Тонкий полутролль. Часть 2: Берег невозможности - Константин Твердянко

Ощутил легкую панику. Я терял контроль над ситуацией. Мелькнула мысль свалить прямо сейчас, но я от нее отказался. Исчезновение очень быстро вскроется, даже если удастся все тихо провернуть, а нагонят мигом — места им хорошо знакомы. Тогда уж не отвертишься.

От нервов желудок неприятно заныл. Какая уж тут еда. Ладно, можно ведь составить компанию, но к пище не прикасаться. Может, пост у меня. О, кстати, неплохая идея!

Оставалось время, чтобы морально подготовиться. Да и принарядиться. В смысле, обрывки ткани на руках перемотать. И платок перевязать.

Закончив с этим, вышел на улицу. Солнце неторопливо клонилось к горизонту, хотя было еще далеко. Пожалуй, можно выдвигаться.

Собиралась община на уже знакомой площадке у берега. При моем появлении разговоры стихли. Старейшина приветствовал меня, уперев подбородок в грудь, а кое-кто из любителей природы даже присел на корточки, трогая землю ладонью. Я чопорно качнул головой, прижав кисть к сердцу, и приблизился к людям. Встал, однако, поодаль. Так, а теперь незаметно выдохнуть и постараться не прядать ушами лишний раз без повода.

Стол организовали весьма оригинально, с выдумкой. Просто притащили несколько лежанок, составили их в ряд, накрыли циновками. Женщины принесли разные кушанья и напитки. А потом все расселись вокруг — прямо на траву. Да, аутентичный подход…

Я уселся во главе так называемого стола, скрестив ноги по-турецки. Рядом сел дед, а по левую руку — Тинара. Видимо, как штатный толмач. Лучше бы Сартака на эту роль подрядили, честное слово. Хотя он тоже устроился неподалеку. Звитку усадили рядом с ним.

Старик поскреб щеку, подернутую длинной седой щетиной. Взглянул на солнце, что-то лаконично произнес и опустил руку на траву. Все присутствующие повторили его жест, я подумал и тоже присоединился. От меня не убудет. Потом принялись за еду. Подавали ее на дощечках и широких листьях. Столовых приборов не полагалось — разве что оструганные палочки. И стаканчики из коры.

Первой мое равнодушие к трапезе отметила Тинара. Оторвалась от печеных овощей и спросила с набитым ртом:

— Ты не есть? Что не есть? Вкусно.

— Пока не могу. До первой звезды нельзя. — Я вовремя вспомнил одну стародавнюю рекламу.

— Но утро ты есть? — усомнилась кураторша.

— С полудня и до первой звезды, — добавил я. — Ждем.

Лишь бы сейчас никто не сказал: «Звезду Тринитротолуолу из Обратной Перистальтики!»

Мероприятие, слава богу, проходило без всякой помпезности. Я сидел как истукан. Даже если бы строение зубов внезапно стало человеческим — все равно кусок бы в горло не полез. Изредка благосклонно кивал в ответ, когда произносили что-то явно в мою честь, даже если речь не понимал. Сам старался вообще не говорить без необходимости. Не хотелось светить плохое знание языка: вдруг кто-то здесь все-таки в курсе насчет автопереводчика и пойдут неудобные вопросы?

Счастье, что у экологов-любителей не было традиции долгих застолий. Поели, подняли стаканы, немного пообщались — и по домам. Причем разошлись еще засветло — небо за рекой даже не успело окраситься рыжим и алым. Молодцы какие. Всецело одобряю.

Звитка тоже заметно повеселела, особенно когда нам сообщили, что сейчас поведут в баню. И там все уже готово для дорогих посетителей. Хоть что-то приятное. Вот это я понимаю — правильный подход к гостеприимству.

К бане нас провожала не Тинара, а Сартак. Видимо, передали ему, что я хотел пообщаться на животрепещущую тему. Удобно, самому его вылавливать не надо.

Как пояснил абориген по пути, далеко не все в поселке одобряют наличие бани. Вот те раз, и с чего бы? Ладно хоть, по словам Сартака, уклад у них в общине считается мягким, многие все же любят мыться в тепле. А в «жестких» общинах нравы куда более суровые. Моются в реке, зимой натираются снегом, стараются не применять огонь — он, дескать, противен природе… Даже вроде инструментами мало пользуются и деревья лишний раз не трогают. В общем, фанатизм и мракобесие. Вот любопытно, какая у них смертность, особенно детская? Почти без отопления, пусть зимы тут и должны быть довольно умеренными… По мне, так это просто деградация. Не зря эльфы руку приложили.

Получается, мне еще повезло. В «жесткой» общине и идеология должна быть гораздо жестче. Там бы сказочки про «детей звезд» не прокатили, пожалуй.

До бани, конечно, дошли минут за семь — масштабы-то совсем несерьезные. Времени поговорить о более важном не было. Сартак уходить не спешил — мялся с ноги на ногу. Я отозвал его в сторонку, ближе к лесу. Начал аккуратно расспрашивать о чужеродных пришельцах. И чем больше узнавал, тем меньше мне это нравилось.

Сартак и сам был не прочь донести высокорожденному о свалившихся невзгодах. Поэтому поведал о них с охотой, не скрывая ничего. Так вот, оказывается, в здешних краях уже не раз встречали гимори. Что само по себе странно — я полагал, что явление достаточно редкое. Для такой глуши частота случаев явно превышала статистическую погрешность. И не всегда у таких встреч был хороший конец. Казалось бы, какое мне дело? Все бы ничего, вот только тревожные вести поступали, как правило, оттуда, «где садится солнце, только слева». То есть с юго-запада от этих земель. Примерно с того направления, куда и устремляется косатка-скорпион.

Я, видимо, слишком задумался, и Сартак вежливо покинул гостя. Машинально кивнув на прощание, я отворил дощатую дверь и ступил за порог бани. Все так же погрузившись в беспокойные мысли, даже не заметил поначалу, что следом вошла и Звитка. Опомнился, когда случайно пихнул ее локтем. Да, тесновато…

Предбанника тут, по сути, не было. Не называть же им крохотный закуток, отделенный от парилки только циновкой? У стены приспособлена короткая лавка. Ну хоть не придется кидать обновки на глиняный пол. И так с моим образом жизни они недолго протянут.

Меланхолично разматывал обмотки с кистей, и вдруг дошло, что Звитка неспроста сюда ко мне сунулась. Похоже, она всерьез, так сказать, намылилась вместе мыться. По крайней мере, скинула куртку из холстины, которую ей выдали, и неуверенно потянула вверх рубаху. Здрасьте, приехали. И зачем мне надо, чтобы со мной в бане отирались всякие неблагонадежные ведьмы? Нарисует на голом теле чего-нибудь, а потом ходи за ней, как привязанный, и слюни пускай.

Тут я почувствовал непривычный пряный запах. Откинул циновку — он усилился. Так, вот и источник — на раскаленные камни, уложенные в яме посреди парилки, любезно набросали каких-то трав. Спасибо, конечно, но я бы лучше обошелся без сомнительных