапно его иллюзии утратили свою заразительность и исподволь стали скатываться к безразличию, к отвращению, к посредственности.

19.

В эту минуту вошла секретарша и сообщила Тристану, что только что звонил Николя и отменил встречу.

Ничуть не удивившись, Тристан молча на нее взглянул. Он знает, что Николя осуждает его.

Влюблен? Тристан чувствует, что завидует ему. Без сомнения, любовь — единственная интересная штука в этом мире. В юности — допустим. Но сейчас? Он больше в нее не верит, это уже невозможно.

С Николя они познакомились несколько лет тому назад. Сегодня их дружбе угрожали тысячи всяких глупостей, мелочей, компромиссов и недоразумений, которых с годами скапливалось все больше. Сперва появилась Амели. Вообще женщины всегда, словно раковая опухоль, убивают любую дружбу. «Ты ее не любишь! Так зачем ты с ней живешь?» — как-то раз спросил его Николя. Тристан не решился признаться, что поступает так из собственной слабости, стремясь загладить страдания, которые ей причиняет. «Я люблю ее, и точка», — ограничился он. А чтобы Николя не уличил его в непоследовательности, Тристан никогда не рассказывал ему о своих похождениях.