Мужчина в меняющемся мире - Игорь Кон

Хотя Тайгера и близких к нему авторов часто критикуют за биологический редукционизм, указывая, что не все древние общества промышляли охотой и что существуют другие способы проявления маскулинности (Гилмор, 2004; Connell, 1995), феномен гендерной сегрегации и связанной с ним мужской групповой солидарности кажется исторически всеобщим.

Особые мужские дома, союзы и тайные общества существовали едва ли не во всех архаических обществах. Бременский этнограф Генрих Шурц (1863–1903) в книге «Возрастные классы и мужские союзы» (1902), опираясь на обширный эмпирический материал из жизни нескольких африканских, одного индийского и четырех североамериканских народов, пришел к выводу, что возрастные классы – древнейший тип социальной организации, основанный, с одной стороны, на общности возрастных переживаний и антагонизме поколений, а с другой – на противоположности полов. В отличие от женщин, жизнь которых целиком подчинена потребности и обязанности рожать и воспитывать детей, причем то и другое реализуются в семье, движимые сексуальным и социальным импульсом мужчины создают все общественные и политические институты. Главная предпосылка общественной жизни, по Шурцу, «инстинктивная симпатия» между мужчинами, из которой вырастают все социальные связи, патриотизм и воинские доблести.

Идеи Шурца были с восторгом приняты учеными всех специальностей и получили дальнейшее развитие в книгах Ганса Блюера «Немецкое молодежное движение как эротический феномен» (1912) и «Роль эротизма в мужском обществе» (1917). Агрессивные арийские мужчины постоянно воевали, покоряли другие народы и основывали империи. Проводя большую часть жизни в походах, они часто имели, наряду с женами, рожавшими им детей, любовников-мужчин, причем такие связи укрепляли их воинское братство. В основе современных молодежных союзов и движений также лежит, по Блюеру, гомоэротическая дружба в сочетании со строгой половой сегрегацией и беспрекословным повиновением вождю. Принцип элитарных и иерархически организованных мужских союзов Блюер открыто противопоставлял идее женского равноправия и политической демократии. После того как эти идеи взяли на вооружение немецкие фашисты, они надолго утратили популярность в научном мире. Однако универсальность мужских союзов не вызывает у антропологов сомнений (Volger, Welck, 1990).

Сходные группировки самцов существуют и у некоторых животных, включая приматов.

Многолетние наблюдения за несколькими популяциями диких шимпанзе (Wilson, Wrangham, 2003; Mitani, 2006; Mitani, Amsler, 2003), в том числе с применением генетических методов (определение ДНК), позволяющих точно установить родственные отношения животных (Langergraber et al, 2007), показали, что внутри каждого семейства шимпанзе складываются устойчивые диадические (парные) отношения между самцами. Самая тесная близость возникает между братьями по матери (поскольку самцы шимпанзе спариваются с несколькими самками, института индивидуального отцовства у них не существует, зато матери опекают своих детенышей до 12 лет, так что у детенышей формируется устойчивое чувство близости, какого не может быть у братьев по отцу). Но многие, до 90 %, самцовые пары не связаны узами родства и создаются в результате индивидуального выбора. Эти кооперативные дружеские отношения составляют существенный элемент социальной структуры стада и выполняют прежде всего функции взаимопомощи при разрешении внутригрупповых конфликтов, конкурентной борьбе за статус и т. п.

Кроме того, отправляясь на охоту или совершая набег на территории соседей (межгрупповые конфликты), самцы шимпанзе объединяются в особые группы (типа воинских отрядов), преследующие прежде всего функциональные цели. Исследователь, который наблюдал поведение большой группы шимпанзе в национальном парке Уганды Кибале на протяжении семи лет, зафиксировал 753 объединения для борьбы с врагами и 421 – для дележа добычи. Интересно, что добытое на совместной охоте мясо не отдается самкам в уплату за секс, а делится между самцами – для поддержания их групповой солидарности, направленной, в том числе, против других самцов (Mitani, Watts, 2001).

Ученые рассматривают такие постоянные или временные самцовые коалиции как прототипы древнейших мужских союзов.

Групповая солидарность была необходима мужчинам не только для борьбы с внешними врагами, но и для того, чтобы поддерживать свой привилегированный статус и власть над женщинами. Мужские дома и тайные союзы тесно связаны с наличием особых мужских культов, выражающих мужские сексуальные страхи перед женщинами. Эти культы, как правило, сексуальны, агрессивны и направлены против женщин, которых нужно покорить и принудить к сексу. В них явно выражены мотивы сексуального насилия, как индивидуального, так и группового. Именно секс утверждает принцип мужского верховенства и власти: «мужчина сверху». Вторая главная идея мужских культов – представление, что мальчик становится мужчиной только благодаря другим мужчинам, откуда вытекает необходимость отделения мальчиков от женщин.

Американский антрополог Томас Грегор (Gregor, 1985; 1990) различает два основных способа охраны мужского господства: «комплекс мужского дома» и исключение женщин из публичной жизни.

Первый, древнейший, способ типичен для маленьких оседлых общин Южной Америки и Новой Гвинеи, в которых существуют закрытые для женщин мужские дома, где хранятся священные предметы культа и осуществляются тайные обряды. Грегор подробно описывает «комплекс мужского дома» живущего в джунглях бразильской Амазонии индейского племени мехинаку. Мифология мехинаку отличается выраженным андроцентризмом. Мужчины этого племени верят, что бог Кваумути создал женщин специально для того, чтобы мужчины могли заниматься с ними сексом. В то же время они явно побаиваются женщин. Центр социальной и эмоциональной жизни у мужчин мехинаку – не семья, а мужской дом. Это единственное место, где мужчины могут расслабиться и чувствуют полную свободу. Мехинаку говорят, что «в мужском доме нет стыда». Мужчины свободно обнимаются, часами раскрашивают друг друга, шутливо хватают друг друга за гениталии. Однако эти действия не считаются сексуальными. Чем больше времени мужчина проводит в мужском доме, с себе подобными, а не в семье или занимаясь сексом с женщинами в лесу, тем более он «настоящий мужчина».

В мужском доме хранятся культовые предметы, прежде всего – священная флейта каука, воплощающая одноименного духа. Женщины не имеют права видеть ни саму флейту, ни играющих на ней мужчин. Если женщина подсмотрит этот ритуал, ее наказывают коллективным изнасилованием, в котором участвуют все мужчины деревни, кроме ближайших родственников этой женщины. Сексуальную мотивацию такого акта мехинаку признают лишь отчасти, его главный его смысл не удовольствие, а утверждение коллективной власти мужчин над женщинами.

В акте группового изнасилования присутствует и определенный гомоэротизм, мужчины буквально купаются в семени друг друга, и это укрепляет их групповую солидарность. Вместе с тем понятие гомосексуальности в языке мехинаку отсутствует, секс между мужчинами считается одной из странностей белого человека.

Гендерно-возрастная групповая солидарность мальчиков мехинаку создается обрядом инициации, главный элемент которого – прокалывание уха – интерпретируемое как символический аналог женских менструаций. Социальная и эмоциональная связь между мальчиками, одновременно проходившими инициацию, сохраняется на протяжении всей их жизни. Эмоциональная значимость общих переживаний усугубляется тем, что у мальчиков поощряется агрессия по отношению к женщинам, которые рассматриваются исключительно как сексуальный объект и награда за мужество. Этот тип социализации практически исключает возможность социального равенства и взаимопонимания мужчин и женщин.

Второй, исторически более поздний способ поддержания гендерной сегрегации, широко распространенный у народов Средиземноморья и Ближнего Востока, – исключение женщин из публичной жизни, содержание их в своего рода домашних гетто. Налагаемые на женщин ограничения обычно мотивируются соображениями скромности и защиты женского целомудрия, но главное здесь – резкое разграничение публичной и домашней жизни. В Южной Италии, в испанской Андалузии, в Тунисе и Алжире мужской и женский мир пространственно строго разделены. Большую часть своей жизни женщина проводит дома, сначала с родителями, потом с детьми. Напротив, место настоящего мужчины – на улице, среди других мужчин, с которыми он одновременно соперничает и дружит.

Для алжирских кабилов, которым Пьер Бурдье посвятил одну из своих первых книг, мужчина, который проводит днем много времени дома, подозрителен или смешон: это «домашний мужчина», он «сидит дома, как курица на насесте». Уважающий себя мужчина должен быть видимым, постоянно выставлять себя на обозрение других, состязаться с ними, смотреть им в глаза. Он мужчина среди мужчин.