ЛЮБИМАЯ БАЛЕРИНА - Роберта Ли

Саймона обижает ее холодное отношение к нему – значит, она небезразлична этому человеку?

И почему это Фрэнсис пытался их подружить? Как странно, что любовь, которую она испытывала к мужу, могла умереть такой бесславной смертью. Энн вспомнила шесть лет супружества, с ужасом понимая, что занимает второстепенное место в его жизни. В сотый раз она с недоумением подумала, как могла выйти за него замуж не разгадав слабости его характера, как она, мечтавшая о муже, которым можно было бы гордиться, выбрала слабака, слепо подчинявшегося матери.

Если бы только у нее хватило сил настоять, чтобы они покинули Кумб-Хаус раньше, все могло бы сложиться иначе. Но когда они переехали, было уже слишком поздно: любовь угасла, и было уже безразлично, что думал или чувствовал Фрэнсис. Если бы не дети… Лицо Энн смягчилось, когда она подумала, как они изменились после переезда в Мэйфилдс. В Кумб-Хаус они были всего лишь внуками миссис Саммерфорд, послушными, чтобы завоевать любовь старухи. Вдали от ее тиранической власти они превратились в нормальных, веселых мальчиков.

Энн дошла до края поля, перебралась через изгородь и пошла через лес к своему дому, настолько погруженная в свои мысли, что не заметила, как наткнулась на Саймона.

– Привет, Энн.

Она долго глядела на него, не веря своим глазам. Впервые Саймон не видел на ее лице скуки и раздражения и едва узнал.

– Не думал, что встречу тебя здесь, – неловко произнес он.

Мгновенно на ее лице появилось раздраженное выражение.

– Почему бы и нет? Это тебя не касается.

– Я хотел сказать, что обычно ты ходишь другой дорогой.

– Откуда тебе знать? Ты следишь за мной?

– На холме легко разглядеть одинокую фигуру.

– Хочешь сказать, что я такая заметная?

Энн попыталась пройти, но внезапно Саймон решительно преградил ей путь.

– Не говори со мной так, Энн. Ради бога, не вымещай свою боль на мне!

– Что ты имеешь в виду?

– Разве ты не знаешь, что я отдам все за одно твое ласковое слово?

Энн испуганно отпрянула.

– Прости, я не подумала. Если я кажусь тебе недружелюбной…

– Мне не нужна дружба! Я хочу заключить тебя в объятия и заставить забыть все то, что причиняет тебе боль. Энн, мне невыносимо видеть, как ты страдаешь. Я так тебя люблю! – Саймон замолчал и провел рукой по лицу. – Прости меня, я не знаю, что говорю… Должно быть, я сошел с ума, у меня нет права…

– Саймон, не забирай свои слова обратно. Прошу тебя!

В голосе Энн звучала радость, и не говоря ни слова, они обнялись, крепко прижимаясь друг к другу, словно страсть могла стереть все преграды между ними.

Вернувшись в Кумб-Хаус, Люси приняла твердое решение убедить мужа в своей правоте.

– Милый, я так по тебе скучала, – проворковала она, прижавшись к нему: – Не могу больше жить вдали от тебя. Возьми меня с собой в Лондон. Мне все равно, где мы будем жить, лишь бы вместе.

– Сначала я должен тебе кое-что сказать.

Джулиан подошел к окну, Люси встала рядом и положила голову на плечо мужа. Он обнял ее, но в его объятии не было нежности.

– Сегодня я вернулся раньше, потому что есть для тебя новости. Меня назначили атташе по делам шведской миссии, и я пробуду в Лондоне по меньшей мере до середины будущего года.

– Милый, это же замечательно! Теперь у нас будет свой дом.

– Все не так просто…

– Не нужно ничего объяснять, – быстро перебила Люси. – Твоя мать сказала, что у тебя нет доходов, кроме тех денег, что ты получаешь на работе. Но я согласна экономить, если только мы будем вместе.

– В экономии нет необходимости, мне повысили зарплату.

– Это самая лучшая новость, которую я услышала от тебя за последнее время!

– Значит, деньги для тебя так много значат?

– Почему ты так думаешь? Твоя мать сегодня сказала мне то же самое. Ты говорил с ней?

– Что, если да?

– Ты не имеешь права обсуждать мои дела со своей матерью. Неужели у тебя совсем нет чувства долга по отношению ко мне?

– Не стоит волноваться, Люси, ты опять выйдешь из себя.

– Волноваться! Именно этого я пыталась избежать с тех пор, как пришла в этот дом. Мне постоянно приходилось сдерживать свой гнев и отвращение.

– Отвращение – едва ли подходящее слово в отношении мамы.

– Ты не сказал бы этого, если бы не говорил с ней! Джулиан, что с нами случилось? Разве тебе не ясно, что ты и ребенок – самое важное в моей жизни? – По ее щекам заструились слезы, но она поспешно их смахнула. – Неужели ты не можешь взглянуть правде в глаза, пока с нами не случится то же, что с Энн и Фрэнсисом?

– Я так и знал, что Энн имеет к этому отношение! – вспыхнул Джулиан. – Она ненавидит маму и настраивает тебя против нее.

– Неправда! У меня есть своя голова на плечах, и я все вижу сама. Энн делала все возможное, но…

– Ради всего святого, давай не будем ссориться из-за Энн и Фрэнсиса. С нас и так довольно на сегодня. Сядь, дорогая, и послушай меня.

Люси повиновалась.

– Тебе лучше остаться в сельской местности, пока ты не окрепнешь. Да и ребенку тоже.

Несколько месяцев тишины и покоя пойдут на пользу.

– На пользу! – повторила Люси сквозь стиснутые зубы. – Я что, инвалид или сумасшедшая, что мне нужны тишина и покой? Я здоровая молодая женщина, и именно тишина и покой сводят меня с ума. Да, я темпераментна, но я актриса…

– Была ею.

– Мой темперамент не изменился после того, как я вышла за тебя.

– Но ты же скучаешь по балету больше, чем признаешься. Разве не поэтому ты стремишься в Лондон? Чтобы потом добиться моего разрешения вернуться на сцену?

– Если бы я этого хотела, то не стала бы спрашивать. Жены уже не повинуются мужьям, как прежде. Но к чему весь этот разговор? Почему ты обвиняешь меня в том, что я хочу вернуться в балет?

– Потому что с тех пор, как здесь побывал твой друг, ты изменилась. Ты с таким нетерпением ждала его приезда, словно он твой любовник!

– Как ты смеешь! Как ты позволяешь себе такое говорить? – Люси с силой ударила Джулиана по щеке.

– Маленькая ведьма! – Он грубо схватил ее за плечи. – Ты заставляешь меня говорить то, чего я не хотел.

– Лучше скажи, что у тебя на уме, чем молчать. Я устала от этих намеков. Пирз никогда не был моим любовником, и ты это знаешь. Я восхищаюсь им, как восхищаюсь любым мужчиной, который твердо стоит на ногах и чего-то добивается в этой жизни. Я горжусь, что работала с ним, и…

– И ты бы хотела продолжать работать с ним, если бы не ребенок? Какая жалость, что несчастный случай не произошел чуть раньше, тогда бы ты смогла танцевать в этом чертовом балете!

Кровь отхлынула от лица Люси.

– Да ты понимаешь, что говоришь! Значит, я нарочно все устроила?

Медленно, словно старик, Джулиан сел и подпер голову руками.

– Прости меня, дорогая. Я уже и не знаю, кому и чему верить.

Когда он поднял голову, в комнате никого не было.

После ссоры с Джулианом Люси бросилась за помощью к Энн. Та с удивлением и тревогой уставилась на несчастную заплаканную подругу.

– Боже мой, Люси, что случилось?

– Я…

– Нет, ничего не говори, ты выглядишь совершенно измученной.

Она втащила уставшую гостью в гостиную и усадила в кресло.

– Что произошло?

– Мы с Джулианом ужасно поссорились.

– Скоро помиритесь. Мы с Фрэнсисом дико ссорились в первый год. Выпей бренди, и тебе станет лучше.

Дрожащей рукой Люси отмахнулась. Энн присела рядом.

– Ну, рассказывай.

– Сначала мне бы хотелось все обдумать. Прости, это грубо, но…

– Ничего. Я понимаю. Останешься переночевать?

– Можно? Я не могу вернуться к Джулиану, пока не успокоюсь.

– Значит, решено. У нас есть свободная комната. И не плачь, а то я тоже разрыдаюсь. Иди ложись.

– Что подумает Фрэнсис, когда узнает, что я здесь?

– Я скажу ему, что это из-за его матери, и он закроет рот. Иди наверх, а я принесу тебе ужин.

Люси решила не встречаться с Джулианом, но продолжала в душе надеяться, что он приедет в Мэйфилдс. Но прошла пятница, за ней суббота и воскресенье, и она поняла, что муж уехал в Лондон, решив не видеться с ней. Тогда она все рассказала Энн. Та выслушала подругу и заговорила сама:

– Я слышала от Фрэнсиса много гадостей, но он никогда не заходил так далеко. Не могу поверить, что Джулиан способен на такое отношение к тебе. Я не оправдываю его, Люси, но не думаю, что это его слова. Они жуткие, но ты имеешь дело с дьявольской силой, которая им управляет. Я предупреждала тебя с самого начала.

– Но что я могла сделать? Я пыталась открыть Джулиану глаза на его мать, но он ничего не хотел слушать.

– И пока вы будете жить в Кумб-Хаус, он будет так же глух.

– Об этом речь уже не идет. Теперь вопрос стоит так: останусь ли я с ним или нет? А ребенок? Как я ждала его рождения все эти ужасные, долгие месяцы…