Искатели жребия - Николай Романецкий

Он и не заметил, как в своих размышлениях из обвиняемой стороны превратился в потерпевшую. Ведь поскольку он был политическим деятелем, подобные метаморфозы происходили с ним не раз, и не было в них ничего особенного, ничего, что по-настоящему тронуло бы его душу. Ведь столько всего произошло за прожитые годы… Но чем-то его душа была все-таки тронута. Иначе зачем он мысленно позвал: — Вита!

Ответом ему было черное безмолвие. И в самом деле, — с облегчением осознал он, — куда уж мне, столетнему старцу? Гипнозом не спасешься: дисивер не делает тело моложе. Так что не будем заноситься. А равно и заниматься унылым самобичеванием. Ведь на самом деле все одновременно и сложнее, и проще. Есть проблема, и требуется в ней разобраться. И дать Совету свои рекомендации. А потом спокойно дожидаться смерти… Ну, детки-ангелочки, казачки-разбойнички, завтра я вам устрою проверочку! Законтачится вам дэй-дримчик — уж не обессудьте!

Он развернулся и отправился домой. Когда он проходил мимо целующихся пар, губы его трогала откровенно презрительная усмешка, но этого в темноте никто не видел. А потом ему попалась знакомая джамп-кабина, и ему вдруг очень захотелось войти туда и набрать искомый индекс, и презрительная усмешка пропала, но этого тоже никто не видел. Он по-стариковски потоптался возле кабины, размышляя над своими желаниями. И так и не вошел. Еще раз вдохнув сладкий вечерний аромат и улыбнувшись самому себе, он отправился спать.

Глава 5. ОБРУЧЕНИЕ

Калинов поднялся в прекрасном настроении. Все было решено. Сегодня он должен закончить с этим делом. И нечего усложнять!.. Конечно, закрывать Страну Грез — глупость неописуемая, но на место этих ангелочков поставить надо. Настоящие чувства, видите ли, им нужны, глубина… А вы заслужите сначала! И не нытьем да попискиванием, а делом. Как мы!.. Как наши отцы и деды!.. Отцы и деды, правда, делали все по-другому. Но нам, во всяком случае, и в голову не приходило требовать от них чего-то еще.

Он наскоро позавтракал, запустил домашний комплекс на уборку и отправился претворять в жизнь задуманное.

Выскочив на улицу, он поежился. Видимо, метеослужба решила дать городу отдых от тепла и солнца. Утро было хмурое и холодное. Ветер пронизывал насквозь. По небу неслись с запада серые тучи. Деревья шумели и раскачивались из стороны в сторону. Можно было подумать, что в город раньше времени пришла осень.

У джамп-кабины нервно прохаживалась Лидия Крылова. Увидев его, она бросилась навстречу. Калинов остановился, соображая, куда бы от нее спрятаться, но Крылова спрятаться ему не дала. Подбежав, она крепко схватила его за руку.

— Вы извините меня, Александр Петрович, — сказала она. — Не удивляйтесь, я знаю, что вы — Калинов.

— Отпустите меня, — сказал Калинов. — Я никуда не денусь.

Комедия какая-то, — подумал он. — Мать ловит сбегающего из дома сыночка.

Она отпустила его, но с явной опаской, и Калинов почувствовал, что, если он сделает какое-нибудь резкое движение, она снова схватит его за руку.

— Слушаю вас, Лидия… э-э…

— Сергеевна, — сказала она глухим голосом. — Александр Петрович!!. Саша!.. Сашенька!.. Я знаю, что ты… что вы видите моего Игоря… Я не буду вас долго задерживать… Я только прошу вас… Он уже две ночи не ночует дома… Вы скажите ему… передайте ему… — Она задохнулась. — Если он не вернется, я умру!.. Так и передайте!

Она резко повернулась и пошла прочь, низко опустив голову. Было видно, как вздрагивают ее плечи.

Калинов вздохнул. А ведь и действительно умрет, — подумал он. — Чего доброго, руки на себя наложит… Ох уж эти человеческие самки! Я бы вообще запретил таким дамам иметь детей… Они не способны их воспитать. Ей-богу, запретил бы, только вот есть мнение, что это, к сожалению, негуманно. Знать бы еще, по отношению к кому негуманно…

Он вполголоса выругался, еще раз посмотрел на Крылову и вошел в кабину.

В Дримленде, по обыкновению, было тепло и солнечно. Клод сидел на травке и читал какую-то книгу. Рядом, укрывшись курткой и по-детски улыбаясь, спал Игорь Крылов. Больше никого не было видно.

— Не крути башней, — сказал Клод вместо приветствия. — Виты еще нет.

— А я и не ее ищу.

— И вообще никого нет. — Клод оторвался от книги и внимательно посмотрел на Калинова. — Кроме нас. Рано еще. Обычно все собираются часам к девяти.

— А вы? — Калинов кивнул на спящего Игоря.

— Он вообще дома не ночевал. Мать совсем замучила своей ревностью. А я вместе с ним. Человек здесь в одиночку находиться не может.

— А как же утром джампуется первый?

— Первого не бывает. Всегда джампуются минимум два человека сразу.

Игорь вдруг всхлипнул и пробормотал что-то во сне.

— Несчастный парень! — Клод вздохнул. — Дома мать замордовала. А теперь ты появился…

— А при чем тут я?

— Ты что, дурак? Или прикидываешься?.. Он же любит Виту, а она вчера сказала…

— Ладно, замнем, — прервал Калинов. Ему вдруг показались страшными те слова, которые собирался произнести Клод.

— Привет, шнурики!

Калинов оглянулся. Рядом стояла Алла, эффектная, как всегда. Больше пока никто не появился.

— О чем спикерим?

— Посиди, метелка, — сказал Алле Клод. — Не мельтеши.

Алла и не подумала обидеться.

— Мне бы хотелось поговорить с тобой, — сказала она Калинову.

Калинов посмотрел на Клода. Тот пожал плечами, отвернулся.

— Слушаю тебя. — Калинов встал с травы.

— Ты не против, если мы поговорим тет-а-тет? О боже, — подумал Калинов, — никак еще одна искательница мужской ласки… Он усмехнулся и сказал:

— Я не против.

— Извини, Клод. — Алла взяла Калинова за руку. — Вот здесь мы и поговорим.

Калинов обернулся. Ни Клода, ни Зяблика сзади уже не было. Наблюдалась кромка довольно обрывистого берега, заросшая незнакомой травой. Алла села, свесив с обрыва красивые ноги, похлопала по траве рядом с собой:

— Устраивайся, Саша.

Калинов устроился, взглянул на искусительницу:

— Вот возьму и столкну тебя!

— Я не утону. — Искусительница смотрела вниз, в неспешно текущую воду, и не было в этой девушке ничего от несчастного, мечущегося подростка.

Калинов любовался ее профилем и все больше убеждался, что рядом сидит уверенная в себе, знающая, чего она хочет от жизни, женщина. Во всяком случае, называть ее метелкой, гладить по голове или таскать за уши было так же нелепо, как совать в костер руки.

— Можно задать тебе вопрос?

— Почему бы и нет? — Она повернула к нему лицо, улыбнулась.

Такие улыбки Калинов не раз видел у стоявших под свадебным венцом невест. Казалось, они кричали всему миру: Вот я и добилась своего! А вы, глупенькие, сомневались!

— Поведай мне, Аля, что ты делаешь в Дримленде? Она удивилась, распахнула кукольно-красивые глаза.

— Ведь ты не производишь впечатления несчастной, обиженной жизнью и родителями девушки. Зачем ты тут и почему тебя принимают здесь?

Она вновь улыбнулась — все той же улыбкой, — подняла руку и потрепала его за воображаемый вихор.

— Умненький мальчишечка! — Она сорвала цветок и бросила в воду. — Принимают меня потому, что некоторые гораздо сильнее ощущают свою ущербность, находясь рядом со мной. Нравится людям смаковать, как обидела их судьба. А может быть, нравится греться в лучах чужого счастья.

— Ты хочешь сказать, что счастлива? Она снова потрепала его за вихор:

— Почти… У меня отличная семья, ни братьев, ни сестер, родители, которые во мне души не чают и готовы дочку на руках носить. Хорошее будущее, поклонников — пруд пруди…

— Так зачем же ты тут?

Она вдруг перестала улыбаться, поморщилась, как будто вспомнила что-то неприятное.

— А скучно все!.. Скучно знать, что впереди обеспеченное будущее. Скучно знать, что гарантирована учеба в престижном университете. Скучно знать, что, когда придет время, папочка подыщет тебе очень выгодную партию. Скучно знать, что, когда муж тебе надоест — а надоест он быстро, — у тебя всегда будет возможность иметь сколько угодно любовников. Все заранее спланировано и обеспечено финансами. Не обеспечены только чувства… Как пошло и как скучно!

— Ты на удивление откровенна! — заметил Калинов. — Не боишься, что я как-нибудь использую такую информацию?

Она смерила его равнодушным взглядом:

— Плевала я на тебя. Я девочка дорогая, меня в обиду не дадут — единственная наследница папочкиных миллионов. Чуть что — от тебя мокрое место останется… Вот только сдается мне, и ты в Дримленде не утешения ищешь от жизни. Больно уж ты уверенный в себе и… скользкий. И если бы мне был нужна уверенность в жизни, я бы все сделала, чтобы тебя захомутать. — Она плотоядно усмехнулась. — А ты бы и не заметил, дурачок!

В последней реплике прозвучал откровенный вызов, но Калинов принимать его не стал. Он смотрел, как медленно уплывает брошенный Аллой воду цветок.