Мы будем любить всегда - Варвара Еналь

– Отличные запасы, – протянул Ник и улыбнулся. – То, что надо.

Поели тонкую вермишель с мясом, запили все это горьким безвкусным кофе, похрустели вафлями, потом Ник нахмурился и спросил:

– Что у тебя с ногой? Почему ты ее все время чешешь?

– Задела о железяку, когда пробиралась в шаттл. Царапина, я смотрела, но временами жжет, – ответила Эмма. – Ничего страшного.

– Давай посмотрю, – решительно заявил Ник, наклонился, быстрыми движениями закатал штанину и осмотрел две небольшие ранки и длинные царапинки около них.

– Ерунда, я же говорила, – пробормотала Эмма, чувствуя, как накатывает странная неловкость.

Ее вдруг огорошило сознание, что она осталась наедине с этим красивым парнем, что он сидит совсем рядом, касается ее ноги и пальцы у него теплые и немного шершавые. Она слышала его тихое дыхание, улавливала его запах и вдруг поняла, что это ей нравится. Просто нравится – и все.

И это необъяснимо. Никакая логика не поможет разобраться в этом. Почему Ник вдруг стал нравиться? Почему она краснеет рядом с ним, а сердце постоянно ухает куда-то вниз и после бьется тяжело и часто, будто Эмма не вы учила урок и топчется перед роботами, не зная, что ответить.

– А я все думал, откуда появился этот маленький робот, который заразил шаттл вирусом. – Ник выпрямился и осторожно опустил ткань штанины. – Ты его принесла на своей ноге, Эйми.

Слабая улыбка, легкое покачивание головой – и больше никаких упреков.

– Не может быть! – возмутилась Эмма. – Я ничего не чувствовала. Это просто царапина. Может быть, поцарапалась, пока билась с роботами!

– Такие ранки оставляют после себя маленькие роботы-присоски, которые разносят вирус, – спокойно ответил Ник и принялся убирать в вакуумный мусоросборник пустые банки из-под мяса. – Они очень… Как правильно сказать? Очень одинаковы. Всегда одни и те же. Я уже видел такое.

– Я не могла не заметить многоножку!

На самом деле она не могла пропустить эту гадину! Потому что если Эмма и в самом деле оказалась настолько беспечной и глупой, то выходит, что по ее вине они сейчас несутся в темноту космоса на бешеной скорости и надеются только на то, что топлива хватит на посадку на Земле.

Это по вине Эммы их ждет полная неизвестность!

А Ник совершенно спокоен, и ни единого упрека от него, ни единого обвинения!

– Ее трудно увидеть. Надо просто знать, что это может быть, – неумело пояснил Ник.

– И где мы приземлимся? Что мы будем делать?

– Остров Саб лучше всего приспособлен для посадок. Я направил нас на остров Саб.

– И что дальше? Что мы будем делать дальше?

– Попробуем связаться с нашими. А они нас заберут.

– Как они заберут нас? Это значит, что они должны добраться до Земли. Это сложно, их не пропустят на планету синтетики.

– Сделаем так, чтобы пропустили. Я бывал в разных переделках, и эта не самая страшная, – ответил Ник.

Эмма вздохнула, посмотрела на работающий мусоронейтрализатор и опустилась прямо на пол. Кухонька на шаттле тоже была крошечной: длинная полка, шкафы и лучевая мультиварка, способная восстанавливать сублимированные продукты. В шкафах с магнитными полками, не дающими посуде упасть, стояли ряды железных мисок и кружек и пара кастрюлек и лежало несколько ложек. Все скромно и просто.

– На этом шаттле раньше летали много раз, он был домашним кораблем. Понимаешь, что говорю? – заговорил Ник. – Здесь люди жили постоянно. Всегда. Я смотрел записи полетов. В основном нападали на крейсеры и грабили. Это шаттл пиратов.

– Наверняка на нем раньше летали родители тех детей, которых мы встретили на станции, – задумчиво проговорила Эмма. – Родители Саманты, Вильяма и остальных.

– Может быть. Здесь не имели корабельного журнала, никаких имен не оставлено. Но есть проложенные карты полетов, что были раньше. Вот их я и читал.

– Расскажи про свою планету, – попросила Эмма.

Ей хотелось узнать все про этого парня, все его прошлое. Как это на самом деле – жить на планете? Хорошо? Или не очень?

Эмма никогда не была на Земле и даже не была уверена, может ли она считать эту планету своей родиной. Может, это уже родина роботов?

Ник убрал мешающие длинные пряди волос – теперь они не были заплетены в две короткие косички и просто обрамляли смуглое лицо, – пожал плечами, словно извиняясь за свое косноязычие, и ответил:

– Я могу много рассказывать, но лучше всего увидеть.

– Как же я могу увидеть? – удивилась Эмма.

– Когда попадем на «Дракон», я тебе покажу. И Настоящие деревья тебе покажут. Ты увидишь.

Он вдруг выразительно взглянул Эмме в глаза и заговорил быстро и весело, перемежая слова всеобщего языка словами своей родной планеты.

– Ты видела в окне на «Драконе» кое-что из моей планеты. Это программа, сохраняющая для нас нужный образ. Ты видела пески, которые темные и желтые. Они горячие и легкие, и ветер разносит песок, и он попадает на одежду и на чешую дракона. Ты видела большое небо. Оно другое, не темное. Оно розовое и белое, и на нем видно большую сиреневую планету. Это называется Буймиш. Планета Буймиш, где зародилась цивилизация синтетиков. Давным-давно синтетиков создали энкью, небесные люди. В те времена на моей планете Эльси почти не было людей. Мы были малочисленны и жили, как дикари. Но зато у нас был Живой металл.

– А на Буймише его не было? – уточнила Эмма.

– Только у нас. Только на нашей планете. Эльси называют сердцем звезды, потому что только у нее есть плазма, дающая жизнь роботам. Живой металл находится глубоко в земле. Надо долго копать, нужен туннель, чтобы достать его.

– А кто придумал роботов на вашей планете?

– Драконов создали наши люди, не энкью. И драконов, и всадников для них. Еще были большие летающие птицы и летающие змеи. Много было роботов.

– Давно это было?

– Очень давно. Много сотен лет прошло, очень много. Люди с моей Эльси научились строить города, большие дома и большие машины. После началась война за Живой металл. Кто имел у себя много плазмы, тот и был победителем. Война разрушила планету, а земля, с которой полностью забрали Живой металл, стала мертвой и холодной. На ней ничего уже не могло вырасти. Исчезли все животные и растения. Осталась только холодная пустыня.

Ник замолчал, провел рукой по браслетам, посмотрел на Эмму. Потом дотронулся до ее руки – мягкое и осторожное движение. Он лишь слегка коснулся пальцами ее ладони, но внутри у девушки словно вспыхнул маленький огонек, заставляющий сердце трепетать.

Эмма не отвела взгляда и не отняла руку. Ей вдруг захотелось, чтобы он сжал ее ладонь, как делал прежде. Чтобы сказал что-то важное и нужное. Только что? Этого Эмма не знала.

Ник словно услышал ее мысли, он придвинулся поближе и спросил, не замерзла ли она.

В помещении было немного прохладно, и Эмму, которая была в одной рубашке, действительно пробирал озноб. Но ей подумалось, что это скорее от близости Ника, от его теплых рук и внимательных глаз. Черных глаз, в которых невозможно было рассмотреть зрачок.

Ник не был похож на Колючего, эти двое, несмотря на черные глаза, казались совершенно разными. Если Колька был большим мальчиком, резким, быстрым и шутливым, то Ник казался совершенно взрослым, как Федор. Обманчиво спокойным и потрясающе уверенным. Его движения были мягкими и ловкими, как у животного. Как у фриков, отправлявшихся на охоту.

Ник умел рассказывать, и его смешной акцент, его мягкий голос придавали суровому облику воина легкое очарование. Вроде бы и не было ничего такого в этом высоком смуглом парне, но стоило посмотреть в его глаза, и Эмма теряла почву под ногами.

Потому в ответ на вопрос, не замерзла ли она, Эмма лишь пожала плечами. Она не была уверена, что ее колотит от холода. Но тогда отчего?

– Пошли, возьмем одеяло, – проговорил Ник, поднимаясь. – Нам еще долго лететь. Мы еще столько всего успеем рассказать друг другу.

Он протянул руку, помогая Эмме подняться.

– Как ты думаешь, мы пробьемся на Землю? На орбите наверняка полно крейсеров синтетиков.

– Должны. Мы должны пробиться, – без улыбки заверил ее Ник. – Мы будем пытаться.

Глава 8

Таис. Стрелять и прыгать

Если так будет продолжаться, то на тебе скоро живого места не останется. Будешь покрыт шрамами с ног до головы, – ворчала Таис, внимательно разглядывая глубокий порез на плече Федора.

Тот поморщился, но не ответил. Вытянул из поясного кармашка крохотный чип, повертел его в пальцах, всмотрелся в тонкие, еле заметные глазу полоски.

– Он похож на зерно, – пробормотал Федор. – Точно маленькое зернышко, которое когда-нибудь станет большим деревом.

– Ненавижу синтетиков, – ответила ему Таис и принялась вытирать кровь с руки своего парня.

– Я их тоже ненавижу. – Федор поднял глаза, и за внешним спокойствием и уверенностью вдруг показалась лютая злость.