Грозовой сумрак - Елена Самойлова

Завтрашний день будет пасмурным, с накрапывающим дождем, от намокшего лиственного ковра будет исходить пряный терпкий запах, а ветер будет сырым и пронизывающим до костей. Нехороший год, тоскливый, сумрачный день, да и призраки ушедших не добавят радости моей Осенней роще.

Только вряд ли Кармайкл отыщет ответы на свои вопросы в моем дне середины осени - он узрит лишь начало, то, как сумеречные твари впервые появились на склонах Холма и как зимние, выйдя на поверхность в зверином облике, отгоняли их грубой силой клыков и когтей. Кровь тогда заливала лиственный ковер, питала землю вытекающей из открытых ран жизнью, наполняла Алую реку, опоясывающую Холмы.

Кармайкл увидит начало битвы, но не ее конец.

Ведь Сумерки покинули Алгорские холмы в неистовую ночь Самайна, на которую пришелся пик силы самого пугающего ши-дани Осенней рощи. Его имя мало кто рискует произнести вслух, и почти никто - в его присутствии. Он - дитя фаэриэ снега и льда и осенней ши-дани, он скользит на грани между Сумерками и миром людей, не принадлежа по-настоящему ни одному из миров. Он - единственный, кто властен над малой частью сумеречных тварей, которых люди называют Дикой Охотой, грехами, настигающими человека, осмелившегося в ночь Самайна выбраться из защищенного холодным железом, серебром и омелой дома.

Он - Черный Всадник, король Самайна…

Именно он и прекратил «безобразие», развернувшееся вокруг Алгорских холмов. Всего лишь ночь на пике силы - и этого было достаточно, чтобы Сумерки отступили за границы наших земель, не рискуя даже приблизиться и не пытаясь напасть на людей, что оказались под защитой короля Самайна и ши-дани.

Если бы Кармайкл увидел ту далекую ночь - тогда, быть может, он и получил бы ответы на все вопросы, как заданные, так и оставленные при себе, только вот вряд ли Габриэль окажет ему такую услугу по доброте душевной. Что может потребовать король Самайна у простого смертного - даже я не могу представить, ибо его фантазия весьма обширна и непредсказуема, зато я точно знаю, чего он попросит у меня за оказание подобной услуги.

Обязательство прийти к нему в день, когда Самайн наступит в мире людей, и принять участие в Игре, правила которой известны только нам двоим.

- Габриэль…

Тихий шепот отозвался эхом под потолком, взвывший волком ветер с треском распахнул оконную створку, которая с грохотом ударилась о стену.

Звон стекла, разноцветные льдинки разбитого витража падают на пол медленно, как кружащаяся в воздухе осенняя листва.

Ледяной ветер, гасящий робкий лепесток свечного пламени, несущий в себе морозное дыхание стылой зимы, горячей, только что пролитой крови, и отзвуки голоса короля Самайна.

«Не стоит меня звать, если ты не хочешь быть услышанной, дева осени…»

Голос, пробирающий до костей, вытягивающий из потаенных уголков души на поверхность первобытный страх перед зверем, снегом и лютым морозом, страх перед Сумерками, перед тем, что таит в себе густая тьма на дне глубоких омутов. Голос, пробуждающий радостный, пьянящий азарт погони, счастье в ощущении абсолютной свободы, миг, позволяющий ощутить целый мир в чаше ладоней… Удивительный голос короля Самайна, который меня пугает и притягивает, заставляет держаться подальше от Габриэля - и одновременно желать встречи с ним.

«Ну же… не молчи. Ты никогда не зовешь меня попусту…»

Холодные пальцы ветра, гуляющего по комнате, легли мне на плечи, шевельнули волосы на затылке, огладили щеку так, что на миг мне почудились руки короля Самайна, играющие со мной так же, как он обожает играть со своими личными слугами. Находясь везде - и нигде, заставляя искать напоминание о себе в каждом порыве ветра, в каждой снежинке, опустившейся на губы.

- Здесь я хозяйка!

«Докажи».

Слово- приказ, слово-просьба, слово-мольба. Только Габриэль может вложить так много в одно-единственное слово, произнесенное мысленным шепотом и дополненное шелестом ветра в листве деревьев, отголосками волчьего воя в глубине черного леса, треском жаркого пламени в очаге. Только король Самайна может дотянуться до моего времени без приглашения, стоит лишь произнести его имя…

На миг я увидела его - темно-зеленые, почти черные глаза-омуты на бледном лице с острыми скулами, длинный шрам, оставленный холодным железом, пересекающий щеку и разрезавший правый уголок губ так, что теперь любая его улыбка либо пугает, либо же вызывает ощущение, что над тобой откровенно потешаются. Пепельные волосы, кончики которых плавно перетекают в туманные извивы, белоснежная волчья шкура на плечах поверх охотничьей куртки, оправленный в серебро витой Рог на поясе, и огромная черная гончая, преданно припавшая к его ногам. Король Самайна возник в моем доме, призрачный и бестелесный, но я знала, что это лишь иллюзия - Габриэль реален в любом своем проявлении, и то, что сквозь его тело свободно проходит лунный свет, не означает, что он не сможет протянуть руку и сдавить мне горло ледяными пальцами.

Сможет, еще как. И помешает ему далеко не любой ши-дани.

Скрипнула половица, зашелестела частая занавесь из мелких бусин, отделяющая горницу от общего зала и гостевых спален, и на пороге возник заспанный Кармайкл в наброшенной на плечи рубашке и измятых донельзя штанах.

- Госпожа моя?

Я ощутила интерес короля Самайна, как ледяную иглу, воткнутую в висок, от которой у меня спина покрылась мурашками. Гончая Габриэля, до того спокойно лежавшая у ног своего хозяина, приподнялась и негромко заворчала на Кармайкла, который, похоже, не видел ни моего нежданного «гостя», ни его собаку, но ведь что-то выдернуло его, сонного, из постели. Интуиция у мальчика, что ли, развита не по годам?

«У тебя появился личный слуга…» - Улыбка, что растянула губы Габриэля, превратила его лицо в жутковатую пугающую маску Черного Охотника, что правит Сумерками в ночь Самайна в мире людей. Он смотрел на Кармайкла так, словно прикидывал, как далеко тот сможет убежать, если пустить гончих по его следу, как долго сможет сражаться с собственными страхами, и этот взгляд мне совершенно не понравился.

- Вон отсюда, Габриэль.

Пахнуло теплым, медвяно-пряным ветром, всколыхнувшим занавески на окне, сила свилась вокруг меня тугим смерчем - и король Самайна просто растворился в воздухе. Его имя, произнесенное вслух, могло призвать его в мое время, но и оно же позволяло выгнать его без дополнительной демонстрации силы, без необходимости сражения за право владения этим днем внутри Холма. И счастье для ши-дани, что Габриэля не интересуют подобные дуэли, иначе числился бы он не королем Самайна, а владыкой всех четырех Холмов…