Вызываю огонь на себя - Александр Тамоников

Кордополов спросил:

– Предупредил?

– Так точно!

– Встревожился Сабир?

– Не без этого. Сирийцы все еще никак не привыкнут наступать. Идут с оглядкой, словно делают временное дело.

– Ну что ты хочешь, четыре года оборонительных боев не проходят даром, но ничего, привыкнут. Так что потом не остановишь.

– Честно говоря, сомневаюсь, товарищ генерал. Да, сирийцы хорошие солдаты, но, как бы это лучше сказать, все же они воюют не так, как хотелось бы.

– Не всем дано быть военными, но сирийцы – воины. Конечно, тебе было бы гораздо легче с курдами или иранцами. Кстати, как проявляет себя иранский взвод?

– Хорошо. Там все в порядке, основательно, спокойно, без нервов в период подготовки к боевым действиям, в бою же иранские солдаты храбры, я бы даже сказал, отчаянны, но работают расчетливо, слаженно, не допускают промахов. Чувствуется солидная подготовка.

– Сирийцы тоже подтянутся. Сейчас их достаточно хорошо тренируют и здесь, и в России. Передается новая техника, ты не хуже меня это знаешь.

В небе где-то за облаками послышался звук реактивного двигателя.

– Штурмовик, – сказал Кордополов, – видно, Виктор Алексеевич поднял самолет дежурного звена.

– Зацепит ли с такой высоты?

«Грачи» (так называли «Су-25» в войсках со времени Афганской войны восьмидесятых годов) оснащены лазерными дальномерами-подсветчиками «Клен». Система захватывает цель, и пилот поражает ее высокоточной ракетой «Х-25». Та попадет прямо в установку, разнесет ее в клочья.

В это время сработала сигналом вызова радиостанция Волченкова.

Генерал кивнул:

– Поговори, это наверняка касается вражеского «Града».

Капитан дошел до бронетранспортера, наводчик передал ему гарнитуру:

– Полоз на связи!

– Я – Евфрат. Штурмовик произвел пуск ракеты. Даже из-за хребта был слышан сильный взрыв, сейчас там поднимается большое черное облако. Самолет ушел.

– Хорошо, я уточню, уничтожена ли цель, но бегать к станции не буду, если не выйду на связь в ближайшее время, значит, «Град» уничтожен.

– Принял.

Когда Волченков подошел к Кордополову, генерал улыбнулся:

– Пришла информация, «Су-25» поразил залповую установку.

– Отлично.

– Отлично-то отлично, но беспилотник передал информацию еще как минимум о семи установках залпового огня. И это о тех, что стоят открыто, среди жилых домов, а сколько может быть укрыто? Это неизвестно.

– Разведка узнает. Но вы ведь вызвали меня не для того, чтобы узнать, как и что рота делала ночью и что показал захваченный главарь диверсионной группы?

– Нет, конечно. Я вызвал тебя по другому поводу.

Он достал пачку сигарет, протянул капитану:

– Будешь?

– «Золотая Ява»? Буду, все же свое.

– Не совсем свое. Но ладно, бери.

Генерал и капитан закурили.

Кордополов, сделав несколько затяжек, вызвал из КШМ помощника, лейтенанта.

Тот принес планшет.

Генерал развернул карту:

– Штурмовой роте капитана Сабира определена задача прорыва обороны, конкретно выход за хребет Умгдум по восточному проходу, захват высоты Джатель и освобождение от террористов населенного пункта Тара с дальнейшим переходом в оборону.

– Неплохо. А Сабир знает об этом?

– Ему поставит задачу командир бригады. Ту, что озвучил я.

– Но вы ведь понимаете, что в настоящих условиях это невозможно.

– А как же захват высоты Астара и позиций отряда аль-Диаба около нее? – глядя с хитринкой в глазах, спросил генерал.

– Так вы же прекрасно знаете, что это был отвод «духами» своего отряда на более выгодные позиции. Желай они отстоять позиции, рота не взяла бы их.

– Верно говоришь. Понял, что боевики сами отошли.

– Я же не дилетант, товарищ генерал. Позиции у Астары «духи» оставили, а вот за хребет будут драться не по-детски. И рота вся поляжет, не дойдя до восточного прохода.

– Согласен.

– Тогда почему нам определена задача прорыва? Заведомо невыполнимая задача?

– Не торопись. Все узнаешь.

Генерал докурил сигарету, затушил окурок о каблук ботинка.

– Чтобы осуществить прорыв, необходима воздушная обработка хребта, отдельных участков развалин между высотой и холмом Джатель, а также целей в населенном пункте Тара. Работать с воздуха, как обычно в других районах, мы не можем, уже за крепостью начинается древняя часть Пальмиры, которую мы не имеем права рушить. Да и крепость на холме Джатель, и селение Тара представляют собой определенную историческую ценность.

– Хребет тоже, как и все за ним, представляет историческую ценность.

– Да, поэтому в обычным режиме авиация не сможет работать.

– Что-то я плохо понимаю вас, Николай Леонидович.

– Это объяснимо. Делай то, чего делать нельзя при поддержке авиации, которая работать не может. Так?

– Именно так!

– Правильно, в обычном режиме авиация работать не может. Для того чтобы уничтожить конкретные цели, не разрушая исторические ценности, нужны корректировщики огня на месте. Или наводчики авиации, как угодно. Наводчики должны выставлять маяки в непосредственной близости от целей и в определенное время активировать их, находясь на безопасном расстоянии. Тогда луч пойдет от цели к самолету, а по нему обратно корректируемые бомбы «Су-24» или высокоточные ракеты со штурмовиков. На более крупные объекты, возможно, – крылатые ракеты с кораблей военно-морской эскадры.

Волченков тоже затушил окурок:

– Вы решили прочитать мне лекцию, товарищ генерал, как уничтожают цели в населенных пунктах с минимальным риском для мирных жителей и зданий, в которых они находятся? Я проходил эту тему, и память у меня хорошая.

– Нет, Юра, я не читаю тебя лекцию, я подвожу тебя к главному в нашем разговоре.

– Можно и без этого, товарищ генерал.

– Хорошо. Завтра, двадцатого марта, к нам вылетает борт. Прибудет спецназ Управления специальных мероприятий Министерства обороны, а также отряд корректировщиков огня, в том числе и наводчиков авиации. Конкретно к вам в роту будет отправлена группа наведения и группа спецназа. Их задача – скрытное проникновение в обозначенный район, определение основных целей, наведение на них авиации. Это касаемо авианаводчиков. Спецназ будет обеспечивать безопасность наводчиков, проводить разведку, уничтожать мелкие цели и в дальнейшем осуществлять поддержку наступления роты с тыла. Планируется усиление роты. Командованию роты следует разработать план проникновения спецназа и наводчиков на территорию, подконтрольную игиловцам.

– Интересно, каким образом?

– Думай, Юра, на то голова и дана. А решение примете совместно с командованием группы спецназа и старшим офицером группы авианаводчиков. С двадцать второго, максимум с двадцать третьего числа группы должны приступить к работе.

– Как говорится, товарищ генерал, чем дальше в лес, тем больше… ну меня на хрен?

Кордополов улыбнулся:

– Ну как-то так!

– Но как будут работать в тылу противника эти группы? Там же, куда ни шагни, повсюду боевики.

– Это, капитан, не твои проблемы. Спецназ знает, как работать. Наводчики тоже. Для нас главное, чтобы они прошли на вражескую территорию. А дальше справятся сами.

– Связь-то с ними будет?

– Ты уже знаешь, как обеспечить проникновение групп в тыл врага?

– Нет!

– Ну тогда твой вопрос преждевременен. Порядок взаимодействия определит командир группы спецназа.

– Понятно. Задали вы задачу.

– А кому сейчас, Юра, легко? Всем тяжело. И здесь, и в России. Такие времена настали. Кризис, мать его, санкции.

– Одно радует, Крым наш!

– Кстати, группа спецназа, что прибудет в роту, принимала самое активное участие в обеспечении проведения референдума в Крыму.

– Это, конечно, хорошо. Расскажут, как все было.

– Ты не видел фильм с президентом?

– Как-то не пришлось, товарищ генерал.

– Напрасно, он все по полочкам разложил.

– Значит, прибудет президентский спецназ?

– Можно сказать и так. Вопросы ко мне есть?

Волченков отрицательно покачал головой:

– Нет, вопросов у меня нет. Ремарку позволите?

– Ремарку?

– Ну да!

– Это что, уточнение?

– Слово по-разному трактуется, в нашем случае скорее дополнение, не имеющее прямого отношения к основной теме.

– А ты, оказывается, философ?

– Нет, я окончил мотострелковое военное училище.

– Ну давай!

– Насчет того, что сейчас всем тяжело и здесь, и в России. Про Сирию не скажу, это так, а вот кому в России очень хорошо и вольготно живется – не секрет.

– Только не надо мне рассказывать о чиновниках и депутатах.

– Почему?

– Потому что надоело уже выслушивать подобные речи, или ты считаешь, что только ты один недоволен нашими чиновниками?

– Нет!

– Ну и закроем эту тему. Ремарка, тоже мне. Погоди, а ведь, по-моему, писатель был с такой фамилией?

– Так точно, Эрих Мария Ремарк.

– Вот. Не читал.

– А я только одну его книгу прочитал. «Три товарища» называется.