Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Вскоре слева блеснула водная гладь. Конкистадоры поспешили к ней с такой радостью, какую только может испытывать человек, у которого заканчивается вода. Река сулила спасение. Они подобрались поближе. На самом берегу отдыхал крупный крокодил. Он лежал совершенно неподвижно, слегка приоткрыв пасть, и совершенно не обращал внимания на людей. Впрочем, Фернан и Себастьян были далековато от него, к тому же старались не шуметь. Гонсалес с интересом рассматривал огромную рептилию, будучи не в состоянии решить — желает ли он обойти ее стороной или попытаться разжиться ее мясом. Он заинтересованно поглядел на Себастьяна и шепотом спросил:

— Как думаешь, нам удастся пополнить этим зверем наш несколько однообразный рацион?

— Не стоит даже и пытаться, — так же шепотом сказал Себастьян. — Можно, в целях более тесного знакомства, всадить ему арбалетный болт в бок, но вряд ли одним снарядом удастся его убить.

— Наше оружие не ограничивается одним лишь арбалетом, — самоуверенно заявил Фернан, демонстративно положив меч на плечо.

— Нет, — покачал головой Себастьян. — У крокодилов такая броня, что мечом не больно-то и разрубишь. Колющим ударом ты, конечно, пробьешь его чешую, но одного удара, скорее всего, окажется мало. А разъяренная тварь, в целях твоего вразумления, не преминет откусить тебе ногу. На одной ноге тебе до побережья никак не добраться. Предлагаю оставить ее в покое. Скотина наслаждается сиестой. Я вот, например, становлюсь крайне раздражительным, если прервать мой послеобеденный отдых. А у этой твари, судя по ее виду, характер еще более скверный, чем у меня.

Обойдя отдыхающего крокодила по большой дуге, они все же набрали воды. К их знаниям об окружающем мире теперь добавилась нехитрая истина о том, что реки и озера в этом лесу также не могут считаться безопасными.

4. Пленение

К вечеру, изрядно обессиленные, они устроились на ночлег. Фернан, по заведенной традиции, остался дежурить первым. Одновременно с темнотой, опустившейся на джунгли, на него навалилась усталость, накапливавшаяся в течение нескольких дней. Сон склеивал веки и Гонсалес постепенно стал «клевать» носом. Осознав это, он вскочил и потряс головой, отгоняя дрему. Ночные недосыпания вкупе с изнурительными дневными переходами заявляли свои права. Здесь было куда жарче, чем в Испании. К тому же, постоянное напряжение изматывали не меньше чем непривычный зной.

Фернану вспомнились его мечтания уравняться в славе со своим знаменитым предком Алонсо Гонсалесом. Он невесело усмехнулся. Вот чего он достиг в своем стремлении! Потерялся посреди чужого неизведанного материка или острова, блуждает по непроходимым джунглям, с трудом добывает пропитание и воду, да еще и с опаской оглядывается на каждый шорох. Это уже не говоря о том, что без советов опытного Себастьяна он не протянул бы и одного дня. Но с другой стороны, семейные легенды, рисующие титаническую фигуру Алонсо, не сохранили для потомков перечисления всех опасностей, выпавших на его долю. Мавры уж наверняка не добровольно Севилью покинули. Да, что и говорить — в преданиях все гораздо красивее, чем бывает в жизни.

Вскоре проснулся Себастьян и Фернан отправился спать. Риос встал с трудом. Он долго сидел, таращась в непроглядную мглу и слушая звуки ночной жизни джунглей. Несмотря на все усилия, глаза закрывались как будто сами по себе. Он то вставал, то снова садился, пытаясь разогнать нарастающую сонливость. Но время текло медленно и ближе к утру Себастьян стал дремать. Хотя солдатская привычка к осторожности брала свое — время от времени Риос вскидывался и осматривался по сторонам. Настоящим удовольствием было убедиться, что они по-прежнему в безопасности, но истинным наслаждением оказывалась возможность снова закрыть глаза…

В очередной раз подняв голову, испанец с крайним изумлением увидел, как из темноты выступают человеческие фигуры. Себастьян отчаянно заморгал, пытаясь прогнать наваждение, но это не помогло. Он взвился на ноги с криком:

— Фернан! Вставай! Эти проклятые индейцы нас выследили!

Клинок уже готов был поразить ближайшего врага, но сбоку ему на голову обрушился удар и Себастьян потерял сознание. Фернан, несмотря на крайнюю усталость, спал чутко и поэтому проснулся мгновенно. Он вскочил, подняв меч, который не выпускал из ладони даже во сне. Но испанец тут же получил мощный удар по правому плечу и рука онемела. В бешенстве Гонсалес пнул ногой тлеющие поленья и взметнувшиеся искры озарили фигуры индейцев. Их было около десятка. Фернан последним отчаянным усилием успел ударить одного из нападавших левой рукой в висок, но в этот момент на него накинулись сзади и повалили на землю…

Себастьян вскоре очнулся от резкой боли в руках. Они были заведены за спину и крепко стянуты. Сам он лежал на животе и, повернув голову, увидел Фернана, находящегося в таком же бедственном положении. Быстро светлело, ночь сменялась новым днем и ничего хорошего этот день им не сулил.

Вскоре испанцев подняли и стали готовить к переходу. Себастьяна поставили перед Фернаном, затем взяли длинную палку и пропустили ее под правой рукой у каждого пленника, крепко примотав к локтю. Связанные таким образом, испанцы вынуждены были двигаться только вперед, один за другим. О бегстве не приходилось и думать.

Невысокий, испещренный татуировками воин дал команду резким отрывистым голосом и отряд отправился в путь. Конкистадорам поневоле пришлось подчиниться. Шли быстро. Испанцам со связанными руками было бы сложно выдерживать такой темп, но индейцы отлично ориентировались и выбирали удобные, хорошо знакомые им тропы, избегая густых зарослей.

Гонсалес осмотрел себя. Из всего снаряжения на нем оставалась лишь кираса, да и то потому, что он в ней спал. Меч, щит, шлем и даже кинжал сейчас находились у индейцев, которые с интересом их рассматривали. Они передавали предметы из рук в руки, обменивались какими-то непонятными фразами, удивленно качали головами. Также немалый интерес вызывала золотая статуэтка, которая в свое время подтолкнула Фернана к путешествию в Новый Свет. Индейцы показывали ее друг другу, указывали на Гонсалеса и что-то говорили.

«Ну вот, завел меня этот блестящий идол в ловушку! — хмуро подумал испанец. — Если бы знать, кого он изображает и чего теперь ждать от дикарей, для которых эта безделушка явно что-то значит»

Фернан с любопытством осмотрел своих конвоиров. Десять человек. Лишь один из них ростом не уступал самому Гонсалесу, остальные заметно ниже. Ни у одного нет щита, а оружием служат все больше копья и луки. Судя по всему, это даже не воины, а просто охотники. И наткнулись они на испанцев, скорее всего, случайно. Эх, были бы они с Себастьяном развязаны и вооружены! Стоило бы рискнуть. Может, и удалось бы разметать противников. Все лучше, чем тащиться связанными, как скот на убой.

Один из индейцев внимательно посмотрел на Фернана. Выглядел он, на взгляд европейца, просто ужасно. Голова оказалась странно деформированной, со сплюснутым лбом, как будто по ней проехала груженая телега. Ритуальные шрамы покрывали щеки. К тому же он заметно косил, глядя как будто не вперед, а на свою же переносицу. Только косоглазие добавляло ему некоторую комичность. В остальном же этот немолодой уже мужчина казался весьма свирепым.

Фернан отвел глаза. Наружность индейца наводила на самые мрачные мысли. Какого милосердия можно ждать от человека, который выглядит так, как будто его даже из ада выгнали за страхолюдную внешность?

Себастьян шел, низко опустив голову, и терзал себя укорами.

«Ну вот! А еще ожидал, что Фернан окажется обузой! А сам? Уснул на посту словно какой-то новобранец! Мальчишка и то показал себя более хорошим часовым. Зарежут меня дикари… И поделом! Так еще и товарища подвел»

Затем Риос все же подал голос.

— Прости, Фернан. Жара и недосыпание меня совершенно вымотали. Впервые засыпаю, будучи в карауле.

— Не поддавайся отчаянию, — негромко ответил Гонсалес. — В любом случае, их было слишком много, чтобы мы могли надеяться отбиться. Да и куда бежать? Дикари у себя дома, а мы с тобой оказались на совершенно незнакомой территории. Они бы нас в любом случае нашли.